Читать онлайн «У истоков Руси». Страница 20

Весть о смерти Святослава как бы развязала руки Изяславу; он ее получил в Польше и, собравши наскоро польскую помощь, отправился на Волынь, куда к нему навстречу выступил и Всеволод со своими полками; но вместо битвы братья заключили мир, по которому Всеволод уступил Изяславу Киев, и за это сам получил в придачу к своим Переяславским владениям владения Черниговские и Смоленские. Этот новый дележ владений без борьбы так усилил Всеволода, что, и не будучи киевским князем, он сделался могущественнее Изяслава; и, напротив, по сему дележу почти совершенно были лишены владений сыновья покойного Святослава, за которыми осталась только одна полурусская отдаленная Тмутаракань, где княжил Роман Святославич. Здесь Изяслав поступил также с Святославичами, как прежде он поступил с детьми своих братьев Вячеслава и Игоря, которых по смерти отцов оставил без владений; но тогда такой грабеж ему сошел с рук, потому что сироты Вячеслава и Игоря были малолетными и заступиться за них было некому; Святославичи же, напротив, были уже не малолетки и отличались и храбростию и находчивостию, да и прежние ограбленные сироты Вячеслава и Игоря уже выросли. А посему необходимым и ближайшим следствием беззаконного волынского дележа была война с Святославичами и сыновьями Вячеслава и Игоря, которая началась на другой же год по возвращении Изяслава в Киев. Войну эту начали Борис Вячеславич и Олег Святославич; они, оставаясь без владений, сперва бежали в Тмутаракань, а потом, подговоря половцев напали на Всеволода в Чернигове, разбили его и принудили бежать в Киев. Изяслав вступился за брата, и, желая поддержать незаконный волынский дележ, собрал многочисленное войско, и приступил к Чернигову; черниговцы, не считавшие волынского дележа для себя законом, затворили перед ним ворота и стали защищаться; между тем Борис и Олег явились к ним на выручку, и на виду от Чернигова, на Нежатиной ниве, завязалась страшная сеча, на которой с одной стороны пал Борис Вячеславич и с другой – Изяслав Киевский, а разбитый наголову Олег Святославич убежал в Тмутаракань.

Смерть Изяслава опростала престол киевский, который и занял Всеволод, последний из сыновей Ярослава оставшийся в живых; он Чернигов отдал сыну своему Владимиру Мономаху, а Изяславова сына Ярополка посадил во Владимире-Волынском и сверх того придал ему Туров. Но война тем не прекратилась: обиженные племянники Роман и Олег Святославичи на следующий же год привели половцев воевать переяславские владения; впрочем, Всеволод, не вступая в битву, купил мир у половцев, которые в придачу к миру убили еще Романа Святославича, а брата его Олега отправили в ссылку в Грецию, и таким образом Тмутаракань досталась Всеволоду, который и послал туда своего посадника Ратибора. Тем не менее обиженные князья не пугались могущества Всеволода, и через год Давид Игоревич и Володар Ростиславич, проживавшие у Всеволода, тайно бежали от него и захватили Тмутаракань, а еще через год туда же явился из Греции Олег Святославич и занял эту область как наследственный удел князей Черниговских. А еще через год два Ростиславича Рюрик и Василько, также безземельные, проживавшие у Ярополка Ростиславича во Владимире-Волынском, бежали от него и начали воевать в разных местах и принудили Всеволода уступить им Перемышль и Теребовль, а еще прежде Давыд Игоревич успел вытребовать у него Дорогобуж. Потом и Ярополк Изяславич за Владимир-Волынский начал войну с Всеволодом, но, разбитый Всеволодовым сыном Мономахом, принужден был бежать в Польшу и после через год примирился и получил назад свой удел Волынь. Всеволод умер 13 апреля 1093 года и заключил собою ряд сыновей Ярослава, владевших почти всею тогдашнею Русью без малого сорок лет.

Мы видели отношения князей-братьев друг к другу и к племянникам и другим родственникам при сыновьях Ярослава; теперь посмотрим на их отношения к народонаселению и вообще на тогдашнее состояние русского общества.

Княжеская власть, значительно усилившаяся при Владимире и Ярославе, при сыновьях Ярославовых, напротив, значительно ослабла: Владимир и Ярослав старались сжиться с русским обществом, соединить свои интересы с интересами общественными и сблизить дружину с земщиною сыновья же Ярослава все это совершенно опустили из вида, они вовсе не заботились о сближении с земщиною и всю свою надежду полагали на сбродной дружине и даже на наемных половцев. Русские же области считали только как бы местом временной оседлости и средством содержать дружину и заботились преимущественно о том, чтобы каким бы то ни было образом побольше собрать богатств, на которые бы содержать лучшую и многочисленнейшую дружину, как прямо говорил Изяслав, удаляясь из Киева со многим имением: «Яко сим налезу вои». В прежнее время старые князья Олег, Святослав, Владимир и Ярослав добывали себе богатства отдаленными походами в Грецию и Хазарию и нападениями на соседние независимые славянские племена; для сыновей же Ярослава этот источник доходов прекратился: соседние славянские племена уже вошли в состав разных русских княжеств, самая Хазария распалась, а походы на Грецию сделались почти невозможными при постоянной грозе диких половцев, именно занявших своими кочевьями степи на пути в Грецию. А посему князья этого времени главным источником обогащения стали считать отнятие владений друг у друга. Вторым источником княжьих доходов того времени считался прямой грабеж, на который преимущественно рассчитывали князья безземельные или которые не имели средств отнимать владения у соседей; так Давыд Игоревич, засевши в Олешье, грабил греческих купцов и тем вынудил Всеволода дать ему Дорогобуж на Волыни, удалый Всеслав Полотский несколько раз грабил Смоленск и Новгород, Ростиславичи заодно с половцами постоянно занимались грабежами в соседних польских владениях. Наконец, третьим источником княжих доходов того времени считался сбор даней и разных пошлин в собственных областях; но этот источник тогда был очень беден и ненадежен, на него можно было рассчитывать только в богатых торговых и многолюдных городах, каковы: Киев, Смоленск и Чернигов; а посему сии-то города преимущественно и были предметом искательств тогдашних князей.

Владимир, как мы уже видели, окружал себя и дружинниками и земцами, приглашал земцев на совет, даже собирал иногда земское вече, тоже делал и Ярослав; но не так поступали сыновья Ярослава: они окружали себя дружинниками, земцев же только отягощали разными поборами и дозволяли их грабить своим тиунам и посадникам. Пиры Изяслава, Святослава и Всеволода были доступны одним дружинникам, дружинники только наслаждались роскошною княжескою трапезою и вместе с князем потешались музыкою, песнями и разными играми, земцев же нарочитых людей туда вовсе не приглашали. О приглашении земцев на совет сыновья Ярослава также не думали, а, напротив, старались отказывать и законным требованиям земского веча, как, например, Изяслав во время войны с половцами отказал киевскому вече в выдаче оружия и коней. Ближайшим необходимым следствием такового поведения князей было то, что земщина охладела к князьям и равнодушно стала смотреть на переходы князей и дружинников из одной области в другую; земцы в это время не только не защищали и не поддерживали князей, но даже иногда изгоняли их, как это сделали киевляне с своим князем Изяславом в 1067 году, или передавались другим князьям, как это сделали черниговцы в 1078 году, передавшись Олегу Святославичу от Всеволода, или владимирцы в 1084 году передались Ростиславичам, а своего князя Ярополка Изяславича оставили. Да и вообще при нападении князей друг на друга ни один город не защищал своего князя, князья защищались и нападали при помощи своих дружинников и половцев.

При взгляде на внутреннее состояние русского общества или земщины во время детей Ярослава прежде всего бросается в глаза какое-то раздвоение, борьба старого с новым; тогдашние памятники представляют нам то светлые образы нового направления, порожденного христианством, то мрачные картины старого язычества и крайнего невежества и суеверия. Центром светлых явлений тогдашней общественной жизни был в то время Киево-Печерский монастырь, основанный двумя бедными иноками: Антонием, уроженцем города Любеча, и Феодосием, пришельцем из Курска. И первыми светлыми личностями сей обители являются сами основатели ее, мужи просвещенные, с твердою волею и полною преданностью христианскому учению, снискавшие своею высокохристианской жизнью не только почтение и удивление у простолюдинов, но любовь и уважение у самих князей и знаменитейших дружинников; так что сами князья приходили к ним для бесед и советов. А когда Антоний или Феодосий приходили во дворец княжеский, то шум, говор и музыка прекращались и водворялась благоговейная тишина и внимательное слушание поучительной беседы святых мужей. Ученики Антония и Феодосия также пользовались большим уважением у народа и князей и были представителями светлой стороны тогдашнего русского общества; иные из них прославились подвигами благочестия, не выходя из стен монастырских; другие, напротив, получив христианское образование в монастыре, впоследствии действовали вне монастыря на разных чредах общественной жизни и по всем краям Руси распространяли христианское просвещение в темном народе, смягчая грубые нравы еще полуязыческого общества. Из печерских иноков были и такие, которые прославились апостольскою проповедью в отдаленных краях тогдашней Руси, еще не озаренных светом христианства: таковы были ученики Антония и Феодосия Леонтий и Исаия, проповедовавшие христианство в Ростове, из коих первый запечатлел свою проповедь мученическою кончиною; тоже печерский инок был Кукша, проповедовавший Евангелие в земле диких вятичей, крестивший там многих язычников и также запечатлевший проповедь своею кровью. Многие из печерских иноков занимали епископские кафедры по городам, и первый наш летописец знаменитый Нестор был также печерским иноком. Но не один Печерский монастырь представлял светлую сторону; новое направление, данное русскому обществу христианством и соединенным с ним просвещением, везде приносило добрые плоды: князь Всеволод Ярославич говорил на пяти языках. Князья Святослав Ярославич, Владимир Всеволодич любили чтение книг и беседу с благочестивыми и просвещенными людьми. О Святославе Ярославиче один современник его пишет: «Сей князь, подобно пчеле со всякого цветка писания собрав в один сот в мысленное сердце свое – сладость, источал ее из уст своих пред боярами на вразумление им и являлся им новым Птоломеем не по вере, но по желаниям сердца, по собранию многоценных божественных книг разных, которыми наполнил свои клети». Митрополиты Иларион и Иоанн II, епископ Лука Жидята славились в то время своим книжным учением и оставили замечательные поучения, частью дошедшие до нашего времени. А что всего важнее для жизни общества, просвещение тогда не было заключено в одних монастырях, но более или менее распространялось и между мирскими людьми; чему доказательством служат библиотеки князей, а вероятно, были библиотеки у бояр и других светских людей. В Патерике Печерском рассказывается случай, что печерский инок Григорий, имевший значительную библиотеку, желая задобрить одного судью, подарить ему несколько книг, и судья принял подарок и исполнил то, о чем просил Григорий. Очевидно, судья, не охотник до книг, не принял бы такого подарка.