Читать онлайн «Конь и всадник (пути и судьбы)». Страница 14

Верховая езда и джигитовка во времена Гомера были известны, но в его поэмах во всех случаях речь идет о колесницах и колесничных лошадях (троянцы и «конями богаты», и «конеборцы», и «укротители коней», и «конники храбрые»).

Уже на критской вазе IX в. до н. э. имеется изображение вооруженного всадника, во второй половине VIII в. до н. э. такого рода рисунки (правда, всадники чаще показаны в мирных процессиях, чем в сражениях) становятся более многочисленными — на вазах, металлических предметах и т. д. Посадка у первых всадников была такой же неудобной и неумелой, как на Кавказе и в Ассирии. Греки даже в VIII в. до н. э. использовали колесницы не так, как воины Передней Азии. Как можно судить по аттическим вазам, греческие воины не умели стрелять не только с двигающейся, но даже и со стоящей колесницы. Для стрельбы им приходилось соскакивать на землю.

Искусство геометрического стиля доносит до нас коня подчеркнуто длинноногого (что отражало не столько особенности экстерьера, сколько своеобразие стиля живописи), с изящно изогнутой спиной и высоко поставленным хвостом. Коневодство и всадничество пришло к грекам, видимо, из Подунавья, где оно было развито раньше; существенна, конечно, и роль Малой Азии, а также Африки в пополнении конных ресурсов. Очевидно, квадриги (скачки на них во время Олимпийских игр начались в 680 г. до н. э.) в Грецию пришли из Ливии. Только на греческих изображениях VII в. до н. э. мы видим более удобную посадку всадников. В это же время (648 г. до н. э.) впервые вводятся на Олимпийских играх скачки верховых лошадей.

Начиная с VIII-VII вв. до н. э., судя по изображениям, наряду с небольшими степными лошадьми появляются и лошади, характерные для Передней Азии и Северной Африки.

Поэт Алкман (конец VII в. до н. э.) сравнивает в своих стихах греческих девушек со скаковыми конями — венетскими, колаксайскими и ибенинскими [180]. Впрочем, о венетских конях мы знаем и по другим источникам, так как в середине I тысячелетия до н. э. венеты Адриатики славились как коневоды. Их кони принесли спартанцам в это время первую победу на Олимпийских играх. Венетских лошадей ввозили в Сицилию, чтобы на их основе создать свою породу. Под ибенинскими лошадьми следует понимать кельтских, а вот колаксайские — это безусловно скифские, причем свидетельство Алкмана совпадает по времени с появлением скифов на международной арене и связано с их переднеазиатскими походами.

Связь со скифами, интерес к их коням и технике верховой езды для Греции были постоянными и традиционными, так как итоги греко-персидских войн заставили греков серьезно задуматься о необходимости овладеть навыками верховой езды. По свидетельству Андокида, «в первый раз тогда мы организовали отряд всадников и купили 300 скифов-лучников» [42, 47, 2, 150].

Первоклассным изображением крупного коня восточного типа является найденный в Ликии так называемый Ксанфский рельеф, надгробье, выполненное греческим мастером в 70-е годы V в. до н. э. На этом барельефе изображена погребальная колесница, запряженная парой небольших, изящных лошадей, впереди юноша ведет крупного верхового коня, рост которого, видимо, около 150 см. Коня отличает крупная, но сухая, прекрасной формы голова на длинной, высоко поставленной шее, мускулистая грудь; прекрасная линия верха, которую не нарушает мягкое довольно большое седло-попона с подперсьем и подпругой; сухие, стройные и сильные ноги, заплетенный, низко поставленный хвост. Грива заключена в прошитый вдоль войлочный (?) нагривник (аналогичный Пазырыкскому). Конское снаряжение близко к тому, что мы видим на лошадях из Персеполя, но персидских лошадей отличала горбоносая голова и узкий, вытянутый корпус (достаточно сравнить коня с Ксанфского рельефа с бронзовой статуэткой иранского всадника VI-IV вв. до н. э. из Британского музея, опубликованной Р. Гиршманом [188]).

Кони азиатского типа изображены в квадриге мавзолея Галикарнасса и в храме Зевса в Олимпе; их отличают те же черты.

Уже на изображениях XVII-XVI вв. до н. э. из Микен мы видим запряженных в колесницы лошадок, напоминающих пони, с развевающимися гривой и хвостом (обычай стричь гриву и подвязывать хвост греки всегда считали свойственным варварам). На вазах геометрического стиля мы видим верховых и колесничных лошадей, не отличающихся между собой по росту и экстерьеру. Художник изображает их подчеркнуто стройными, с длинным и узким туловищем, выделенным плечом, тонконогими, с высоким постановом небольшой породистой головы, тонкой шеей и высоко поставленным длинным хвостом.

В ранних греческих изображениях преобладают так называемые европейские маленькие лошади (ведь, садясь на коня, грек брал его за гриву между ушей, что можно сделать только при очень маленьком росте коня). Эти лошади хорошо известны нам по фризу Парфенона.

В римское время были уже четко разграничены типы лошадей, применяемых для различных целей. Так, Варрон и Сенека подчеркивают, что экстерьер и выездка лошади должны быть различны в зависимости от ого, предназначена ли она для войны, скачки и состязаний на резвость, на племя или в качестве упряжной. Оппиан в «Книге охот» приводит десятки пород лошади, давая им сравнительную характеристику по резвости, выносливости, экстерьеру, происхождению [46]. Очень высокого уровня достигала в римское время зоотехника. Многое из того, что отличает современное коннозаводство, сложилось уже в те далекие времена.

Римский историк Корнелий Тацит, для которого характерно тщательное обращение с историческими фактами, писал: «Ведь старина, вымысел и чудесное называется мифами, история же — будь то древняя или новая — требует истины, а чудесному в ней нет места или оно встречается редко. Что же касается амазонок, то о них всегда — и раньше, и теперь — были в ходу одни и те сказания, сплошь чудесные и невероятные» [16, 1, XI.5.3].

Сказания об амазонках изобилуют живыми подробностями, яркими событиями и важны для нас тем, что могут быть связаны с савроматами, жившими в Приуралье, в Поволжье, вплоть до Дона и участвовавшими, по всей видимости, в переднеазиатских походах. Недаром, как показал еще Л. А. Ельницкий, «география походов амазонок по Диодору совпадает с географией скифских и киммерийских походов по Геродоту» [42, 47, 4, 311]. У Геродота мы читаем легенду о происхождении «женоуправляемых» савроматов.

Победив амазонок, греки посадили их на корабли и хотели увезти морем. Амазонки восстали, захватили власть на кораблях, но, поскольку они не умели управлять ими, ветер принес их к Меотиде — Азовскому морю. Дойдя берегом Азовского моря до земель, занятых скифами, амазонки угнали табуны коней и стали жить грабежом. «С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи, — пишет Геродот, — вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами» (Гер., IV.116-117).

Долгое время мы судили о жизни и быте савроматов только по письменным источникам, и трудно было сказать, чему мы можем поверить, а что остается на совести авторов.

Раскопки и исследования К. Ф. Смирнова [133; 134] показали, что женщина в савроматском обществе действительно занимала равное с мужчиной, а порой и более важное положение. Она была жрицей племени, мужественной и бесстрашной воительницей, а иногда главой рода или предводительницей.

Савроматские погребения жриц с каменными переносными жертвенниками рубежа VI-V вв. до н. э. оказывались центральными, что свидетельствует о матрилинейной системе родства. Археологические раскопки говорят о том, что жреческие функции передавались по наследству по женской линии. Причем высокий ранг таких жриц подтверждается обилием и богатством инвентаря, заупокойной пищи (кости коня и баранов), а иногда и уздечных наборов. Знаем мы случаи, когда насильственно умерщвлялись сопровождавшие престарелую жрицу служители, возможно, из савроматской знати, а иногда и дети, причем не исключен и ритуальный каннибализм. В среднем женским оказывается каждое пятое богатое савроматское погребение с оружием и конской сбруей. Погребали женщин очень пышно, в богато украшенных одеяниях, расшитых золотыми бляшками, с зеркалами, в роскошных ожерельях. Даже девочек хоронили с колчанами стрел. В этом мы видим прямое подтверждение словам Псевдо-Гиппократа: «Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики, сидя на конях, и сражаются с врагами, пока они в девушках, а замуж они не выходят, пока не убьют троих неприятелей. Та, которая выйдет замуж, перестает ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступать в поход» [10, I.59].