Читать онлайн «Африка. История и историки». Страница 53

Исследование событий геноцида 1994 г. показывает, что его организаторы и его участники активно использовали «хамитскую» трактовку руандийской истории для легитимизации своих действий и для эскалации массовой ненависти хуту к тутси. Термин «хамиты» и призывы к их физическому уничтожению постоянно звучали в апреле – июле 1994 г. в руандийских городах и селах. Многие убийцы были движимы стремлением или избавиться от «хамитского ига», или помешать попыткам его восстановления. Один из свидетелей геноцида воспроизводит ту картину истории, которая существовала тогда в головах хуту: «Сначала были пастухи тва и хуту… затем вторглись тутси. Такова история. Тутси сделали хуту своими рабами и захватили власть. <Позже> вожди тутси были отправлены в ссылку в Уганду, после чего власть получили хуту. Затем тутси начали из Уганды нападать на хуту, принося много насилия и вреда»[532]. «В 1990 г. нападения усилились, – продолжает он, – и снова всплыла идея, что тутси опять вторглись, чтобы поставить своего правителя и сделать хуту своими рабами. Многие люди верили в эту идею и считали, что такое больше никогда не должно повториться»[533]. «Хамитская гипотеза, – пишет Кори Вьеленга, – сформировала сильный сегмент геноцидной идеологии, и было трудно с ней справиться»[534].

Так историческая теория, созданная европейскими колонизаторами и миссионерами, была использована сначала традиционной руандийской элитой, а затем новой элитой, пришедшей к власти накануне независимости, для легитимации своей политической гегемонии, поддержания и укрепления определенной системы социальных отношений. Основанная не на исторических фактах, а на расовых предубеждениях и стереотипах XIX в., она трансформировалась в специфических социальных и политических условиях Руанды ХХ в. в идеологический конструкт, ставший базовым элементом массового сознания, и в этом качестве смогла превратиться в один из ключевых инструментов организации одного из самых страшных геноцидов в истории человечества.

© Кривушин И. В., 2013

<…>

Итак, РПФ[537] удалось привлечь на свою сторону международное сообщество, которое позволило собой манипулировать и предоставило ему [Фронту] возможность злоупотреблять своей пропагандой. Тутси, будучи мастерами обмана, даже развернули целую кампанию, сравнивая себя с еврейским народом, чтобы завоевать симпатию их могущественного мирового лобби. Международное сообщество рискует быть еще раз обманутым этими закоренелыми лжецами, принимая на веру совершенно лживую информацию.

Евреям, как вы помните, во время второго разрушения их города Иерусалима Титом Флавием Сабином Веспасианом[538] пришлось еще раз бежать из своей страны. В течение последующих двух тысячелетий они всегда имели право вернуться в свою страну, чтобы освободить ее от различных завоевателей, в то время как у тутси никогда не было собственной страны, чтобы создать народ. Такого народа, как тутси, никогда не существовало ни в Руанде, ни в Бурунди, ни где-либо еще. Были просто тутси, которые постепенно натурализовывались по мере того, как они прибывали в Руанду и в Бурунди.

Поскольку сравнение между евреями и тутси исключается, ибо вторые – не народ, единственное, на что можно было бы ссылаться, – на их [евреев и тутси] якобы общее происхождение. Но в этом случае необходимо, прежде чем делать какие-либо утверждения, сначала доказать, действительно ли тутси происходят от царицы Савской[539].

Тем не менее, каким бы ни был ответ на этот вопрос, тутси являются и останутся эмигрантами из долины Нила, какое бы гражданство они ни получили – руандийское, бурундийское, заирское, угандийское или танзанийское; им бы следовало скорее заботиться о том, как мирно сосуществовать с народами, которые их приняли, и смирить высокомерие и надменность, отражавшие их желание навязать свою власть в регионе Великих озер. Вы можете судить об этом сами на основании информации, которую найдете в следующей главе[540].

Наоборот, как раз народу хуту, подвергшемуся агрессии с 1 октября 1990 г.[541] и изгнанному тутси при поддержки их родича хима Йовери Мусевени из собственной страны[542], на том же основании, что и еврейскому народу <в прошлом>, принадлежит право вернуться на родину. И такой день настанет; это только вопрос времени, которое будет во всяком случае короче, чем время испытаний евреев[543].

<…>

До прихода тутси, которые, по мнению большинства историков региона Великих озер, обосновались в Руанде и Бурунди начиная с XVI в., на этих землях существовали королевства хуту, объединенные в некую федерацию, где хуту из великой семьи банту и менее крупная этническая группа тва, или пигмеи, жили в согласии вот уже девять веков.

На первых порах нильские тутси-хамиты, пришедшие из Абиссинии, найдя теплый прием и щедрое гостеприимство, вели себя с предупредительностью и в знак признательности отдавали своих дочерей замуж за хуту, выбирая <женихов> среди самых влиятельных, которым они, скрепив договор кровью, дарили также много коров, что, согласно представлениям того времени, превращало тутси в кровного брата хуту, и наоборот. Хуту, простодушный от природы, наивно поверил в этот акт родства, который тутси ни во что не ставил. Хуту узна́ет истинное лицо своего «гостя» слишком поздно, когда он уже все потеряет. Действительно, тутси, используя хитрость и терпение, а также изощренное коварство, не замедлили подчинить хуту, хотя те оставались всегда в большинстве, уничтожая раз за разом их королей со всем потомством. Убийство Маширо, самого великого и последнего короля хуту Ндуги (Центральная Руанда)[544], и истребление всей его семьи прекрасно иллюстрируют вероломство и жестокость тутси. Вот что история говорит об этом:

«Один монарх тутси соседнего королевства нанес визит вежливости своему тестю Машире в Ньянзе[545]. Во время церемонии обмена подарками монарх тутси дал сигнал своей свите к нападению. Он сам убил Маширу, у которого отрезал детородные органы и привязал их к своему королевскому барабану калинга[546] в знак окончательного поражения своего соперника хуту, чей трон он только что захватил. Вся семья Маширы, его ближайшие родственники, его друзья и его воины были обезглавлены. Спасшихся от этой резни преследовали повсюду, где они находили убежище, <и убивали>, пока не осталось ни одного потомка Маширы»[547].

Большинство королей хуту погибли со своим потомством подобным образом. И убийство президента Хабьяриманы, и резня хуту, которая не прекращается, – это точное повторение той трагедии, когда тутси убили Маширу вместе со всей его семьей. Ведь Хабьяримана, как и его предки хуту, в очередной раз доверился тутси, хотя те показали свое истинное лицо, дважды и в одностороннем порядке нарушив договор о прекращении огня в Нселе (Заир) 29 марта 1991 г.[548], в который были внесены изменения в Гбадолите 16 сентября[549] и в Аруше 12 июля 1992 г.[550] Эти изменения и в первом, и во втором случае становились результатом нарушения тутси (РПФ) данного соглашения без каких-либо достаточных на то оснований[551].

Тутси таким образом навязали хуту свою аристократическую диктаторскую, жестокую и кровавую власть, просуществовавшую вплоть до колониального периода. В течение почти четырех веков король тутси распоряжался жизнью и смертью всех своих подданных. Пытки были нормой: стало обычным выкалывать глаза, вспарывать животы беременным женщинам, привязывать руки жертвы к спине, держа в таком положении до тех пор, пока тело не разорвется, систематически и периодически уничтожать вождей хуту, у которых монарх тутси отрезал детородные органы, чтобы повесить их на свой королевский барабан калинга, символ вечной победы тутси, и проч. и проч.

Затем пришел колонизатор, сначала немецкий, потом бельгийский. Ограничив право мвами распоряжаться жизнью и смертью <поданных>, он всегда покровительствовал элите тутси, продолжавшей третировать народ хуту, ибо, чтобы утвердить свой контроль, он избрал <модель> косвенного управления, основанную на уважении к традиционной власти, и вдобавок к этому провозгласил, что тутси рождены управлять и царствовать над хуту, а те должны служить им. Таким образом, колонизатор освятил комплекс доминирования и превосходства над большинством хуту, который уже укоренился у этнического меньшинства тутси. Однако с 1950-х годов бельгийская администрация стала осознавать проблему неравенства между хуту и тутси. Она приступила к робким реформам по демократизации системы колониального управления. Однако на Манифест 1957 г., в котором бахуту потребовали тех же прав… которые власти опекаемой территории предоставили тутси, последние ответили категорическим отказом и даже нашли это требование абсурдным. Свидетельство тому – заявление двенадцати тутси, членов Верховного совета страны, обнародованное в Ньянзе 17 мая 1958 г.: