Читать онлайн «Толпа героев XVIII века». Страница 85

Так уж случилось, что эта рана в душе Дашковой не затянулась никогда. Она не простила Екатерине неблагодарности и измены, хотя ни того ни другого не было – просто нередко люди одно и то же воспринимают по-разному. Кроме того, политика и мораль несовместимы: Екатерина Великая использовала Екатерину Малую, да и выбросила ее. Щедрый подарок императрицы в 24 тысячи рублей «за ее ко мне и к отечеству отменные заслуги» казался пошлой платой за искреннюю любовь и истинную преданность. Страшно обиженная Дашкова уехала в подмосковную усадьбу, где занялась хозяйством, которое до основания разорил своими долгами муж, умерший в 1764 году. Есть и глухие сведения о том, что Дашкова приняла участие и в интригах недовольных против Екатерины…

С большими трудами Дашковой удалось поправить свое состояние, и в 1769 году она, под именем госпожи Михалковой, отправилась в долгое путешествие за границу. И там впервые по-настоящему оценивают ее образованность, ум, вообще необычайную личность этой женщины, которая может на равных спорить с великими философами и энциклопедистами. Парижские знаменитости выстраиваются в очередь на прием к притягательной своим интеллектом, но не внешностью «скифской героине». Дени Дидро писал о ней: «Княгиня Дашкова – русская душой и телом… Она отнюдь не красавица. Невысокая, с открытым и высоким лбом, пухлыми щеками, глубоко сидящими глазами, не большими и не маленькими, с черными бровями и волосами, с несколько приплюснутым носом, крупным ртом, крутой и прямой шеей, высокой грудью, полная – она далека от образа обольстительницы. Стан ее неправильный, несколько сутулый. В ее движениях много живости, но нет грации… В декабре 1770 года ей было только двадцать семь, но она казалась сорокалетней». Не очень-то приятная характеристика. Но зато – Дидро поправляется – какой ум! Увы, так часто говорят о несимпатичных женщинах.

Дашкова побывала и в Фернее – месте, где жил самый известный человек Европы философ и писатель Вольтер. Гений XVIII века, он поразил Дашкову, как и других гостей, своими причудливыми привычками и нарядами, словом, валял дурака… Он так всегда делал, чтобы к нему не лезли в душу. Достаточно посмотреть ироничные картины Жана Гюбера, изображающие «Утро Вольтера», «Завтрак Вольтера», «Вольтер, укрощающий строптивую лошадь» и другие.

Дашкова отправилась за границу не только для того, чтобы развеяться и поразить своим появлением салоны Парижа. У нее была высокая, благородная цель – дать сыну Павлу хорошее образование. И для этого она обосновалась в Великобритании, Шотландии, в Эдинбурге. Тот, кто хоть раз побывал в Британии, не может не влюбиться в эту великую страну, где сильное государство не душит свободную личность, где уважение традиций не мешает людям быть оригинальными. Воздух Шотландии вообще особенный. Дашкову поселили в неприступном замке шотландских королей, рядом с покоями Марии Стюарт. Отсюда, с вершины, Дашкова видела прекрасный, уютный город, удивительные его обычаи, ее душа трепетала от восторга при завораживающих звуках шотландской волынки. А каких великих ученых дал этот маленький народ! Словом, сын учился два года в Эдинбургском университете, и Дашкова жила возле него…

Когда она вернулась наконец в Россию, события 1762 года всем казались давней историей, а слава Дашковой как образованнейшей женщины уже дошла до Петербурга, и прагматичная императрица Екатерина решила ее снова использовать – сделала директором Петербургской академии наук. Впервые в истории России женщина была назначена на важный государственный пост. Причем какая женщина! Соглашаясь занять место директора, Екатерина Романовна была смущена: она знала, что с ее характером отношения с императрицей должны испортиться («Я предвидела, что между мной и императрицей возникнут неоднократные недоразумения»).

Так и произошло, но вначале Дашкова погрузилась в работу. В Академии был беспорядок, здесь был нужен глаз да глаз! А он-то и был у нашей железной леди. Она была въедлива, пристрастна, умна, знающа, не давала чиновникам и ученым дремать и расслабляться. Понукала она и архитектора Кваренги поскорее построить новое здание Академии на берегу Невы, которое сохранилось до наших дней. Заодно Кваренги возвел директору дачу в Кирьянове, хотя она потом писала, что спланировала усадьбу сама…

Ее приятельница и компаньонка англичанка Кэтрин Уилмот писала своим родным в Ирландию о Дашковой: «Я не только не видывала никогда такого существа, но и не слыхала о таком необыкновенном существе. Она учит каменщиков класть стены, помогает делать дорожки, ходит кормить коров, сочиняет музыку, пишет статьи для печати, знает до конца церковный чин и поправляет священника, если он не так молится, знает до конца театр и поправляет своих домашних актеров, когда они сбиваются с роли, она доктор, аптекарь, фельдшер, плотник, судья, законник». Можно представить себе, как было тяжело жить с такой женщиной ее близким, слугам. Железобетона тогда не было, а характер у Дашковой уже ему сродни. И горе ослушнику! Кстати, о «судье и законнике». Как-то раз в Кирьянове две соседские свиньи влезли в ее сад и разорили любимый цветник княгини. Возмущенная этой наглостью, Дашкова приказала своим холопам зарубить несчастных хрюшек. Соседи подали на нее в суд, Дашкову оштрафовали на 60 рублей за «зарубление голландского борова и свиньи». Весь Петербург потешался, пересказывая подробности расправы княгини Дашковой над парочкой голландских хрюшек – может быть, вина их была в том, что боров хотел преподнести цветы своей сердечной подруге, а с ними так сурово поступили! Екатерина II вывела Дашкову в своей комедии «За мухой с обухом» в роли Постреловой, хвастливой и высокомерной. Но все же из окончательного варианта пьесы государыня выкинула сцену, в которой Пострелова хвастается другому герою пьесы по фамилии Дурындин своими заграничными вояжами – тут уж самые дураки укажут на Дашкову: ее рассказы о том, как ее восторженно принимали за границей, не сходили с ее уст. Страдания Дашковой при этом были безмерны: «Вы говорите, – пишет она одному из своих адресатов, – что я чересчур остро чувствую мелкие обиды, которые мне наносят… Пусть оставят меня в покое, и пусть Ваши друзья не добавляют к оскорблениям, заставляющим меня страдать… Ни о чем не прошу, как только о том, чтобы служить без унижений, в противном случае откажусь от службы и покину родину».

Тягостно складывались и отношения с детьми. Своим непреклонным присмотром и контролем Дашкова как будто придушила инициативу и волю любимого сына. Он вырос человеком образованным, но слабым, склонным к рюмке. Однажды из случайного разговора княгиня узнала, что ее сын, воспитанию, образованию и карьере которого она уделила столько сил, тайно от нее женился на… дочери приказчика! Гневу и горю Дашковой не было предела – ведь сын позорил род князей Дашковых, позорил ее. И к тому же обманывал ее – весь Петербург уже знал о женитьбе Павла, а он прислал ей письмо, в котором просил разрешения на этот брак! Еще хуже складывались отношения с дочерью Анастасией. Скандалы с мужем, долги, надзор полиции. Дашкова хлопотала за нее, увещевала, но дочь была неисправимой сумасбродкой и мотовкой. В конце концов Дашкова лишила ее наследства и в завещании писала, не тая ненависти и огорчения: «В дом мой, ей не принадлежащий, не пускать, а ежели предлог будет сказывать, что телу моему последний долг хочет отдать, то назначить ей церковь, где будет тело мое стоять».

Зато на службе дела шли хорошо. В 1783 году по инициативе Дашковой была основана Российская академия, которая, в отличие от «Большой» Академии, была гуманитарной и занималась проблемами русского языка. Здание до сих пор стоит на Васильевском острове, и каждый знаток русского языка снимает перед ним шляпу. Дашкова поставила перед Российской академией задачу: «Возвеличить российское слово, собрать оное в единый состав, показать пространство, обилие и красоту, поставить ему непреложные правила, явить краткость и знаменательность его изречений и изыскать его глубочайшую древность».

Тогда-то и началось повальное увлечение интеллектуалов русским языком и отечественной историей. Сама Екатерина II была убеждена в особом происхождении русского народа, вполне серьезно утверждала, что все языки вышли из русского. Так, она выводила происхождение названия страны «Гватемала» от русского выражения «гать малая». Если без шуток, то главной задачей Академии стало составление первого словаря русского языка и его грамматики. Заслуга Дашковой в этом деле огромна. С ее хваткой, волей и решительностью словарь составлялся всего шесть лет, и без него представить существование русского языка ныне невозможно. Подобно своей повелительнице, Дашкова с гордостью писала: «Российский язык красотою, изобилием, важностью и разнообразными родами мер в стихотворстве, каких нет в других, превосходит многие европейские языки, а потому и сожалительно, что россияне, пренебрегая столь сильный и выразительный язык, ревностно домогаются говорить и писать несовершенно языком весьма низким для твердости нашего духа и обильных чувствований сердца. В столичных городах дамы стыдятся в больших собраниях говорить по-российски, а писать редкие умеют…» Трудно здесь не упрекнуть Дашкову в криводушии: сама-то она писала и наверняка думала почти исключительно по-французски. Что же касается необходимых «для твердости нашего духа и обильных чувствований» выражений, то действительно русский язык в этом смысле незаменим.