Читать онлайн «История кабаков в Росиии в связи с историей русского народа». Страница 54

Откупщики обратились к доносу. Прежде всего они шли поклониться исправнику. Исправник приезжал и начинал прицепляться, нет ли беспаспортных, все ли внесены повинности, отчего дурна дорога, и потом мало-помалу дело шло дальше. Вот мужики не пьют вина, а Масленая приближается. Откупщик едет опять объясниться с исправником. Исправник, не желая действовать прямо в пользу откупа, передаёт дело во временное отделение, снабдив его надлежащими советами. Временное отделение, прибыв в имение одного графа, начинает убеждать мужиков, чтоб они пили водку. Начальство собирает крестьян при управляющем питейными сборами и спрашивает, почему это они не пьют вина.

— Так, не желаем, — отвечают крестьяне.

— Отчего же не желаете?

— Очувствовались, — отвечают крестьяне. — Это вино — один раззор хозяйству! Шутка сказать: восемь рублей ведро!

— При том же, — замечает другой, — вино-то больно плохо, хуже нашей хопёрской воды.

— Как плохо? — восклицает управляющий, подступив к крестьянину.

— Да так плохо, как бывает плохо: живот больно пучит.

— Как смеешь это говорить, — кричит управляющий, и бац мужика; мужик — тем же, и произошло смятение.

После уже управляющий предлагал деньги мужикам, чтобы всё было шито и крыто, но денег у него не взяли. Убедили управляющего выставить даровую бочку вина. Он выставил, но никто до неё не дотронулся, — так назад и потащили.

В апреле 1859 года виленский акцизный откупщик ходатайствовал у министра внутренних дел, чтоб обязать ксендзов объявить публично, что данные народом обеты относятся только к пьянству, а умеренное употребление вина необходимо; но министр нашёл такое требование неуместным. В июле того же года откупщики жаловались министру внутренних дел и на православных священников, удерживающих народ от пьянства. Министр на этот раз сообщил обер-прокурору святейшего Синода, который и отвечал, что «он благословляет священнослужителей ревностно содействовать возникновению в некоторых городских и сельских сословиях благой решимости воздержания от употребления вина». Но откупщики не унялись и снова просили отменить указ святейшего Синода, ибо при содействии его общества трезвости разведутся повсеместно. И министр финансов сообщил обер-прокурору святейшего Синода, «что совершенное запрещение горячего вина посредством сильнодействующих на умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо, как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание». Затем уже министр финансов сделал распоряжение, чтоб приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить и впредь городских собраний и сельских сходок для сей цели нигде не допускать.

Чтобы указать теперь, как именно и где развивалась трезвость, пройдём день за днём всю историю обществ трезвости. Прежде всего, в разных местах начались волнения. В 1850 году в Архангельске на Масленице в некоторых казённых селениях Холмогорского и Онежского уездов разбивали и грабили кабаки. То же было и в Пензенской губернии; но потом народ одумался и принялся за трезвость. Общества трезвости начались в Ковенской губернии, где народ особенно был стеснён польскими панами. Там зимою 1858 года из 278 винокурен закрыто было 88; свидетельств на питейные заведения в 1857 году было взято 2207, в 1858 году — 2797, а в 1859 — только 1899. Общества распространяются по губерниям Гродненской и Виленской. Одновременно с этим обнаруживается движение в Поволжье и в центральных замосковских губерниях. За Рязанью, где образовалось одно из первых обществ в Великороссии (в уездах: Зарайском, потом Данковском, город Чернь со слободами, Ряжском, Сапожковском и других), идут: Тула (уезды: Каширский, чернские ямщики, Ефремов и ефремовские ямщики, уезды: Крапивинский, Новосальский), Владимир (Гороховский уезд), уезды Московской губернии (Московский, Звенигородский, Подольский, Серпуховский), Орёл (Болховской, Мценский, Елецкий, Карачевский) и Калуга (Тарусский, Калужский, Медынский, Масальский, Лихвинский, Перемышльский, всего в 52 помещичьих и 21 казённых сёлах). С другой же стороны, в Поволжье из Саратова (уезды: Балашовский, балашовские мещане, рабочие на барках, уезды: Сердобский, Аткарский) трезвость распространяется по губерниям Самарской (Николаевский, Бузулукский), Казанской, Пензенской (Чембарский, Нижнеломовский), Нижегородской, Костромской (Чухломский, Галицкий, Солигацкий), Ярославской (Мологский) и Тверской (Старицкий и Корчевский), несколько позднее — в Екатеринославской (Александровский), Харьковской (Старо-Бельский), Курской (Щигровский), Тамбовской (Кирсановский) и Воронежской (Коротоякский, Острогожский, Бирючевский). Тогда же на западном крае движение обнаруживается в губерниях: Подольской, Смоленской, Новгородской, близ Петербурга, в самом Петербурге, где плотничьи артели отказываются от вина, и, наконец, были известия из Перми и Сибири.

Таковы газетные известия о распространении трезвости, в которых не сообщено и четвёртой доли всего, что происходило в народе, по всему пространству русской земли, случайно вызванной к жизни. Многие откупщики оказались несостоятельными, и нужно было послать чиновников для сбора акциза хозяйственным образом. Дело было трудное. Управляющий акцизными сборами в Гродненской губернии, коллежский асессор Макаров, за особую заботливость и усердие, оказанные им в возвышении питейного дохода во время хозяйственного управления питейными сборами, получил награду пять тысяч рублей серебром.

Между тем подошло 19-е февраля,[200] и откупщики вполне были уверены, что народ, получив волю, совсем сопьётся. Народ, отпущенный на волю, обманул всех и не спился, ибо все цели его, все его помышления были направлены на устройство его нового быта. То была великая минута, которую когда-либо история предлагала русскому народу! Один хуторянин писал тогда из Украины: «З того часу, як померзла злюща панi неволя, той паскудна нахлiбница горiлка богато поваги сбулася. Частують и куштують ii так для закону, а вже пьяним бути на честним весiллi не годитця, пьют ii по- прежнему — нахiльцем хиба тiлки де яки ледачи городянске мiщане, та сердяги ремесницькi робiтники».

Уничтожение откупа составляет лучшую страницу настоящего царствования. Ещё в 1858 году стали ходить слухи об уничтожении откупов, но откупщики утверждали, что всё это неправда, и действительно, в 1859 году откупа продолжены были ещё на четыре года. Сделалось известным мнение Государственного совета, утверждённое 26 октября 1860 года о введении акцизной системы; но откупщики твердили по-прежнему, что откупа останутся. Явилось окончательно утверждённое положение 4 июня 1861 года и всё ещё не было веры, что откупа когда-нибудь прекратятся. Стали уже ходить слухи, что правительство склоняется на сторону откупщиков, и начали поговаривать о составлении компании для застрахования акциза с питей.

Компания не удалась, откупа ускользали из рук, и откупщики, стращая государство банкротством, явились с новым предложением проекта агентства по питейному сбору и товарищества железных дорог — проекта, как оказалось, имевшего целью подорвать последние силы государства, а себе нажить миллионы. «Для сохранения питейного сбора в целости, — говорил проект, — предлагается агентство на продажу вина сроком на 11 лет. Агентство отвечает за поступление питейного дохода (свыше ста миллионов) только при помощи развития в народе капиталов, а поэтому принимает на себя обязанность построить 2800 вёрст железных дорог». Говорили, будто смысл этого проекта был таков, что агентство, истратив на дороги 224 миллиона, надеялось получить на них в пятьдесят лет 1100 миллионов, то есть с лишком миллиард рублей серебром. Всё это дело уж больно было некрасиво, и имена создателей проекта были распубликованы по повелению государя. Всё это были преимущественно купцы-откупщики, и затем промышленники, собравшиеся с целого мира. В числе их главными руководителями были Бенардаки, отставной поручик; В. Кокорев, коммерции советник; Капгер, санкт-петербургский 1-й гильдии купец; Исаак Утин, коммерции советник; и Каншин, колежский регистратор. Затем шли, во-первых, евреи: Раих, Евзель Гинцбург, Зискинд Гинцбург, Герцель, Горвиц, Лохвицкий; во-вторых, греки: П. Скараманга, К. Комнино, Варваци, С. Карали, Кондоянаки, Маразли; и, в-третьих, русские: Громов, Сазиков, И. Асташев, П. Ненюков, Н. Тарасов, Н. Акатьев, И. В. Лихачёв (полковник), А. Кокорев, А. Башкиров, Д. Нечаев, А. Милюков, Д. Корнеев, В. Рукавишников, А. Мясников (поручик), М. Горбов, М. Мамонтов, И. Иконников, В. Пегов, А. Клипин, И. Кононов, И. Первушин, И. Мамонтов, Г. Медынцев, И. И. Барыков (статский советник), А. Воронин, В. Каншин, Н. Рюмин (действительный статский советник), Ф. Рюмин, И. Протасьев (поручик), Власов (статский советник), П. Молчанов, М. Якунчиков, Быков, Д. Кузнецов, И. Кононов, Д. Карпович, А. Пастухов и некоторые другие, подписавшиеся впоследствии.