Читать онлайн «Вермахт у ворот Москвы, 1941-1942». Страница 31

Необходимо отметить, что существуют различные точки зрения относительно воздействия, которое оказала наступившая морозная погода на наступление ГА "Центр" в конце ноября - начале декабря 1941 г. Данные о температуре воздуха в период последних попыток группы фон Бока достигнуть столицы в отечественных и зарубежных исследованиях расходятся. Отметим, однако, что по немецким источникам она редко превышала тогда обычную для этого времени отметку - минус 15-16 градусов; и лишь в первых числах декабря достигла 30 градусов ниже нуля по Цельсию{307}. Естественно, сильный мороз вносил немалые коррективы в действия германских войск, - в частности, заставлял экипажи танков и водителей грузовиков тратить массу времени и сил на подогрев моторов, а боевые подразделения были вынуждены совершать переходы только вблизи населенных пунктов. Но температура ниже 30 градусов стояла всего 2 дня, и, конечно, холод оказывал воздействие не только на немецких, но и на советских солдат. Причиной срыва наступления ГА "Центр" был не мороз, а возросшее сопротивление Красной Армии. Прорыв 478-го пехотного полка вермахта, усиленного танками, в районе Наро-Фоминска, когда немцы всего за сутки продвинулись на глубину 25 км, но затем были остановлены контрударом советских частей - яркое тому подтверждение.

Германскому командованию в начале декабря предстояло реально оценить создавшееся положение, определить свои возможности и решить - что же делать дальше. Чтобы правильно разобраться в ситуации необходимо было, прежде всего, получить достоверные сведения о намерениях противника и его силах. С 20-х чисел ноября 1941 г. отдел по изучению иностранных армий Востока сообщал о подходе к фронту новых соединений Красной Армии, способных вести упорную борьбу и успешно противостоять натиску группы фон Бока: "Русские отошли, ведя бои за выигрыш времени, - отмечала немецкая разведка. - С вводом в бой новых сил усилилось сопротивление противника южнее г. Солнечногорск..."{308}

Подобная информация в нараставшем объеме стала поступать в генштаб ОКХ, и оттуда - командующим группами армий, армиями, командирам соединений. Однако с их стороны немедленной реакции не последовало. Это произошло не в последнюю очередь потому, что в разведсводках конца ноября-начала декабря 1941 г. о положении на Восточном фронте, наряду с достоверными сведениями, присутствовали совершенно неверные выводы о намерениях противника.

Так, в сводке за 26 ноября 1941 г. указывалось, что "воздушная разведка установила интенсивное железнодорожное движение между городами Тамбов и Ранненбург...". Однако далее говорилось: "...Пока не выяснено - идет ли речь о подвозе новых сил или об эвакуации..."{309} 2 декабря немецкая разведка донесла об отступлении советских сил на левом фланге 4-й армии Клюге на юго-восток. Этот факт послужил основанием для следующего вывода: "...отвод сил с фронта обороны и использование их на особо угрожаемых участках еще раз подтверждает предположение о том, что русское командование в настоящее время не располагает резервами и поэтому предпринимает попытки, введя в бой все имеющиеся в распоряжении силы, приостановить наступление немецких войск... "{310} Заметим, что этот вывод был сделан всего за три дня до начала контрнаступления советских войск под Москвой.

На следующий день, 3 декабря, ситуация на фронте и в тылу Красной Армии продолжала оставаться неясной для германского командования. Разведка отмечала, что "на восточном фланге 2-й танковой армии противник активности не проявлял. Признаков появления новых сил нет... По показаниям пленных, юго-западнее Москвы созданы пять оборонительных линий, расположенных одна за другой. Неоднократно противник переходит в атаку севернее Москвы под Яхромой, а также прощупывает слабыми силами фронт 3 ТГр. Противник провел разведку боем перед 13 АК (4 А)... Перед 41 АК значительно увеличилась численность стрелковых дивизий противника, предположительно за счет служащих тыловых служб. Сведения (пока неподтвержденные) о подтягивании противником нескольких бригад на участок фронта в районе канала свидетельствуют о подготовке противника к продолжению наступательных действий западнее Яхрома и севернее Дмитров..."{311}

Активные действия Западного и Калининского фронтов настораживали командующих объединениями ГА "Центр". Однако сверху никаких указаний о переходе к обороне они не получали, и особых мер для охраны своих позиций они не предпринимали.

Данные о прибытии в начале декабря в район Калинина двух свежих советских дивизий сильно обеспокоили командующего 3-й танковой группой генерала Рейнгардта, но не поколебали его дальнейших наступательных намерений. 4 декабря 1941 г. штаб его объединения оценивал ситуацию следующим образом: "Противник подтягивает новые подкрепления к каналу, на фланг танковой группы. Перед продолжением наступления на юг необходимо изолировать этого противника западнее участка: канал Волга-Москва - Икша Яхрома..."{312} Замысел командования 3-й танковой группы заключался в том, чтобы продвинуться частями 1-й, 6-й, 7-й танковых дивизий на юг через населенный пункт Черная, одновременно обеспечивая свой фронт с востока. Фланговое прикрытие 56-го армейского корпуса 3-й танковой группы рассматривались как вполне надежное и способное выдержать дальнейшие контратаки советских частей. В то же время штаб объединения генерала Рейнгардта отмечал отсутствие в группе резервов, что крайне неблагоприятно сказывалось на положении наступающих войск{313}.

Командование 9-й армии в телеграмме в штаб ГА "Центр" от 4 декабря 1941 г. тоже указывало на продолжающуюся перегруппировку противника и его "уплотнение" в районе восточнее Калинина, на участке 186-й и 162-й пехотных дивизий, "по которому, - как отмечалось в донесении, - можно заключить о предстоящих атаках". Советские пленные говорили о "наступлении, в котором, по всей вероятности, примут участие 9-я и 10-я сталинские дивизии..." Штаб 9-й армии ранее надеялся на отступление советских войск перед своим фронтом, которое, однако, пока не наблюдалось{314}.

В сложной ситуации находилось и командование 4-й танковой группы. Дивизии этого объединения продвигались на восток и юго-восток, к окраинам столицы, теряя силы. 4 декабря вынужден был приостановить наступление 40-й моторизованный корпус. В 14 час. 00 мин., 4 декабря 1941 г. отдал приказ на переход к обороне штаб дивизии СС "Райх". Потрепанные в предыдущих боях полки этой дивизии "Дейчланд" и "Дер Фюрер", после захвата поселка Ленино полностью исчерпали свои возможности. Находясь в двух десятках километров от Москвы, командир эсэсовского соединения вынужден был даже отвести свои передовые подразделения на западную окраину поселка Ленино, как подчеркивалось им "имея ввиду лучшую возможность для ведения обороны в течение ближайших дней..."{315}

Получая определенную информацию о перемещении новых советских дивизий в непосредственной близости от линии фронта, видя истощение ударных соединений ГА "Центр" в последней декаде ноября и в первые дни декабря 1941 г., немецкое командование имело возможность предотвратить худшие для него последствия надвигающегося кризиса. В сводках ОКХ отмечалось, что не только на северном фланге ГА "Центр", но и в районе Тулы, на участке 5-го армейского корпуса "противник ввел в бой свежие силы..."{316}

Однако парадокс заключался в том, что выводы немецкой разведки (которые разделяли представители и ОКХ, и ОКВ) во многом противоречили здравому смыслу. Весьма характерна следующая оценка обстановки на фронте отделом по изучению иностранных армий Востока генштаба ОКХ. 4 декабря 1941 г. он сообщил: "...сила противника заключается в умелом использовании заминированных участков и в большом количестве тяжелых танков, самолетов и тяжелых орудий... В общем же, боеспособность противника не настолько велика, чтобы без значительного подкрепления можно было предпринять крупное наступление."{317}

Можно только догадываться чего было больше в подобном заключении германских штабистов - незнания истинной обстановки на фронте или нежелания признать ошибочность своих расчетов на неминуемый крах Советского Союза. Возможно, подчиненная ОКХ разведывательная служба не желала идти против стержневой линии верховного командования Германии, все еще надеявшегося на успех последнего штурма советского бастиона. В любом случае необходимо отметить, что подобные выводы оказывали непосредственное воздействие на командование ГА "Центр". Оно не усматривало в сложившейся ситуации никакой серьезной опасности. Пока была хоть малейшая надежда на успех фон Бок не желал отдавать войскам приказ зарываться глубоко в землю. Противоречие возникавшее между реальной обстановкой на фронте и оценкой таковой немецким командованием стало одной из причин разразившегося вскоре сильнейшего кризиса германской армии.

Безусловно, советское командование сделало все от него зависящее, чтобы контрнаступление было подготовлено как можно более скрытно. Все переговоры по радио и переписка строжайшим образом засекречивались и контролировались. Немецкому военному руководству не удалось получить достоверных данных, раскрывающих замыслы противника. Перехваченные тогда документы Красной Армии не содержали планов какого-либо широкого наступления. Так, в руки разведотдела 2-й полевой армии попал приказ штаба одной из противостоящих советских частей. Но в нем немцы нашли лишь информацию о ближайших задачах по удержанию обороны{318}. В немецких сводках также отмечалось, что в ходе боев за город Ефремов не удалось раскрыть намерений советского командования, на этом участке{319}.