Читать онлайн «История России с древнейших времен. Том 8. От царствования Бориса Годунова до окончания междуцарствия». Страница 58

Первое столкновение Скопина должно было произойти с тем отрядом запорожцев, которые под начальством Кернозицкого были высланы из Тушина к Новгороду и на дороге заняли Торжок и Тверь. Чтобы не допустить их к переправе через Мсту, Скопин хотел выслать сильный отряд в Бронницы; начальствовать этим отрядом вызвался известный нам окольничий Михайла Игнатьевич Татищев. Несколько раз встречали мы этого человека, заметили его характер: он крупно разговаривал со Львом Сапегою, бранился с самозванцем за телятину, нанес первый удар Басманову, потом опять перебранивался с польскими послами. Трудно представить себе, чтоб этот человек, так сильно стоявший за старину, убийца Басманова, один из самых ревностных заговорщиков против первого Лжедимитрия, хотел передаться второму. Гораздо вероятнее, что Татищева не любили за его характер, не хотели быть под его начальством. Как бы то ни было, несколько новгородцев явились к Скопину и донесли ему, что Татищев сбирается изменить и нарочно выпросился идти в Бронницы, чтобы помочь Кернозицкому овладеть Новгородом. Обвинение в измене было тогда легким средством для заподозрения человека, отдаления его; быть может, доносчики сами не хотели своим доносом сделать большого вреда Татищеву, но вышло иначе. Скопин, выслушав обвинение, собрал всех ратных людей, призвал Татищева и объявил о доносе на него: толпы взволновались и без всякого исследования бросились на Татищева и умертвили его. Передовой отряд поэтому не мог быть отправлен; Кернозицкий подошел к Новгороду и стал у Хутынского монастыря, многие дворяне уже отбежали в литовские полки, Скопин был в большом горе, как явились тихвинцы с воеводою Горихвостовым в числе 1000 человек; за ним шли с Евсевием Рязановым люди, собравшиеся в заонежских погостах. Горихвостов стал в селе Грузине; несколько крестьян попались в плен к Керновицкому и на пытке объявили, что пришло в Грузино ратных людей множество, а за ними идет еще большая сила. Кернозицкий испугался и отступил.

С прибытием шведского войска, весною 1609 года, Скопин начал наступательные действия на тушинцев. Шведы под начальством Горна и русские под начальством Чулкова и Чоглокова выгнали Кернозицкого из Старой Русы, разбили при селе Каменках в Торопецком уезде (25 апреля), очистили Торопец, Торжок, Порхов, Орешек, воевода которого, знаменитый Михайла Глебович Салтыков, убежал в Тушино. Скопин отправил и ко Пскову отряд под начальством князя Мещерского. Здесь лучшие люди и духовенство сносились с войсками Шуйского, желая сдать город московскому царю и тем усилить свою сторону, низложить противников. Стрельцы, козаки, мелкие люди, крестьяне проведали это, отняли лошадей у лучших людей и отдали их стрельцам для битв с отрядом Мещерского, заключили жен отъехавших лучших людей, переписали их имения. Козацкий атаман Корсяков дал знать в Псков о приближении Мещерского, но лучшие люди утаили это известие и посадили в тюрьму гонца. Меньшие, ничего не зная, спокойно вышли все за город навстречу иконе богородицы, приносимой 28 мая из Печерского монастыря, как вдруг пушечная пальба известила их, что неприятель у города. Несмотря на то, однако, что страшный пожар опустошил город, что две стены были взорваны, стрельцы отбились в своей слободе от московского войска и дали время меньшим людям войти в город. При этом деле был освобожден из тюрьмы гонец, присланный Корсяковым; а вскорости потом двое духовных лиц, священник и дьякон, побежали за стену в неприятельский стан; священник был схвачен, предан пытке и оговорил много других; оговоренных также пытали, те оговорили еще других, и тогда пролилось много крови больших людей. У пыток стояли самозванцевы воеводы, но меньшие люди вспомнили псковскую старину и мало слушались воевод; набатный колокол, как прежде вечевой, сзывал народ на площадь, и здесь главным был простой мужик Тимофей, прозвищем Кудекуша Трепец. Ему далось пуще всех, говорит летописец, и воеводам указывал, и стоял крепко у пыток, пристали к нему и другие подобные же и овладели городом. Злоба меньших к лучшим поджигалась все более и более: языки, пойманные на вылазках, говорили, что большие люди пишут из Пскова, зовут к себе на помощь воевод царя Василия: «И бояр многих мучили, жгли и ребра ломали, и часто приходили новгородцы с немцами и козаками, дети боярские, новгородские и псковские, татары и стрельцы, и много было битв и кровопролития, крестьянам и пригородам грабежа, и много всякой беды псковичам».

Уведомляя Скопина (от 2 июня 1609 года) о высылке против него Зборовского и Шаховского и о нетерпении, с каким Москва и все города ждут его, царь Василий писал племяннику: «И тебе бы» боярину нашему, никак своим походом не мешкать, нам и всему нашему государству помощь на воров подать вскоре. И только божиею милостию и твоим промыслом, и раденьем государство от воров и от литовских людей освободится, литовские люди твоего прихода ужаснутся и из нашей земли выйдут или по божией милости победу над собою увидят, то ты великой милости от бога, чести и похвалы от нас и от всех людей нашего государства сподобишься, всех людей великою радостию исполнишь, и слава дородства твоего в нашем и окрестных государствах будет памятна, и мы на тебя надежны, как на свою душу. Скопин еще 10 мая выступил из Новгорода: потеряв надежду взять Псков, он отозвал Мещерского, чтоб, не тратя времени, с соединенными силами спешить к Москве. Мы видели, что из Тушина выслан был против него Зборовский, у которого было тысяч до четырех войска, поляков и русских; последних вел князь Григорий Шаховской: он успел освободиться из своего заключения во время занятия северских городов войсками самозванца и пробраться в Тушино. У Торжка встретился Зборовский с передовым отрядом Скопина, бывшим под начальством Головина и Горна, и разбил его, но, узнав от языков, что следом идет сам Скопин с большим войском, отступил к Твери, где соединился с козаками Кернозицкого. Скопин с своей стороны соединился в Торжке с смоленским ополчением и дал битву Зборовскому под Тверью: два крыла поляков смяли русских и союзников их, но средина обратилась в бегство, опомнилась, только пробежавши несколько миль, и возвратилась к своим, торжествующим победу; но эта победа была сомнительна, потому что шведская пехота не уступила поле битвы и только ночью, когда битва прекратилась, отступила к оставленному назади обозу. Поляки, именно те, которые действовали с успехом во время дня, советовали также немедленно отступить, указывая на превосходство сил Скопина, но те, которые бежали, желая смыть с себя пятно, настояли, чтобы не уходить от Твери. Зборовский требовал, чтобы все войско стало в одном месте и соблюдало большую осторожность, но его не послушали: одни стали в поле, а другие – в самом посаде безо всякой осторожности; этим воспользовались русские и шведы, на рассвете ударили и нанесли полякам сильное поражение. Зборовский был принужден отступить от Твери, и Скопин двинулся вперед, как вдруг в 130 верстах от Москвы получил весть, что шедшие за ним иноземцы отказываются служить под предлогом, что вместо платы за четыре месяца им дали только за два, что русские не очищают Корелы, хотя уже прошло одиннадцать условных недель после вступления шведов в Россию. Скопин, пославши уговаривать Делагарди возвратиться, сам перешел Волгу под Городнею, чтобы соединиться с ополчениями северных городов, и но левому берегу достиг Колязина, где и остановился. В то время как Зборовский, соединившись с Сапегою, без всякого успеха приступал к Троицкому монастырю, Скопин соединился с северными отрядами и успел выпросить у Делагарди около тысячи человек иностранцев, которые пришли под начальством Христиерна Сомме; тогда Сапега и Зборовский, опасаясь усиления Скопина, выступили против него к Колязину, но потерпели поражение на реке Жабне и удалились опять к Троицкому монастырю.

Теперь главным делом царя Василия и Скопина было достать как можно больше денег для уплаты иностранному войску; они слали грамоты за грамотами в северные города и монастыри с требованием денег на жалованье немецким людям. Царь Василий писал в Соловецкий монастырь, что «литва и изменники стоят под Московским государством долгое время и чинят утесненье великое; и в том многом стоянье из нашей казны служивым людям на жалованье много денег вышло, а которые монастыри в нашей державе, и у ниx всякая монастырская казна взята и роздана служилым людям. Что у вас в Соловецком монастыре денежной всякой монастырской казны, или чьи поклажи есть, то вы бы тотчас эту казну прислали к нам в Москву, и когда всесильный бог над врагами победу подаст и с изменниками и с ворами управимся, то мыту монастырскую казну исполним вдвое». Скопин бил челом пермским приказным людям в таких выражениях: «Иноземцам, наемным людям найму дать нечего, в государевой казне денег мало, известно вам самим, что государь в Москве от врагов сидит в осаде больше году; что было казны и та раздана ратным людям, которые сидели с государем в Москве. И вам бы говорить гостям и торговым лучшим и середним и всяким людям, чтобы они для покоя и христианской избавы, чтобы Московское государство за наемными деньгами до конца не разорилось, дали на наем ратным людям денег, сукон, камок, тафты, сколько кому можно; а как, даст бог, от воров и от литовских людей Московское государство свободно будет, то государь велит те деньги заплатить. Да собрать бы вам с посаду и с уезду, кроме того кто из воли своей даст, с сохи по пятидесяти рублей денег, для избавы христианские, немецким и крымским людям на наем. А у меня в полках дворяне и дети боярские всех городов немецким людям деньги, лошадей и платье давали не однажды, а в Новгороде митрополит, архимандриты, игумены, гости, посадские и уездные всякие люди деньги, сукна и камки давали им сколько кому можно». Писали к пермичам и другие города, укоряя их в холодности к общему делу; устюжане писали к ним: «Только от вас к государю и службы, что всего 80 человек в Ярославле; а если вы теперь к государю его казны не отпустите, и в прибавку денег сбирать не станете, и ратных людей не прибавите, то вам от государя какой милости ждать? А при государе царе Иване Васильевиче в походах и на берегу было с вас по тысяче человек. Вся Русская земля с государем страдает, да и окольные государства по нашей христианской вере поборают и государю помогают: и вам бы, господа, помня бога, свои души и крестное целованье, одноконечно о государево и о земском ратном деле порадеть». Пермичи отвечали Скопину, что обрадовались божией помощи, ему оказанной, но что требованиям его удовлетворить вполне не могут, потому что «сукнами, камками и тафтами у них никто не торгует, а собрали они девять сороков соболей, да черную лисицу доброхотного приношения, что и высылают ему тотчас же, послали собирать с сох по пятидесяти рублей, а сборных денег прислать не могут, потому что путь зимний еще не установился». Но соболей и лисицу они прислали и не по зимнему пути; отчего же не могли прислать сборных денег?