Читать онлайн «Русь и Литва». Страница 32

Созыв веча не был прерогативой посадников или бояр. Созвать вече означало представить дело на обсуждение народа. Поэтому каждый, кто считал себя вправе говорить перед народом, мог и созвать вече. Удар в вечевой колокол был знаком, что есть требование народного голоса. Бывало, созывал вече и князь, но не по какому-то особому признанному за ним праву, а потому, что он, как правитель, имел и поводы, и необходимость говорить с народом.

Все граждане, как богатые, так и бедные, как бояре, так и черные люди, имели право быть на вече деятельными членами. Цензов не существовало. Но, увы, неизвестно, имели ли право участвовать все жители Новгородской земли, или только жители города.

Часто споры на вече кончались потасовкой. Это было изъяном демократии. Риторический вопрос, а что лучше — потасовка при принятии того или иного решения или ситуация в сегодняшней Российской Федерации, когда у большинства населения (к примеру, о власти олигархов, о войне в Чечне, о разрешении гражданам носить короткоствольное оружие, о смертной казни и т. д.) мнение одно, а у Государственной думы — совсем другое?

Хорошо известно, что подлинная демократия худо-бедно может быть только у вооруженного народа — в античных Афинах, в Риме в VII–I веках до н. э., в Североамериканских штатах в конце XVIII века, наконец, в той же Новгородской республике. Там люди выходили на агору, вече и т. д. решать свои животрепещущие вопросы, и при этом никого не интересовало мнение певички или размалеванного скомороха. Дело решали мужчины, готовые постоять за него с оружием, а также достойные женщины типа Марфы Борецкой. А если за 6 месяцев до выборов президента кандидат «Икс» имеет 5 % приверженцев, а после двух-трех месяцев ежедневного телепромывания мозгов рейтинг «Икса» возрастает до 60 %, то как назвать такую демократию и эти 55 % избирателей, переменивших свое мнение?

Особую роль в Господине Великом Новгороде играла церковь. Новгородская церковь составляла часть общей русской церкви. Новгородские архиепископы зависели от киевского митрополита, носившего многозначительное название первопрестольника русского и наместника константинопольского патриаршества. Первоначально киевские митрополиты назначали новгородских владык (до 1168 г. их называли епископами, а затем архиепископами), но затем их стали выбирать на вече. При этом в XIV–XV веках вече выбирало три кандидатуры, а затем тянуло жребий — «на кого Бог укажет». Затем новый владыка ехал на утверждение к митрополиту. В отдельных случаях митрополит сам ехал в Новгород посвящать архиепископа. Так, в 1251 г. митрополит Кирилл приезжал для посвящения владыки Далмата, а в 1300 г. митрополит Максим прибыл для посвящения Феоктита. Замечу, что новгородцы всеми силами старались откреститься от такой чести. Ведь митрополиты требовали дорогие подарки и средства для содержания большой свиты. Так что вольный город предпочитал посылать владык к митрополитам.

В XIV–XV веках владимирские, а затем и московские митрополиты повадились ездить в Новгород для проведения «выездных судебных сессий по церковным, гражданским и уголовным делам», а, говоря языком летописей, «давать суд».

Разумеется, митрополитов меньше всего беспокоило состояние судопроизводства в Республике, их обуревало желание обобрать до нитки свою новгородскую паству, а заодно показать свою власть. Этот вопрос постоянно был камнем преткновения между новгородскими владыками и митрополитами. Так, с 70-х годов XV века и до 1393 г. Новгород не признавал митрополичьего суда, но позже был вынужден уступить — за митрополитом стояли московские полки. Замечу, что никаких принципиальных религиозных расхождений между владыками и митрополитами не было, новгородцы лишь хотели умерить аппетиты последних.

В 1353 г. владыка Моисей послал жалобу на митрополита к патриарху в Константинополь. Тот с сочувствием отнесся к новгородским обидам, но не изменил ситуацию.

Главной причиной гибели Новгородской республики стала жадность ее бояр и купцов. При их огромных средствах без проблем можно было собрать необходимую сумму и отправить ее вместе с владыкой в Константинополь. Обратно владыка вернулся бы уже в сане митрополита, и впредь новгородская церковь была бы напрямую подчинена патриарху. Кстати, нечто подобное сделали эстонские власти в 90-х годах XX века, переподчинив православные приходы Эстонии с московского на константинопольского патриарха.

Первоначально отношения с князьями Рюриковичами определялись какой-то грамотой Ярослава Мудрого, данной новгородцам. Но сама эта грамота до нас не дошла, и что в ней написано — можно только гадать. Но с 1265 г. новгородцы, приглашая к себе князя, каждый раз заключают с ними индивидуальный договор.

А зачем новгородцам вообще был нужен князь? Ведь у них административными делами ведал посадник, церковными — владыка, а военными — тысяцкий. Но в Новгороде не было сильной военной организации, и права тысяцкого имели ограничения. Князь же требовался в основном как полководец для защиты от внешнего врага. Он должен был иметь талант и опыт в военных делах. Авторитет тысяцкого в войсках был несоизмеримо ниже княжеского. Да и вообще на Руси князь был символом войска, его знаменем. Часто бывало, что воины русских княжеств отказывались идти в бой без князя. Поэтому на поле брани при отсутствии взрослых князей выводили 8–12-летних князей Рюриковичей, которые отдавали приказы, нашептанные воеводами. А князь Святослав Игоревич в X веке первый раз участвовал в битве в возрасте… трех лет. Ребенка посадили на лошадь, и он первым бросил копье, тем самым дав сигнал к началу сражения. Копье, понятно, было легким дротиком и упало у ног лошади. Тем не менее, русские полки смело пошли в бой.

Немалую роль играла и дружина князя, состоявшая из профессионалов высокого класса. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что новгородцы нанимали себе «кондотьера» с дружиной.

В некоторых случаях князья вместе с новгородскими представителями участвовали в переговорах с иностранными государствами. При этом решающее слово всегда оставалось за новгородцами. Характерный случай произошел в 1292 г., когда в Новгород прибыли немецкие послы по поводу разграбления немецкого двора. Переговоры шли одновременно и с великокняжескими боярами на Городище, и в самом Новгороде с новгородцами: тысяцким и двумя боярами. Новгородцы подкрепляли свои доводы прежним договором с немцами, заключенным от лица великого князя и Великого Новгорода. Но когда великий князь согласился признать законность требуемой немцами компенсации за убытки, понесенные немецкими купцами, новгородцы отказались платить, и великий князь ничего не мог поделать. Шесть раз великий князь посылал к новгородцам дать ему ответ, наконец, лично просил их, но все было напрасно. Князь прекрасно сознавал свое бесправие в этом вопросе и лишь оправдывался перед немецкими купцами. «Воздайте им тем, что они вам наделали», — это все, что могли посоветовать великокняжеские бояре послам.

Большинство же договоров с иностранными государствами Господин Великий Новгород заключал только от своего имени и не привлекал к переговорам князей.

Вступление князя в должность ознаменовывалось присягой Господину Великому Новгороду, которую князь подтверждал, целуя крест. В свою очередь, представители городской власти также целовали крест князю. Князь в любой момент мог отказаться от должности. Для этого он должен был созвать вече и публично сложить с себя крестное целование Новгороду. Другой вопрос, что князья часто просто бежали с Городища без всякого предупреждения. В свою очередь, и вече могло в любой момент прогнать князя.

Из договоров, сохранившихся до нашего времени, видно, что князь был поставлен, насколько возможно, вне связей с жизнью Новгорода. Земли считались достоянием святой Софии и Великого Новгорода. Князь не имел права покупать или принимать в дар в Новгородской земле имений, не мог брать закладников и, следовательно, совершать сделок. Правила эти касались и родни князя, и его дружинников. Князю позволялось торговать в Новгороде, но только через посредничество коренных новгородцев, и, следовательно, это дозволение ограничивалось правом пускать капитал в оборот.

Без участи избранного вечем посадника князь не имел права назначать правителей в землях, подчиненных Великому Новгороду, отдавать в кормление принадлежащую Новгороду землю, давать кому бы то ни было грамоты, нарушать изданные прежде грамоты. Князь не имел права вершить суд без участия посадника, лишать волостей, раздавать их в собственность, наказывать без суда, и вообще без воли веча и без участия посадника делать какие бы то ни было распоряжения. Все это распространялось также и на его дружинников.

Важный момент — князь и его дружина не могли жить в Новгороде. Для этого имелась специальная крепость вне городских стен, именуемая Городищем. Комментарии тут, я думаю, излишни.