Читать онлайн «Апология Грозного царя. Иоанн Грозный без лжи и мифов». Страница 53

Святитель Кирилл Александрийский отмечает: «Моисей и Аарон… были для древних прекрасным прообразом Христа, дабы ты… представлял себе Еммануила, Который, по премудрому устроению, в одном и том же лице есть и Законодатель, и Первосвященник…В Моисее мы должны видеть Христа как Законодателя, а в Аароне – как Первосвященника».

Таким образом, Моисей, как прообразователь царской власти, является на иконе «Страшный суд» таким же Царем-предводителем Израиля, как и царственный всадник (имеющий, по слову Господа, жезл-крест в своей руке) на иконе «Церковь Воинствующая».

Продолжая аналогию с Ветхозаветным Исходом, надо обратить внимание на саму композицию иконы. Войско, изображенное на иконе, делится не только на три колонны (верхнюю, нижнюю и среднюю), но и на четыре больших отряда, так как верхняя колонна разделена пополам скалой на две большие группы всадников: первая выезжает из-за скалы, а вторая движется у ее подножия. В пользу четырехчастного деления войска на иконе говорит и наличие четырех полковых стягов-хоругвей (от четвертого видны лишь фрагменты над аръегардом верхней колонны).

Вот что говорит Господь о походном порядке народа Божиего при Исходе в землю обетованную: «Сыны Израилевы должны каждый ставить стан свой при знамени своем, при знаках семейств своих; пред скиниею собрания вокруг должны ставить стан свой. С передней стороны к востоку ставят стан: знамя стана Иудина… колено Иссахарово… колено Завулона… Знамя стана Рувимова к югу… Подле него ставит стан колено Симеоново… потом колено Гада… Когда пойдет скиния собрания, стан левитов будет в середине станов. Как стоят, так и должны идти, каждый на своем месте, при знаменах своих. Знамя стана Ефремова по ополчению их к западу… подле него колено Манасиино… Потом колено Вениамина…

Знамя стана Данова к северу… Подле него ставит стан колено Асирово… Далее колено Неффалима… И сделали сыны Израилевы все, что повелел Господь Моисею; так становились станами при знаменах своих, и так шли каждый по племенам своим, по семействам своим» (Чис. 2, 2-34).

Таким образом, воинский стан Ветхозаветного Израиля представлял из себя четыре полка по три колена в каждом с четырьмя знаменами, расположенных по сторонам света, со скинией собрания посередине. А скиния собрания, как говорит свт. Филарет Московский, «есть храм Божий, по применению к потребностям странствующего народа, подвижной и переносный, по отношению к спасительным для всего человечества судьбам Божиим, исполненный таинственных преобразований Христа и Христовой Церкви». Церковь Божия – есть тело Христово, состоящее из народа Божиего, а Сам Господь Иисус Христос называл себя Храмом. Потому и говорит свт. Филарет, что скиния завета прообразует в себе Самого Христа.

На иконе «Страшный суд» мы видим на месте скинии пророка Моисея, а на иконе «Церковь Воинствующая» – русского царя, помазанника Божиего. Святитель Филарета так говорит об ветхозаветном стане: «Вот первозданная в міре Церковь (ибо прежде ея были только жертвенники без храма): и мы видим её среди стана и полков, устроенную в сем положении самим Господом Церкви. Это стан странствующего народа: но, при внимательном рассмотрении обстоятельств, нельзя не признать, что это и военный стан. Иначе, народу, разделенному на двенадцать племен, на что бы ещё давать новое разделение на четыре полка? И нужно было странствующему израилю воинское устройство: потому что и на пути встречал он врагов, и обетованную землю должен был приобресть оружием. Посему-то, когда Скиния свидения, вместе со всем станом, поднималась в поход, Моисей произносил воинскую молитву: восстании, Господи, и да разсыплются врази Твои». Эти слова мы с полным правом можем отнести и к воинскому стану, изображенному на иконе, лишь немного поменяв акценты: это воинский стан, но, при внимательном рассмотрении нельзя не признать, что это и стан странствующего в поисках Царствия Божиего русского народа – новозаветного Израиля.

То, что посреди этого стана вместо скинии возвышается фигура православного царя, нисколько не нарушает богоустановленный порядок, а только подтверждает правильность восприятия иконописцем церковного учения о царской власти.

Византийская идея царя раскрыта в письме патриарха Антония князю Василию Димитриевичу (1389 г.): «Святой царь (имеется ввиду византийский император – В.М.) занимает высокое положение в Церкви, но не то, что другие поместные князья и государи. Цари вначале упрочили и утвердили благочестие во вселенной; цари собирали Вселенские Соборы, они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят Божественные и священные каноны о правых догматах и благоустройстве христианской жизни, и много подвизались против ересей… На всяком месте, где только имеются христиане, имя царя поминается всеми патриархами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей и властителей… Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя. Ибо царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении… и невозможно отделить их друг от друга… один только царь во вселенной, и если некоторые другие из христиан присвоили себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противоестественное и противозаконное».

Димитрий Хоматин, архиепископ Болгарский (XIII в.), о перемещении императорами епископов писал: «…оно весьма часто совершается по повелению императора, если того требует общее благо. Ибо император, который есть и называется верховным блюстителем церковного порядка, стоит выше соборных определений и сообщает им силу и действие. Он есть вождь церковной иерархии и законодатель по отношению к жизни и поведению священников; он имеет право решать споры между митрополитами, епископами и клириками и избирать на вакантные епископские кафедры. Он может возвышать и епископские кафедры и епископов в достоинство митрополии и митрополитов… Его постановления имеют силу канонов».

Св. Григорий Богослов, обращаясь к царю, пишет: «Тебе известно, что ты возвел меня на престол против моей воли».

Святитель Дмитрий Ростовский о царском служении говорил так: «Как человек по душе своей есть образ и подобие Божие, так и Христос Господень, помазанник Божий, по своему царскому сану есть образ и подобие Христа Господа. Христос Господь первенствует на небесах в церкви торжествующей, Христос же Господень по благодати и милости Христа Небесного предводительствует на земле в церкви воинствующей».

Таким образом, святитель Дмитрий Ростовский прямо указывает на то, что православный царь есть живой образ Господа и предводитель воинствующей Церкви.

Богословы позднейших времен развивали святоотеческое учение о царской власти.

Профессор Н.С. Суворов в «Учебнике церковного права» писал: «Высшей церковной властью в древней Церкви были римские христианские императоры; признание за русским Императором высшей правительственной власти в Православной Церкви является историческим наследием после императоров византийских». И поясняет далее: «Государь Император признает святость догматов господствующей Церкви и провозглашает себя лишь блюстителем правоверия. И догматы, и правоверие определяются не Им, но церковной властью – соборами».

Профессор Градовский в своем многотомном труде «Начала русского государственного права», изданном в 1875 году, разъясняет: «Компетенция Верховной Власти ограничивается теми делами, которые вообще могут быть предметом церковной администрации… Права самодержавной власти касаются предметов церковного управления, а не самого содержания положительного вероисповедания, догматической и обрядовой его стороны».

Профессор Темниковский: «Император есть носитель и орган высшей власти в Русской Православной Церкви; Его церковная власть есть… одно из направлений высшей власти государственной»… «Смысл возглавления земной Церкви царем заключается в том, что Он является не только симфоническим мирским архиереем, но и единственным епископом внешних дел вселенской Церкви» для осуществления отношений земной Церкви с миром во зле лежащем (1 Ин. 5,19), чтобы оградить народ Божий от его агрессии». (В связи с этим вспомним арест Великим князем Василием Темным униата митрополита Исидора.)

Такое представление о значении царской власти не имеет ничего общего с цезарепапизмом и лишь законодательно закрепляет миссию православного царя, помазанника (христа) Божия.

Уже преподобный Иосиф Волоцкий вскоре после падения Константинополя и гибели Византии видел в русском Великом князе единственного защитника правой веры, подлинного православного царя, который «естеством подобен во всем человеком, властью же подобен Богу».

Святитель Макарий, Митрополит Московский, родственник и последователь прп. Иосифа Волоцкого, 16 января 1547 года, во время венчания на царство государя Иоанна IV, обратился к нему с речью, содержащей так же и мысль о высоте царского служения: «Вас бо Господь Бог в Себе место избрана земли, и на Свой престол вознес, милость и живот посади у вас».