Читать онлайн «Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941—1943». Страница 43

Но простому партизану, как правило, было трудно рассчитывать на повышение. Высшие командные должности почти всегда занимали те, кто сумел выдвинуться в рядах коммунистов. Простые члены партии имели возможность стать младшими офицерами, но в основном на все командные посты в бригаде стремились назначать офицеров регулярной армии или специально подготовленных офицеров.

Институт комиссаров не был ликвидирован в партизанском движении, как это произошло в Красной армии в 1942 году. Взятый в плен начальник штаба одной из партизанских бригад сообщал о партизанских комиссарах следующее: «Отношения между командиром и комиссаром… четко определены. Оба имеют равные права. В военных вопросах комиссар не может давать указаний командиру, а в политических вопросах командир не может руководить комиссаром. Оба имеют право наказывать за проступки, не прислушиваясь к мнению остальных. Отданный комиссаром приказ не может быть отменен командиром, и наоборот. Командир и комиссар питаются лучше остальных».

В каждой бригаде, полку, батальоне и отряде имелся комиссар или политрук. В выполнении различных функций командир и комиссар имели равные права. Поскольку степень самостоятельности партизанских отрядов при проведении операций была довольно высока, комиссар выполнял важную функцию сдерживания излишнего рвения командира и следил за сохранением боеспособности отряда.

Институт комиссаров прижился в партизанском движении намного лучше, чем в Красной армии. В армии он был предназначен в первую очередь для политического вмешательства в важнейшие военные вопросы. В партизанском движении четкого разграничения между военными и политическими вопросами не существовало. Как уже отмечалось, многие командиры бригад в мирное время являлись партийными чиновниками. Строгих функциональных различий между комиссаром, командиром и офицерами не существовало. К примеру, в бригаде Бирюлина ее командир начинал свою карьеру в качестве ее комиссара. На ранних этапах формирования 1-й Белорусской партизанской бригады в ней было три человека, в равной степени претендовавших на должность комиссара этой части. Двое из них заняли посты командиров подразделений, а один в конечном счете стал бригадным комиссаром. Следует заметить, что в данном случае двое стали именно командирами, а не политруками подчиненных подразделений. Командир отряда «За Родину» в прошлом являлся комиссаром Красной армии, а комиссаром отряда был секретарь Витебского обкома партии. Иногда бывшие партийные чиновники предпочитали становиться командирами отрядов. Лобанок, командир бригады имени Сталина, в прошлом, как уже отмечалось, был секретарем райкома и до лета 1943 года занимал должность комиссара в бригаде Дубровского, а затем сформировал собственную бригаду и стал ее командиром. Марков, командир бригады имени Ворошилова, был депутатом Верховного Совета Белорусской ССР. Другие партийные чиновники выбирали должность комиссаров. Когда в июне 1942 года был организован отряд «Мститель», отвечавший за создание этого отряда представитель партии выбрал для себя должность комиссара. В бригаде Охотина и командир, и комиссар были первыми секретарями райкомов партии[81].

Как правило, в партизанском движении комиссар не являлся таким возмутителем спокойствия, каким он был в Красной армии. У партизан между офицерским корпусом и комиссарами не наблюдалось различий, характерных для армии. По своему социальному происхождению, политическим взглядам и профессиональной подготовке партизанские офицеры и комиссары были во многом одинаковы, и между этими двумя группами не существовало четкой границы. Офицеры иногда переходили из одной группы в другую. Всегда, разумеется, существовала опасность, что без четкого разграничения обязанностей и подчинения одного другому в отдельных случаях могли возникать трения. Однако мало что указывает на то, что подобная проблема разрасталась до серьезных масштабов. Не вызывает сомнений, что в некоторых бригадах комиссар был выше командира по положению, поскольку занимал более высокий пост в партийной иерархии. В других бригадах командир, благодаря своему более высокому положению в партии, оставлял комиссара в тени, как это, например, происходило в бригадах имени Сталина и имени Ворошилова.

Комиссар был «сторожевым псом» партии. Кроме того, сама партия непосредственно вмешивалась в действия партизанских отрядов. В каждой бригаде были коммунисты. Например, в одной из бригад общей численностью 1113 человек 40 (3,5 процента) были членами партии, 87 (7,8 процента) кандидатами в члены партии, 334 (30 процентов) комсомольцами и 652 (58,7 процента) беспартийными. Низкое в процентном отношении количество членов и кандидатов в члены партии не являлось чем-то особенным. Оно, по всей видимости, соответствовало проценту членов партии среди всего населения. Более того, в последние годы войны численность отрядов существенно пополнилась за счет призыва новобранцев, не желавших служить в партизанах. Вместе с тем многие партизаны были слишком молоды для членства в партии, чем объясняется довольно высокий процент комсомольцев. Тем не менее партия обладала реальной силой внутри каждого партизанского отряда. Члены партии своим руководством должны были способствовать сплочению и служить примером для беспартийных.

Если мощь и успехи партизанского движения на Полоцкой низменности оценивать его способностью сохранить себя и даже развиваться на территории, которую немцы надеялись оккупировать и осуществлять на ней свое правление, то в этом случае оно являлось весьма успешным. Следующие факторы помогают понять, почему партизанские бригады в этом регионе смогли стать реальной силой:

1. Благоприятные условия местности: обширные болота, озера и девственные леса.

2. Близость к Красной армии на протяжении всей войны, что позволяло поддерживать устойчивую связь с регулярными войсками и базами снабжения.

3. Прилагаемые советским командованием серьезные усилия по увеличению мощи партизанского движения в этом регионе.

4. Поддержка коренного населения после его первоначально враждебного или безразличного отношения.

5. Неспособность немецкого Верховного командования выделить достаточное количество сил для решительных действий против партизан и разместить после проведения антипартизанских операций войска в сельских районах с тем, чтобы помешать реорганизации партизанских бригад.

Но эффективность партизанского движения нельзя оценивать, беря за основу лишь его численность. Необходимо охарактеризовать его в свете достижения поставленных целей. Партизанское движение в этом регионе имело две основные цели: 1) способствовать разгрому немецких армий путем подрывных действий у них в тылу, предоставления разведывательных сведений Красной армии и отвлечения от действий на фронте немецких войск; 2) восстановить и сохранять советский контроль над местным населением. Помимо этих двух целей на завершающем этапе войны дополнительно была поставлена еще одна: оказывать прямое содействие Красной армии в проведении военных операций.

Своими действиями, начиная с лета 1942 года и в еще большей степени в конце осени 1943 года, партизанам удалось нанести серьезный ущерб немецкому подвижному составу и снабжению немецких войск. По меньшей мере дважды на протяжении войны, в августе 1943 года и незадолго до советского летнего наступления 1944 года, партизаны сумели полностью парализовать движение немецкого транспорта по железным дорогам на длительное время. И хотя невозможно судить, как в целом подрывные действия партизан повлияли на военные операции, можно утверждать, что в двух этих случаях мобильность немецкой армии в решающий момент была серьезно затруднена. Наиболее весомым результатом подрывных действий партизан был постоянный отток материальных ресурсов немцев, в частности уменьшение количества подвижного состава. Занимаемое партизанами выгодное положение по отношению к главным железным дорогам играло важную роль в достижении успеха. Разведку партизан немцы всегда считали отлично налаженной, и в Красной армии, вероятно, знали практически все о численности и дислокации немецких частей. Постоянное выделение партизанам людских и материальных ресурсов, в которых нуждалась и сама Красная армия, свидетельствует о том, что партизанские операции считались весьма важными.

В целом партизаны оказались не способны оттянуть на себя немецкие войска в таких масштабах, чтобы это могло сказаться на действиях немцев на фронте. В какой-то момент максимальная численность партизан составляла от 35 000 до 40 000 человек, но им никогда не противостояли равные по количеству силы немцев. Партизаны, как правило, наносили удары небольшими подразделениями и всячески стремились избегать серьезных боевых действий. Крупномасштабные операции против партизан немцы неизменно проводили в заранее установленное время и в заранее намеченных местах. Немцы всегда учитывали, что нападения на линии их коммуникаций могут усилиться и отдельные опорные пункты придется сдать партизанам, и потому всегда имели возможность отвести участвовавшие в операциях против партизан войска и направить их на фронт, если в этом возникала острая необходимость. Они также могли проводить операции против партизан, когда на фронте наблюдалось затишье. Поэтому отток с фронта немецких войск не был чрезмерным, к тому же в многих операциях против партизан участвовали силы полиции и подразделения коллаборационистов, малопригодные для действий на фронте. В какой-то мере само партизанское движение несло ответственность за увеличение количества войск, которые немцы имели возможность использовать в военных действиях. Планами немцев по вторжению в Советский Союз использование коллаборационистов в качестве военной силы не предусматривалось. Немцы прибегли к политике использования этого источника людских ресурсов лишь после того, как на собственном опыте убедились, что такие силы необходимы для сдерживания партизан. Весной 1943 года около 27 000 коллаборационистов сражались на стороне немцев на Полоцкой низменности. Не будь партизанского движения, этих людей, скорее всего, отправили бы в качестве рабочей силы на немецкие заводы.