Читать онлайн ««Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля»». Страница 33

Хотя в ходе войны русские гарнизоны покинули укрепления Черноморской береговой линии, это мало что дало немирным черкесам. Их воля была уже сломлена, воинская каста прорежена как боями, так и репрессиями шамилевского наиба. Враждебные горцы не смогли преодолеть Лабинскую линию, преграждавшую им путь к побережью. Мегмед-Эмин был разбит отрядом генерала Козловского.

По окончанию Восточной войны Кавказский корпус, возвращавшийся с победой из Турции, принимается за окончательное замирение горцев Западного Кавказа.

В 1856 г. командующий Кавказским корпусом князь Барятинский выдвигает правый фланг Кавказской линии к Майкопу.

Годом позже английский и австрийский посланники в Стамбуле организуют высадку отряда из двух сотен поляков и венгров на Кавказском побережье, но вмешательство Запада лишь увеличивает решимость российского командования поскорее закончить Кавказскую войну.

Черноморцы вместе с казаками на верхней Кубани в 1860 г. получают официальное наименование — Кубанское казачье войско. С этого времени начинается активное переселение казаков с правого берега Кубани в Закубанье. За четыре года там образовалось 83 новых поселения.

Одним из последних героических эпизодов в покорении Кавказа была оборона Липкинского поста. Осенью 1862 г. отряд натухайцев, собравшийся у Неберджаевского ущелья, был обнаружен и напал на пост, где находились 34 пластуна. Атакующих насчитывалось около 2 тыс. человек, еще тысяча заняла дорогу. Пластуны били из штуцеров, потом отбивались шашками и штыками, а когда горцы хлынули внутрь укрепления, перешли на ножевой бой. Каждый казак обменивал свою жизнь на несколько вражеских, даже жена сотника. Последние семь казаков закрепились в казарме. Горцы обложили ее хворостом, предложили сдаться. «Русский воин не сдается», — отозвался кто-то из кубанцев. Казаки предпочли сгореть, чем испытывать вражескую милость. Предание гласит, что после этого немирные черкесы решили прекратить войну и уйти во владения султана.[223]

К маю 1864 г. все вражеские силы на Западном Кавказе были разгромлены, русские отряды соединились в горах у Сигнаха, где молебном отметили окончание войны.

В 1846 г., когда кавказскими войсками командовал граф М. С. Воронцов, произошел возврат к ермоловской стратегии — и исход войны на Восточном Кавказе был предрешен.

Начинается вырубка непроходимых чащ, через леса проводятся просеки, протягиваются дороги, строятся цепочки укреплений; на всех местах, где требуется постоянная стража, ставятся казачьи станицы.

Изменение среды, смыкание кольца русских поселений и укреплений ставило немирных горцев в безвыходное положение. Можно, конечно, осудить воздействие армии на экологию, но альтернативой этому было только бесконечное затягивание войны.

В покорении Малой Чечни огромную роль сыграла Сунженская линия и Сунженский казачий полк (с 1845 г.), в состав которого вошли не только казаки-старолинейцы, но и кабардинцы, чеченцы, ингуши. Возглавлял полк отчаянный генерал-майор Слепцов. Достаточно было далекого выстрела в ночи, часовой еще не успел отворить станичные ворота, а генерал уже перемахнул на своем коне через вал и ров и умчался на помощь соседней станице. В феврале 1847 г. в ущелье Галашевском Слепцов лихой кавалерийской атакой уничтожает 300 мюридов из отрядов Апинского и Шагоевского наибов, не потеряв убитым ни одного человека. В начале 1848 г. левый берег Сунжи уже обставлен станицами и вполне спокоен, Слепцов начинает покорять правый берег, имея 7 пехотных рот и 11,5 кавалерийской сотни.

От станицы Воздвиженской к Шалинской поляне солдаты и казаки прорубают просеку, на что Шамиль отвечает постройкой укрепления Шалинский окоп, обладавшего редутом и артиллерией. 22 августа 1850 г. Слепцов, совершив стремительный переход с 4 сотнями сунженцев, 150 донцами, конно-ракетной командой и небольшим отрядом пехоты, атакует с нескольких сторон мюридское укрепление и берет его.

За четыре года Сунженский полк очищает Малую Чечню от мюридов, и в начале 1851 г. с четырьмя сотнями казаков и конно-ракетной командой Слепцов совершает поход в горную Чечню, откуда вытекают Шалаж, Валерик и Гехи. Он расчищает сложенные врагом огромные завалы, громит отряды Хаджи-Мурата в шалажинских аулах и, вырубая лес по верховьям горных рек, сковывает войско Шамиля.

В верховье Гехи казаки Слепцова ставят крепость, которая должна соединиться просекой с Урус-Мартаном. Наибы, наслушавшись западных инструкторов, решают противопоставить русской крепости свою контрфортификацию и строят неподалеку огромный завал на три версты в длину и на версту в глубину.

8 центре его редут, оснащенный артиллерией. 10 декабря 1851 г. тридцатишестилетний генерал получает пулю в грудь во время атаки на вражеское укрепление.

Николай Слепцов был в первой шеренге людей, которые сделали Кавказ российским. Однако не он, а предатель Хаджи-Мурат стал героем русской литературы. Настоящий герой русского фронтира был предан забвению…

К весне 1853 г. Шамиль контролировал лишь несколько горных районов Чечни и Дагестана, территория имамата съеживалась, как шагреневая кожа. Попытки прорваться через Лезгинскую линию в сытую Кахетию в августе этого года и июле следующего были легко отражены грузинской милицией и несколькими сотнями русских солдат. Мюридизм выдохся.

Разгром в 1855 г. генералом H. H. Муравьевым анатолийской армии турок покончил и с надеждами Шамиля на помощь извне.

По окончании Крымской войны войска под командованием А. Барятинского, которые были пополнены пехотными дивизиями, завершившими победоносную кампанию в Турции, стали быстро добивать имамат.

В 1858 г. генерал Евдокимов овладел горной Большой Чечней, а князь Барятинский разбил силы Шамиля в Аргунском ущелье. В начале 1859 г. Евдокимов взял Ведено, где укрывался Шамиль. Тот с присущей ему прытью бежал с последними бойцами в высокогорный Дагестан. В июле русские солдаты смогли под огнем горцев переправиться через бурную Андийскую Койсу. В августе наши силы подошли к высокогорному аулу Гуниб, последнему пристанищу имама, — уходить тому было уже некуда. 26 августа добровольцы из Апшеронского и Ширванского полков вскарабкались по отвесному склону на вершину горы Гуниб и в короткой схватке уничтожили фанатичных мюридов.

Имамат был разгромлен. Значительная часть мюридов погибла, другая бежала за пределы империи. Весь Восточный Кавказ стал российским. Вскоре опустился занавес для боевых действий и на Западном Кавказе.

Взятому в плен Шамилю пришлось скучать за чашкой чая и утренней газетой в российской провинции — русские, в отличие от цивилизованных европейцев-англичан, не собирались травить его мышьяком или каким еще ядом.

Кавказская война стала одним из пунктов обвинения, которое предъявляли российскому государству разномастные «борцы с империей», входящие подмножеством в великое множество борцов против России и русского народа. В годы войны 1994–1996 гг., которую вели полуголодные российские солдаты против дудаевских банд, в веселой Москве издавались массовым тиражом брошюры, где авторы упивались несколькими провалами русских войск на Кавказе в первой половине XIX в. Само собой, из бойкой московской прессы и брошюр, издаваемых грантоедскими фондами, нельзя было узнать ни про давнюю историю русских на Тереке и Сунже, ни про набеговое хозяйство «свободного Кавказа», ни даже про истребление и изгнание старинного русского населения из дудаевской бандитской республики. Станицы погибали молча, сообщения о творившемся там беспределе были в центральной прессе табуированы.[224]

Если бы Россия не покорила Кавказ в середине XIX в., это к своей пользе сделала бы другая держава — Турция, Персия, Англия. И крови было бы пролито не меньше. Учитывая, как эти страны умели решать проблемы с непокорными племенами и народами, можно полагать, что больше. Как бы то ни было, ни одна страна не стерпела бы конгломерата набеговых работорговых сообществ, мешающих освоению природных ресурсов и торговым коммуникациям.

В ходе покорения Кавказа российской армией было допущено немало ошибок. Но значительная их часть была связана вовсе не с жестокостью царских генералов и атаманов, а с гуманизацией военных действий. Отказ от системной борьбы, попытки точечными ударами обезглавить вражеские военные структуры или договориться с вражескими вождями приводили лишь к напрасным потерям русских сил и мирного населения как в станицах, так и в аулах. Только «запирание» противника и постоянное расширение зоны освоения, где селились русские казаки и крестьяне, позволило закончить Кавказскую войну.

Кровью и потом казаков, солдат, офицеров, волей императора Николая I Кавказ стал российским. Да, он стал менее свободным, если за свободу считать набег, захват в рабство, разбой, сексуальное насилие. (Не думаю, что «борцы с империей» хотели бы испытать это на себе.) На место такой «свободы» пришли порядок и законность. В «Записках из мертвого дома» Достоевским упоминается русский офицер, которого приговорили к смертной казни, замененной потом длительным заключением, за то, что он расстрелял горского князька, сжегшего русскую крепость. Думаю, что ничего подобного с английским офицером в колониях произойти не могло.