Читать онлайн «Коммунизм». Страница 19

Одобрительное отношение к революции в России не сразу изменилось и после того, как большевики скинули Временное правительство. Осведомленные о связях Ленина с имперской Германией, союзные державы относились к нему и его режиму с известным опасением, но они настолько были заинтересованы в восстановлении восточного фронта, что готовы были обхаживать любое российское правительство, даже большевистское. Это ухаживание прекратилось в марте 1918 года после подписания Брестского мира, в соответствии с которым Россия вышла из войны. Теперь союзники начали поддерживать белые армии, формировавшиеся на юге России и в Сибири и заявившие о намерении свергнуть прогерманское большевистское правительство и возобновить военные действия против Центральных держав. Помощь в основном сводилась к материальным поставкам. Небольшие воинские контингенты союзников с согласия Ленина высадились в портовых городах Мурманске и Архангельске с целью предотвратить их захват немцами. Американские войска высадились в Восточной Сибири, главным образом, чтобы не допустить захвата этого обширного региона Японией. Если не считать стычек случайного характера, ни англичане, ни американцы в военных действиях не участвовали. Миф о массированной капиталистической интервенции во время гражданской войны в России был позже состряпан Сталиным как часть пропагандистской кампании, направленной против Запада.

Прекращение военных действий в ноябре 1918 года лишило вмешательство союзников в российские дела какого-либо оправдания. Если англичане продолжали все же помогать белым в ходе гражданской войны, то делали они это в основном по настоянию Уинстона Черчилля, первого лорда Адмиралтейства, который в числе немногих других понимал, какую опасность несет миру коммунизм; точно так же в 1930-е годы он предвидел нацистскую угрозу. Он носился с фантастической идеей международного крестового похода для отстранения коммунистов от власти. Изнуренная войной Европа оставила эти предложения без внимания. В Англии Дэвид Ллойд-Джордж, либеральный премьер-министр, нуждавшийся в поддержке со стороны тори, поддакивал Черчиллю, а сам готов был договориться с Лениным, в котором видел для британских интересов меньшую угрозу, чем в реставрации царизма. К концу 1919 года, когда белые армии были уже близки к поражению, Ллойд-Джордж решил, что с него довольно, и распорядился прекратить поддержку белых. Черчилль, вынужденный подчиниться, все же предупреждал об опасности будущей коалиции Германии, Советской России и Японии:

Мы можем бросить Россию, но Германия и Япония этого не сделают. Новые государства, которые, как мы надеемся, появятся на востоке Европы, будут раздавлены, оказавшись между русским большевизмом и Германией… Через пять лет или даже раньше станет ясно, что мы лишились всех плодов победы.

В 1921 году, Англия, задававшая в таких делах тон, приступила к торговым переговорам с Советской Россией; вскоре последовало и ее дипломатическое признание. Остальная Европа последовала этому примеру. Соединенные Штаты, единственная из великих держав, отказались признать правительство, провозгласившее своей целью уничтожение международной государственной системы; они сделали это только в 1933 году.

Советское правительство строило свои международные отношения на двух различных уровнях: дипломатии и подрывной деятельности. В 1920-х годах советские «политические представители» забрали в свои руки посольства царского правительства в столицах «буржуазных» стран, где стали вести свою работу с той же благопристойностью, что и дипломаты любой другой страны. Но настоящая их деятельность протекала скрытно: здесь трудились агенты Коммунистического Интернационала, чьей задачей было свержение тех самых правительств, при которых были аккредитованы советские полпреды. Всякий раз, когда зарубежные страны начинали протестовать, Москва с невозмутимым видом заявляла, что коммунистические партии и Интернационал это общественные организации, за действия которых она ответственности не несет.

Если союзники поддерживали антикоммунистические силы в России без большого воодушевления, нерешительно и терзаясь сомнениями, Москва оказывала содействие антидемократическим силам на Западе всеми имевшимися в ее распоряжении средствами.

Третий Интернационал или Коминтерн, который Троцкий называл «генеральным штабом мировой революции», был образован в Москве в марте 1919 года, но оформился лишь годом позже, летом 1920-го, когда Гражданская война фактически завершилась, и коммунисты могли заняться международными делами. Настроение царило боевое: Красная армия, практически не встречая сопротивления, наступала на Варшаву и, казалось, ничто не могло ей помешать вступить в Германию и Англию, которые, по мнению Ленина, созрели для революции. Резолюция Второго конгресса Коминтерна (1920) начиналась с утверждения, что «пролетариат стоит перед решающей битвой. Эпоха, в которую мы живем, это эпоха открытых гражданских войн. Бьет час решения»[1]. В секретном послании Сталину, находившемуся в это время на польском фронте, Ленин писал:

Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию а, может быть, также Чехию и Румынию. Надо подумать внимательно. Сообщите Ваше подробное заключение. Немецкие коммунисты думают, что Германия способна выставить триста тысяч войска из люмпенов против нас[2].

Последняя фраза этого послания показывает, что Москва намеревалась после захвата Польши двинуть Красную армию в Германию и помочь там своим сторонникам прийти к власти.

Как показали события, Ленин совершенно неверно оценивал положение в Европе. Опыт октября и ноября 1917 года, когда ему пришлось преодолеть колебания своих помощников и совершить государственный переворот, убедил его в том, что осторожность равнозначна трусости; теперь его престиж стоял в партии так высоко, что он увлек за собой даже наиболее скептически настроенных.

На конгрессе Коминтерна в 1920 году присутствовали революционеры из многих стран Европы и других континентов, они были готовы порвать с умеренными социалистами и принять руководство российских большевиков, единственных марксистов, преуспевших в создании социалистического государства. Ленин не делал секрета из того факта, что он рассматривает Коминтерн как ответвление российской коммунистической партии, организованное по ее подобию и подчиненное ее приказам. Конгресс 1920 года потребовал от делегатов, чтобы они призвали своих членов к «железной воинской дисциплине» и проявляли «самое полное товарищеское доверие» к центру, то есть к Москве. В качестве ближайшей задачи они должны были проникать во все массовые организации в своих странах и подчинять их себе. С этой целью в профсоюзах коммунисты должны, по словам Ленина, «в случае надобности — пойти на всяческие уловки, хитрости, нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды»[3]. Конечной целью партий-членов объявлялось содействие Коминтерну в проведении «вооруженного восстания» против существующих буржуазных правительств и замена их коммунистическими режимами. В конечном счете, это должно было привести к образованию всемирной советской социалистической республики.

Конгресс почти единодушно принял перечень двадцати одного условия приема в Коминтерн. Вот самые важные из них:

2. Каждая организация, желающая принадлежать к Коминтерну, обязана… удалять реформистов и сторонников «центра»;

3. Коммунисты обязаны повсюду создавать параллельный нелегальный аппарат, который в решающую минуту мог бы помочь партии исполнить свой долг перед революцией;

14. Каждая партия, желающая принадлежать к Коммунистическому Интернационалу, обязана оказывать беззаветную поддержку каждой советской республике в ее борьбе против контрреволюционных сил;

21. Члены партии, принципиально отвергающие обязательства и тезисы, выставленные Коммунистическим Интернационалом, должны исключаться из партии[4].

Поскольку все, чего Москва не одобряла, по определению было «контрреволюционным», статья 14 установила принцип, что для коммунистов всех национальностей интересы и желания Советского Союза должны стоять на первом месте, выше интересов их собственных стран.

Движимый обычной ленинской энергией, Коминтерн осуществил по всей Европе раскол социалистических движений и создание коммунистических партий, которые он тайно финансировал и которыми руководил. В этом отношении Коминтерн добился успеха. Но в том, что касается его конечных целей, Коминтерн потерпел сокрушительное поражение. Во-первых, его заявления о том, что капиталистические страны находятся на грани гражданской войны, оказались совершенно неверными, и ни в одной из стран Запада такая война не вспыхнула, а там, где такая угроза возникала, ее быстро устраняли. Во-вторых, хотя коммунисты добились значительного влияния в мощных профсоюзах некоторых стран, особенно с преобладающим католическим населением (в Испании, Италии и Франции), нигде они не смогли завоевать парламентского большинства. В результате даже там, где коммунистические партии пользовались значительным влиянием, они превратились в постоянную оппозицию, изолированную, а потому бессильную. Работая по жестким приказам из Москвы и считая социал-демократов главными врагами, они ослабляли как социалистическое, так и коммунистическое движение, и в некоторых странах проложили тем самым дорогу правым диктатурам, первыми жертвами которых сами и становились.