Читать онлайн «Повседневная жизнь московских государей в XVII веке». Страница 59

Мужской костюм дополнялся головными уборами: поверх тафьи[22], не снимаемой даже в храме, надевались клобук из тонкого сукна или бархата, высокая мурмолка с плоской расширявшейся тульей из парчи или бархата, горлатная шапка высотой в локоть, обшитая мехом с горла куниц или соболей. Обувались обитатели дворца и другие знатные люди в основном в кожаные сапоги самых разных расцветок на высоких каблуках.

Еще в XVI столетии митрополит Даниил упрекал русских вельмож-щеголей в чрезмерном внимании к своей внешности, к богатству одежды, в особенности к дорогим серебряным пуговицам: «Кая же тебе есть нужа паче меры умыватися и натрыватися? И почто не точию власы твоа, но и плоть свою с власы твоими остригаеши от брады и ланит твоих многажды и главу твоя, повешаеши под брадою пуговици сияющиа красны зело?..»

Если уж мужчины-аристократы были одеты с чрезмерной роскошью, то что говорить о женщинах! Их наряды шились в основном из шелка, бархата и сукна, часто с серебряными позолоченными нитями. Нижняя рубашка из тонкого полотна, дополненная «красной сорочкой» — платьем из шелка или ситца (называемого тогда «шидец» и привозимого из Индии), считалась исключительно домашней, «комнатной» одеждой, не предназначенной для выхода на улицу. Верхняя женская одежда состояла из нескольких (минимум трех) платьев, надеваемых одно поверх другого из дорогих заморских тканей — бархата, камки, объяри и пр. Одежда из подобных тканей сама по себе была прекрасным украшением, но к костюму полагалось надевать еще аксессуары из золота, серебра, драгоценных камней, жемчуга. Иностранцы поражались красоте женских уборов. Немец Ганс Мориц Айрманн, побывавший в России при царе Алексее Михайловиче, писал: «Они телом стройны и высоки, поэтому их длинные, доходящие сверху до самого низа одежды сидят на них очень красиво. Они, по своему обычаю, сверх меры богато украшают себя жумчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых колечках; также и на пальцах носят они ценные перстни».

Длинная и толстая коса считалась достоинством девушки, а потому ее также старались всячески украсить. По свидетельству того же Айрманна, «свои волосы, будучи девицами, заплетают они в косу и еще украшают жемчугом, золотом так, что это выглядит чудесно, а на конец свисающей косы навешивают они кисть из золотых или шелковых нитей или переплетенную жемчугом, золотом и серебром, что очень красиво».

Поскольку по тогдашним понятиям красивой считалась женщина «в теле», то многослойные и пышные одежды скрывали излишнюю худобу одних и подчеркивали выдающиеся достоинства других. Как отмечал царский врач англичанин Коллинс, «красотою женщины считают они толстоту… Худощавые женщины почитаются нездоровыми, и потому те, которые от природы не склонны к толстоте, предаются всякого рода эпикурейству с намерением растолстеть: лежат целый день в постели, пьют Russian Brandy (очень способствующую толстоте), потом спят, а потом опять пьют».

Даже простое перечисление женских нарядов заняло бы несколько страниц, поэтому, не вдаваясь в подробное описание каждого вида верхней женской одежды, отметим только их отличительные черты в царицыном гардеробе. Выходным платьем чаще всего служила телогрея — распашная одежда до пят, застегиваемая спереди на мелкие пуговки. Она имела широкие проймы и рукава длиной до пола, которые, как правило, откидывались за спину и завязывались. По мнению иностранцев, откидные рукава считались непременным украшением женского платья, как, впрочем, и кружева, окаймлявшие телогрею по вороту, полам и подолу. У цариц было множество телогрей, как летних, так и зимних, подбитых мехом. При описании одной из телогрей царицы Евдокии Лукьяновны особо отмечалось, что она имела «запястье по атласу по червчатому низано жемчугом с канителью».

Иногда вместо телогреи царицы надевали «накладную» шубку — как правило, прямое платье с небольшим разрезом спереди, надеваемое через голову. Парадные шубки цариц шились из бархата, атласа, камки, объяри, каждодневные — из сукна. У каждой царицы было множество таких шубок. Так, у Евдокии Лукьяновны по одной описи числилось девять шуб из бархата, алтабаса, атласа, камки, сукна. Одна из них была сшита из персидского шелка с особым рисунком, изображавшим «людей и зверей золотых по червчатой земле». Парадные шубки украшали накладными «ожерельями», пелеринами из бобрового меха, широкими круглыми воротниками, а иногда и кружевом с алмазами или большими круглыми бляшками из золоченого серебра. Например, «ожерелье» на шубке Марии Ильиничны было из жемчуга с сорока шестью драгоценными камнями. Этот воротник переходил по наследству от одной царицы к другой, пока в 1681 году Агафья Семеновна не подарила жемчуг и камни церкви на Потешном дворе для украшения оклада образа Пресвятой Богородицы. Среди нарядов Агафьи Семеновны были две замечательные шубки: одна — из венецианского атласа с рисунком «по серебряной земле травка и репьи золоты», вторая — из венецианского золотного бархата с рисунком в виде двуглавых орлов, «оксамиченых золотом и серебром». После смерти владелицы они были перешиты для второй жены Федора Алексеевича Марфы Матвеевны.

Все многочисленные виды верхней женской одежды были одной длины — до пола, главное их отличие состояло в украшениях — воротниках, «передцах» и «нарамках» (нашивках на самые видные места костюма). Пожалуй, только летник отличался от всех остальных платьев особым кроем и пошивом рукавов: очень длинные, они были сшиты до локтя, а ниже украшались различными вставками («вошвами»); чтобы они не волочились по земле, их перекидывали через руку Чего только не вшивали в эти рукава-«накапки» для красоты! К примеру, у царицы Евдокии Лукьяновны на летнике были «вошвы» из турецкого атласа разводами и кругами «велики золоты, в кругах шолк лазорев, листье шолк бел». Этот летник украшали еще и «передцы» по вороту: «по отласу по червчатому шиты золотом да серебром». У нее же были летники-«опашницы», разрезанные спереди. На одном из них был интересный узор: «вошвы по бархату по червчатому шиты золотом и серебром, орлы оксамичены, круживо по отласу по червчатому шито золотом и серебром травы, в травах орлы и инроги и львы и павы».

Летники зафиксированы в свадебном чине в качестве обязательной части праздничного костюма, поэтому они были самыми «убранными». К свадьбе же шились и многие другие платья для царицы. В частности, в 1626 году к бракосочетанию Евдокии Лукьяновны был сшит охабень, для которого мастера Серебряной палаты изготовили 53 золотых гнезда под драгоценные камни, вставляемые в кружево, и 64 золотых гнезда под жемчуг.

Только на большие праздничные выходы царицын убор включал корону (царевны в этих случаях надевали венцы). О коронах цариц XVII века сохранились лишь скудные упоминания. Чуть более подробное описание существует лишь для корон первой жены Федора Алексеевича. Известно, что две короны Агафьи Семеновны, «первого и второго наряда», были низаны жемчугом и украшены драгоценными камнями, еще одна «делана в цветах живые репьи шолки розных цветов обнизаны жемчугом». В повседневной жизни царицы носили кики — традиционный головной убор замужних женщин. Волосы, заплетенные в две косы, укладывались в легкую мягкую шапочку из цветной материи — подубрусник или повойник, а сзади повязывался такой же расцветки платок-подзатыльник. На них надевалась кика, представлявшая собой сложную конструкцию: мягкая тулья была окружена жестким расширяющимся кверху подзором, спереди находилось расшитое жемчугом чело, от висков до плеч спускались рясы — длинные пряди из жемчуга вперемежку с драгоценными камнями, бусами, фигурками из золота, затылок прикрывал задок из куска бархата или собольей шкурки. Завершал женский убор повязанный поверх всего сооружения платок. Вместо кики порой надевали вышитый полотенчатый убрус, волосник — сетку для кос с околышем из золотных или вышитых золотом материй, кокошник или сороку.

Из описей царицыной казны следует, что у Евдокии Лукьяновны было пять кик, причем одну из них, «первого наряда», с алмазами, яхонтами, изумрудами, царь Михаил Федорович в 1629 году подарил двухлетней дочери Ирине. Остальные кики царицы также были украшены драгоценными камнями: «…отлас червчат, на нем цка (доска, то есть пластина. — Л.Ч.) золота, по цке в репьях каменье в гнездех яхонты лазоревы и червчаты (сапфиры и рубины. — Л.Ч.) и изумруды, в поднизи зерна гурмыцкие на спнях (креплениях. — Л.Ч.), назади бархат черной. Кика отлас червчат запоны золоты с каменьем с алмазы и с яхонты и с изумруды, межь запон в гнездех яхонты лазоревы червчаты и лалы. В поднизи репьи низаны (жемчугом) с каменьи; по краем у поднизя зерна гурмыцкие[23]; а по кике на спнях золотых птицы (5 птиц) низаны жемчугом; назади бархат чорной. Кика белая, у ней запоны золоты с каменьем с яхонты и с лалы и с изумруды и с бирюзами; назади соболь. Кика белая ж, у ней цка серебрена золочена; назади соболь». К этим кикам прилагались рясы: «жемчюжные, а в них промеж жемчюгу и по концам 16 яхонтов лазоревых да 8 лалов, да промеж жемчюгу ж и каменья 16 пронизок золоты репейчаты прорезные с финифты с розными; по сторонам у пронизок в гнездех искорки яхонтовые да изумрудные. У ряс колодки и колца золоты с финифты с розными, около колодок веревочки низаны жемчюгом, у колодок в гнездех 4 алмаза да 4 яхонта червчатых гранены да два изумруда». Одни рясы («жемчюжные, а в них промежь жемчюгу и по концом орлики золоты, в орликах искорки лаловые да бирюзки») Евдокия Лукьяновна пожертвовала в 1627 году Владимирской иконе Божией Матери дворцовой церкви Рождества Богородицы на сенях, а другие («по концам 18 колодок золоты с чернью, у колодок по сторонам искорки яхонтовые и изумрудные») на следующий год приложила к чудотворному образу Божией Матери «Знамение» на старом государевом дворе.