Читать онлайн «ИСТОРИЯ БРАЗИЛИИ». Страница 46

Импорт. Главные статьи импорта поступали в Бразилию из Португалии. Особенно большое значение среди них имели уксус, скобяные изделия, льняные, хлопчатобумажные и шелковые ткани, растительное масло, шляпы и вино. В то же время ряд ценных продуктов в конце XVIII столетия стал поступать из Соединенных Штатов: солонина, мука, домашняя мебель, скипидар, смола и деготь. Из Африки привозились воск, растительное масло, раковины скафоподы, сера, черное дерево, медикаменты и камедь. В конце колониального периода Англия снабжала Бразилию железом (правда, большим спросом пользовалось шведское железо), обувью, шелковым и хлопчатобумажным трикотажем и чулками, латунными изделиями, свинцом, жестью, вином, сыром, порохом, медикаментами, солониной, ветчиной, свининой и многочисленными предметами роскоши.

Промышленность. Нужды плантаций и горнодобывающих центров, а также рост мелких торговых заведений в колонии вызвали к жизни многочисленные предприятия местной промышленности. На плантациях определенная категория квалифицированных рабочих производила жизненно необходимые предметы – одежду, строительные материалы, сельскохозяйственный инвентарь. Крупные изделия, вроде «энженьу» (engheno) – машины, использовавшейся для производства сахара, ввозились извне, хотя мелкие плантации обходились простыми «энжуньу», производившимися вручную в самой Бразилии.

В крупных городах прибрежных и горнодобывющих областей возникло значительное число мелких промышленных предприятий. Пожалуй, наибольшее значение имели текстильные предприятия. Они производили, и притом в значительных количествах, грубые хлопчатобумажные ткани; большая часть производимых тканей служила предметом местного потребления, но известное количество экспортировалось в испанские владения бассейна Ла-Платы. Другими отраслями промышленности было производство железных инструментов, медных, золотых, серебряных и ювелирных изделий, обуви и выделанной кожи. Последняя была в таком ходу в колонии, что один бразильский историк назвал колониальный период кожаным веком.

На юге, вдоль всего побережья от Сан-Паулу до Уругвая, рыболовные (преимущественно китобойные) промыслы сами обеспечивали себя рыболовными снастями, сетями и веревками, которые производились изо льна, выращивавшегося здесь же, на месте, а также хлопчатобумажными одеялами и простынями. Кроме того, южное побережье было центром по производству гончарных изделий, в том числе кувшинов, кухонных сосудов и крупных чанов. Сан-Франсиску-да-Сул был центром значительной судостроительной промышленности; здесь по заказам купцов Баии, Рио-де-Жанейро и Пернамбуку строились крупные и малые суда из паранской сосны. В Сорокабе имелась небольшая металлообрабатывающая промышленность, в которой было занято много кузнецов, изготовлявших подковы.

Население. Численность населения, достигнутая Бразилией к 1808 году, оценивалась в 2-4 миллиона человек, из которых треть составляли негры-рабы и, вероятно, две пятых – мулаты. Уолш, писавший в 1828 году, вскоре после ликвидации колониального режима, сообщал, что число негров и мулатов оценивается в 2,5 миллиона, а белого населения – только в 850 тысяч человек. По другому подсчету, сделанному как раз перед концом колониальной эры, в 1798 году, население составляло 3250 тысяч человек, из которых около 2 миллионов приходилось на долю негров – рабов и свободных. Один современный авторитет, данные которого пользуются всеобщим признанием, д-р Ж. Ф. Оливьера Вьяна, оценивал общую численность населения Бразилии того времени в 2 419 406 человек.

Оценки, сделанные по многим областям и городам, подтверждают, что численность населения составляла меньше 3 миллионов. В четырех провинциях: Эспириту-Санту, Рио-де-Жанейро, Санта-Катарина и Сан-Паулу – проживало около 800 тысяч человек. Население Минас-Жераиса насчитывало в конце колониального периода около 360 тысяч человек. Данные о колониальном населении отдельных крупных городов, пожалуй, занижены. По данным довольно точных подсчетов, число жителей Рио-де-Жанейро составляло в 1648 году 2500 человек, в 1700 – 25 тысяч, наконец, в 1811 году – 100 тысяч. Однако последняя цифра должна быть исправлена в сторону увеличения, ибо негры не принимались в расчет. В одном бразильском сочинении, относящемся к 1802 году, указывалось, что многие семейства насчитывали до шестидесяти – семидесяти и даже больше «лишних особ» – обстоятельство весьма обыденное, по словам автора, в сельской местности, но удивительное в крупных городах. Обычай не считать рабов подтвердил и Уолш. Он подсчитал на основе собственных наблюдений, сделанных в 1828 году, что население Рио-де-Жанейро составляло 150 тысяч человек. Но что в официальный подсчет негры не были включены. Уолш заметил, что в столице во всех домах, где проживали белые, каждый глава семьи имел трех или четырех рабов, а некоторые держали даже до двадцати. В одном случае Уолш упомянул о семье, под кровом которой проживало пятьдесят негров. Население Риу-Гранди на далеком юге оценивалось (считая не только самый город, но и его ближайшие окрестности) в 100 тысяч человек, Баии – 70 тысяч, Куябы – 30 тысяч, Пернамбуку – 25 тысяч, Сеары – 20 тысяч и Пары – 10 тысяч. В Сан-Паулу в 1811 году были произведены статистические подсчеты, данные которых пользуются репутацией точных; согласно этим данным, в городе проживало более 23.500 человек, из них 11 538 белых, 4734 и 7314 мулатов.

Социальная структура. Как и в испанских колониях, отличительными признаками правящих классов колониальной Бразилии являлись занятие ими постов в аппарате управления и владение земельной собственностью. Что же касается остального населения (не считая торгового класса), то его главным занятием был физический труд. На плантациях работали негры, индейцы или мулаты; они же работали на рудниках; земледелием занимались преимущественно португальские иммигранты, которые трудились также в качестве наемных рабочих и ремесленников в городах. Однако ввиду преобладания негров с составе населения колонии и усиленного смешения рас люди любого класса не обращали никакого внимания на то, что жилах того или иного его представителя есть доля негритянской крови. Проведенное Помбалом освобождение индейцев и наделение их гражданскими правами вовсе не шокировало преобладающие нравы. Так, в школах доступ для детей белых, мулатов и негров и отношение к ним были совершенно равными. Никаких различий по цвету кожи не делалось и при подготовке духовенства для церкви. Колониальную Бразилию отличали традиции расовой ассимиляции, развившейся в такой степени, какая была совершенно неведомой в любой другой европейской колонии в Новом Свете [44].

Колониальная аристократия. На колониальный период приходится создание землевладельческой аристократии Бразилии. Корни ее восходят к пожалованиям, полученным «донатариями» в XVI столетии. Как правило, наиболее многочисленной аристократия была в северных штатах, где основой громадных состояний ее представителей являлось производство сахара. Ряд других аристократических группировок сложился среди скотовладельцев Баии, Минас-Жераиса, Сан-Паулу, Санта-Катарины и Риу-Гранди-ду-Сул. В XVIII столетии выдвинулось много других семейств благодаря богатствам, нажитым от горных разработок Минас-Жераиса, Гояса и Мату-Гросу.

Поскольку королевской правительство почти или вовсе не осуществляло контроля над владельцами, или, как они назывались, «фазендейру», прибрежных сахарных плантаций, в этих районах развилась социальная структура, которая носила резко выраженный феодальный характер и вместе с тем оказала громадное влияние на всю Бразилию. Владелец был одновременно феодальным властелином, главой семьи и господствующей политической силой в системе местного управления. Его вотчина, или «фазенда», фактически являлась самодовлеющей единицей. Инструменты, мебель, одежда и другие изделия, необходимые для подержания жизни на плантациях, – все производилось на месте своими же ремесленниками и мастеровыми (обычно ими были мулаты и свободные негры). Высококачественные ткани и некоторые виды продовольствия «фазендейру» обычно ввозил для себя самого и своей семьи из Португалии.

Влияние сахарной аристократии было настолько всепроникающим, что печать его лежала буквально на всех сторонах колониальной жизни Бразилии. «Фазендейру» был полноправным властелином, распоряжавшимся даже жизнью и смертью членов собственной семьи, ремесленников и рабов своих поместий. Он обладал военной властью в милицейском ополчении, которое сам же формировал для защиты своих владений от налетов индейцев, восстаний рабов и даже пиратских нападений. Власть, которой «фазендейру» пользовался в местных делах, показывала всю немощность центрального правительства, которому редко удавалось взыскивать налоги в его вотчине. Плантация низвела бразильские города – большие и малые – до самой жалкой роли. Сельские городишки просто находились под пятой «фазендейру», а крупные города являлись лишь центрами, где они покупали товары, необходимые для их плантаций. Значительную роль эти города стали играть уже в самом конце колониального периода, когда они обрели рынок сбыта (вступивший в конкуренцию с сельскими районами) в собственном населении, которое достигло достаточно крупных размеров. А бывало даже и так, как в Олинде, где владельцы плантаций, погрязшие в долгах португальским купцам в Ресифи, ликвидировали свои обязательства, подняв вооруженное восстание против могущества городских торговых слоев.