Читать онлайн «Нить Ариадны». Страница 43

Осветителем алтаря Немесиды с латинской надписью оказался воин XI Клавдиева легиона, расквартированного в Херсонесе, Тит Флавий Цельзин. Он, бесспорно, был постоянным посетителем херсонесского амфитеатра и, вероятно, большим любителем гладиаторских боев или травли зверей. Однако остается неясным, что побудило Флавия Цельзина поставить алтарь «Немесиде хранительнице…» за «спасение свое и детей своих по обету».

После открытия театра и установления времени его совмещения с амфитеатром стала понятна давняя находка в Херсонесе — мраморная плита с изображением заключительного эпизода схватки гладиаторов. Атлетически сложенный человек готовится нанести смертельный удар такому же обнаженному поверженному противнику. Схватку гладиаторов можно увидеть также на дне глиняного светильника из Херсонеса.

От времени существования в городе театра до нас дошел фрагмент мраморной плиты с частично сохранившимся изображением женщины и надписью «Гармония». Этот памятник, найденный около театра, датируется серединой III в. до н.э. Он был, очевидно, частью многофигурного фриза, украшавшего театр. Имя Гармонии было нарицательным для обозначения соразмерности в искусстве. Ее считали воспитательницей всесторонне образованного человека. Ее место было там, где происходило театральное действие, где соревновались в своем искусстве поэты, музыканты, атлеты.

Новые находки позволили О.И. Домбровскому датировать перестройку херсонесского театра временем императора Нерона (54—68), любившего выступать перед зрителями в качестве актера. В годы его правления увлечение театральными зрелищами было проявлением верноподданнических чувств. При Нероне, как установил исследователь, были уничтожены три первых ряда зрительных мест и сдвинут проскений, что дало возможность увеличить орхестру, сделав ее пригодной для сражений гладиаторов и травли зверей; в то же время были прибавлены задние ряды. Театр, совмещенный с амфитеатром, мог теперь принимать до трех тысяч зрителей, занимавших шесть секторов. Секторы разделялись понижающимися проходами-лестницами, средняя из которых была несколько шире других.

В районе херсонесского театра в ходе раскопок всегда делались выдающиеся эпиграфические находки, проливавшие свет на историю этой территории. Кроме названных выше алтарей Немесиды и плиты с именем Гармонии, должна быть упомянута мраморная плита с перечнем литературно-музыкальных состязаний авторов комедий, хвалебных гимнов и эпиграмм, а также глашатаев и трубачей. Эти состязания проходили также в театре, поскольку в городе не было для этого специального помещения (одеона).

1988 год не принес в этом районе новых эпиграфических находок. Но их отсутствие компенсируется открытием двух рельефов. На одном из них, мраморном, сохранилась лишь нижняя часть лапы животного с когтями. По когтям легко узнается грифон, мифическое чудовище с львиным туловищем и орлиной головой. Это не первая находка изображения грифона в Херсонесе: известна статуя грифона. Популярность грифона в северном городе требует объяснения. Согласно греческой легенде грифоны обитали в стране северного народа гипербореев, где они охраняли от одноглазого племени аримаспов золото Зевса. Возможно, что херсонеситы, обитатели крайнего греческого севера, в какой-то мере ощущали себя гипербореями, а своих соседей и противников тавров и скифов отождествляли с аримаспами, инстинктивно воспринимая сказочного грифона как своего рода союзника в защите сокровищ, эллинской культуры.

На другом рельефе, вырезанном из туфа, видны две человеческие фигуры. На первый взгляд обе они по их одеждам кажутся женскими. Но О.И. Домбровский обратил мое внимание на то, что фигура, изображенная слева, вооружена и голова ее покрыта шлемом. По телосложению это юноша, что дало основание исследователю увидеть в нем Ахилла и трактовать рельеф как эпизод, связанный с мифом об амазонках и их предводительнице Пенфесилее, погибшей иод Троей (вторая из фигур рельефа повержена). Женские одежды, в которые переодет герой, по мнению О.И. Домбровского, напоминают о хитрости его матери, морской богини Фетиды, переодевшей сына в женские одеяния и скрывшей его среди царских дочерей на одном из островов Эгейского моря, чтобы он не оказался вовлеченным в поход против Трои, где ему суждено было погибнуть. Однако прибывшие под видом купцов герои Одиссей и Диомед положили среди предназначенных для царевен украшений оружие и доспехи, к которым, заслышав за стенами дворца звон оружия и воинские клики, бросился переодетый юноша.

Возникает вопрос, почему этот рельеф, не имеющий к театру прямого отношения, оказался на его территории? Археологическое изучение территорий театров в Балканской Греции выявило множество миниатюрных произведений искусства, которые по имевшимся на них надписям определены как посвящения победителей состязаний богам. Найденный рельеф по характеру изображения (мотив переодевания) мог быть даром Дионису или иному богу, покровительствующему агонам. Такое же назначение могло иметь и изображение грифона.

Тому, кто сможет посетить раскопки херсонесского театра, откроется удивительное зрелище: средневековая христианская базилика, как победительница, наступила своим фундаментом и стенами на часть зрительных мест и орхестру античного театра. Это расположение памятников двух эпох, кажется, нагляднее всего выражает смысл происшедших в годы сооружения христианского храма идеологических перемен. Первоначально христиане видели в театре, считавшемся в античном мире «школой для взрослых», бесовское игрище. Враждебность к театру и, в особенности, к амфитеатру (каковым стал в римское время театр Херсонеса) подогревалась и тем, что именно в такого рода зрелищных сооружениях происходили публичные казни христиан. Поэтому понятен выбор места театра, запрещенного христианскими императорами Рима, под постройку базилики. Там, где ранее слышался звон мечей и восторженный рев толпы, наслаждавшейся муками смертельно раненных гладиаторов или стонами терзаемых хищниками жертв, зазвучали христианские песнопения во славу христианских мучеников.

Одно зрелище сменило другое. Но и оно оказалось не вечным. Стоя у края орхестры, я услышал приглушенный каменными глыбами голос актера. В ста метрах отсюда, под башней Зенона, шла постановка пьесы Ж. Ануя «Жаворонок. Подвиг Жанны д’Арк». Театр умер… Да здравствует театр!

Среди чудес Херсонеса Таврического, как и любого древнегреческого города, первое место должно было бы быть отдано храмам. Тем более, что один из этих храмов, святилище Девы на мысе Парфений, уже в древности привлек внимание поэтов и историков. О нем восторженно писали Геродот, Еврипид, Диодор Сицилийский, Овидий и Страбон. От этого храма не осталось никаких следов. И даже нет точной локализации мыса Парфений, где он находился. Обычно его отождествляют с крутой скалой, на которой в IX в. был сооружен Георгиевский монастырь.

Пушкин, посетивший это место и осмотревший Георгиевский монастырь, писал:

К чему холодные сомненья?Я верю: здесь был грозный храм,Где крови жаждущим богамДымились жертвоприношенья.

Храм Девы находился за городской чертой, в ста стадиях от Херсонеса. О храмах в самом Херсонесе не сообщал ни один древний автор. Но посвящения богам на алтарях и сосудах, равно как и другие надписи, позволяют предположить, что в Херсонесе были также храмы Зевса, Афродиты, Афины, Асклепия и других богов. Мы можем себе представить, что эти постройки доминировали над остальной массой жилищ, вскрытых в ходе археологических раскопок. Но ни один из них не сохранился. Большая часть архитектурного декора античных храмов разметана по городищу. Их находят в древних мостовых и городской стене, часто разбитыми на куски, обезображенными до неузнаваемости.

Сложить из этих обломков хотя бы один храм и даже определить, к какому из храмов они относятся, в Херсонесе не удается. Нам известна лишь одна попытка реконструкции храма ионийского ордера в Херсонесе, выполненная И.Р. Пичикяном. Поэтому, как правило, приходится говорить не о храмах как комплексах, а в отдельности об их архитектурных и скульптурных деталях. Мы остановимся на статуях, как наиболее видных и выразительных памятниках, к тому же лучше всего изученных.

Собственного мрамора херсонеситы, как и другие греческие поселенцы Таврики, не имели. Его приходилось доставлять на кораблях из Эгеиды. Но дороговизна мрамора не останавливала, если надо было воздавать почести богам. И если мраморных статуй немного, то это объясняется ценностью материала, привлекавшего последующие поколения.

Обращает на себя внимание великолепная мраморная голова малоазийской богини Кибелы, найденная в центральной части города. На голове богини высокий головной убор (калаф), из-под которого выходят сплетенные в узел косы. Лицо овальной формы имеет тяжелый подбородок и несколько удлиненные глаза. Богиня чем-то напоминает портретные изображения царей и цариц Галикарнаса. И это неудивительно! Кибела, Великая Мать богов и всего живущего на земле, была фригиинкой. Почитание Кибелы в греческом мире относится к классической эпохе, когда она была отождествлена с богиней Реей. Специалисты датируют херсонесскую Кибелу V в. до н.э. Ее создателем мог быть выходец из Малой Азии, прекрасно знавший этнический тип ее негреческого населения.