Читать онлайн «Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы». Страница 59

Зимой 1915-1916 гг. почти всех арестованных по делу "Зингер" властям пришлось освободить. Только двум старшим агентам компании - Теодору Грасгофу и Оскару Кельпину - были предъявлены обвинения в государственной измене. Это означало, что попытка представить компанию как "шпионское сообщество" провалилась. Руководитель расследования действительный статский советник Жижин официально признал, что компания "Зингер", "не может быть заподозрена в организации в России шпионажа в пользу Германии"{102}. Но нельзя было отбросить и очевидный факт: германская разведка в предвоенные годы сумело частично использовать аппарат компании в собственных целях. Следователи, сняв обвинение с компании в целом, были согласны с военными: "Наличность... широко раскинутой по России сети агентов фирмы давала возможность немцам сторонникам Германии, параллельно с заботами о торгово-финансовом преуспевании фирмы предпринять ряд мер к систематическому под видом чисто коммерческих соображений, изучению России путем сбора о ней как всевозможных сведений статистического характера, наглядно рисующих неприятелю экономическое, финансовое и промышленное состояние и, следовательно, возможную сопротивляемость при вооруженном столкновении, так и сведения специального военного характера..."{103}.

Прямых доказательств передачи статистических сведений сотрудниками компании германской разведке не было. Присутствие в составе правления "Зингер" германских подданных, по мнению следствия, давало возможность им систематизировать материалы, поступавшие из провинции, и таким образом "изучать Россию в военном отношении". Подтвердить фактами свою гипотезу следователи не могли: почти все сводные отчеты правления были уничтожены. С германской разведкой были связаны только некоторые старшие агенты фирмы, рядовые же сотрудники выполняли их указания , не подозревая о предназначении собираемой ими информации. Судить было некого. Те служащие компании, чью причастность к шпионажу в ходе расследования удалось доказать, покинули Россию еще до войны. Таким образом власти обнаружили совершенное преступление, но не нашли преступников. Следователи отказались от обвинения всей компании "Зингер", так как для этого "не имеется никаких данных", подчеркнув, что обвинения в "содействии неприятелю" могут быть предъявлены только отдельным служащим"{104}.

Выйти на германскую агентурную сеть в ходе изучения деятельности "Зингер" не удалось. Все потраченные в течение почти двух лет усилия правоохранительных органов оказались напрасны с точки зрения борьбы со шпионажем. К моменту окончания следствия по делу компании "Зингер" уже по всей стране контрразведка активно "разоблачала" прочие иностранные фирмы.

Так, начальник Иркутской контрразведки 10 февраля 1915 г. предложил омским жандармам установить контроль над перепиской торговой фирмы "Сильверстрем и Ульгрен"{105}.Однако до весны подобные обращения к жандармам были единичны и не носили систематического характера.

Разработка версии о существовании фирм-шпионов открывала необъятные возможности для карьеристов. Дело в том, что практически все крупные иностранные фирмы имели правления в столицах и филиалы в провинции, следовательно, обладали потенциальными возможностями вести разведку. Но в 1914 - начале 1915 гг. еще не сложились благоприятные внутриполитические условия для открытия массовой "охоты" на иностранные фирмы.

Власти пока еще разрабатывали меры борьбы с "немецким засильем" в экономике. В 1914-1915 гг. были введены временные ограничения для подданных враждебных России государств в приобретении недвижимости, установлен контроль за финансовой деятельностью германских и австрийских акционерных обществ. В эти общества и на частные предприятия, принадлежавшие германцам и австрийцам, были направлены государственные инспектора{106}.

Эти действия правительства не выходили за рамки военной необходимости. Ситуация изменилась весной 1915 г., когда тяжелые поражения на фронтах заставили правительство в угоду требованиям значительной части московской и провинциальной буржуазии развернуть наступление на германские капиталы{107}. Попутно царизм пытался разжечь шовинистические настроения среди мелкой буржуазии.

Положение Совета министров от 10 мая и узаконение от 1 июля 1915 г. дали государственным органам право ликвидировать торговые и промышленные предприятия, признанные германскими, либо австрийскими, независимо от того, функционировали они по германскому или русскому уставу{108}.

До лета 1915 г, проверку фирм контрразведка вела, ориентируясь на полученные доносы и маловразумительные указания агентуры. Позже все иностранные фирмы с участием германских капиталов и без такового стали объектом изучения, как вероятные законспирированные разведывательные организации противника. Власти искали доказательства причастности данной фирмы к шпионажу, заведомо считая ее виновной. Достаточно было косвенных доказательств. Если в правлении фирмы или среди старших агентов были немцы, значит фирма занималась в прошлом или продолжает заниматься шпионажем.

Причиной начала расследования мог послужить самый ничтожный повод. Например, транспортное общество "Гергард и Гей" располагало сетью филиалов в Архангельске, Москве, Владивостоке, Семипалатинске, Омске и др. городах. Это обстоятельство уже само собою привлекло внимание военных, а когда контрразведка Двинского военного округа сообщила ГУГШ, что часто совершавший поездки по Северо-Западному краю и потому заподозренный в шпионаже датчанин Свено Беме ведет переписку об одной из контор "Гергард и Гей", вся фирма оказалась под подозрением{109}.

Экспедиторская фирма "Книп и Вертер", имевшая отделение в Риге, Архангельске и Владивостоке, по данным контрразведки Северного фронта сохранила коммерческие связи с торговым домом "Вельц", ранее уже заподозренным в шпионаже. "Книп и Вертер" была взята под наблюдение. Достоверность легшей в основу обвинений в адрес этой фирмы информации не выдерживает никакой критики. В справке контрразведывательного отделения о "преступлениях" фирмы значилось: "По сведениям, доходившим от капитанов коммерческих пароходов, фирма "Книп и Вертер" отправляет большие количества грузов из России в Германию через Финляндию"{110}.

В силу экономических соображений ликвидировать многие фирмы, несмотря на их "германские" корни, было нельзя. Так, в справке Департамента полиции от 26 октября 1915 г. фирма "Кунст и Альберс" характеризовалась как "неблагонадежная" организация, деятельность которой направлена "во вред государственным и военным интересам России... До войны фирма являлась правильно организованным отделением германского Генштаба, покрывшего целой сетью хорошо обученных шпионов весь Приамурский военный округ"{111}. Но в то же время, по мнению Приамурского генерал-губернатора, не следовало закрывать фирму, так как она имела "очень большие сношения с торговыми домами Европейской России и в ней более тысячи служащих", причем германцы и австрийцы, подозревавшиеся в шпионаже, давно высланы в Иркутскую губернию{112}.

В 1915 г. в России было зарегистрировано 2941 частное предприятие, владельцами (или совладельцами) которого были германцы и австрийцы. Большинство составляли мелкие ремесленные и торговые предприятия с мизерным годовым оборотом. Именно они были ликвидированы властями или уничтожены толпой во время погрома. А вот крупные торговые компании, чья разветвленная структура будоражила фантазию военных, за редким исключением, сохранились, правда, под контролем правительства. Реализацию "ликвидационной" политики в промышленности торМО3или представители крупного финансового капитала России. Финансистов пугала послевоенная перспектива. Они опасались, что ликвидация германских предприятий окажет неблагоприятное влияние на приток в Россию иностранных капиталов{113}. По той же причине все коммерческие банки оказались вне сферы действия ликвидационных законов, несмотря на кампанию в прессе, обвинявшей их в тайном содействии Германии.

Правления компаний старались использовать малейшую возможность, чтобы избежать включения в "черные списки". Для этого, как отметил историк В.С. Дякин, компании прибегали к заступничеству "высоких сфер... вплоть до распутинского окружения"{114}. За годы войны из 611 акционерных обществ, в которых было обнаружено участие германского или австрийского капитала, 96 решением правительства подлежали ликвидации. Из них 62 общества разными способами сумели избежать действительной ликвидации{115}. По сведениям ГУГШ "за обслуживание военных, политических и экономических интересов Германии" в России к осени 1917 г. были ликвидированы 58 крупных фирм, 439 фирм "подчинены правительственному контролю" или занесены в "черные списки"{116}.

Конечная оценка деятельности предприятия (особенно крупного и связанного с интересами русского финансового капитала) зависела не от представленных военными или жандармами фактов, а от общего отношения русских деловых кругов к данной фирме. То обстоятельство, что интересы бизнеса могли возобладать над опасениями военных оставить "неразоблаченной" какую-либо иностранную фирму, доказывали наличие, с одной стороны, трезвомыслящих деятелей в правящих верхах, не воспринимавших серьезно эту суету, а с другой, указывали на серьезные расхождения между военными и гражданскими властями в оценке степени угрозы, исходившей от этих предприятий. Например, "Всеобщая компания электричества", 60% акций которой накануне войны принадлежали немцам, в июне 1915 года начала эвакуацию своих заводов из Риги в Петроград и Москву. Она запросила у казны ссуду на восстановление производства. Между членами созданной правительством Эвакуационной комиссии развернулась дискуссия по вопросу поддержки компании. Военные обвиняли правление компании в связях с Германией. 20 мая 1916 года командующий Северным фронтом сообщил о "массовых случаях шпионства" в пользу Германии со стороны служащих общества. Поэтому военные настаивали на секвестре "Всеобщей компании электричества". Но комиссия под председательством М.В.Родзянко 5 октября 1916 года высказалась за выдачу компании пособия на эвакуационные расходы. Военным, правда, удалось задержать выдачу пособия до решения Комиссии по борьбе с германским засильем относительно национальной принадлежности компании{117}.