Читать онлайн «Их величества пирамиды». Страница 25

«Поля пирамид в Мемфисе, — писал он в „Сообщении министерству о приобретениях и результатах экспедиции“ вскоре после того, как в 1845 году вернулся на родину, — явили нам картину египетской цивилизации в те древнейшие времена, которые впредь следует считать первым отрезком изученной истории человечества… Древние династии египетских правителей отныне предстают перед нами уже не просто рядом ничего не значащих, забытых и сомнительных имен. Теперь мы уже можем подходить к ним без прежних, вполне обоснованных сомнений; их последовательность установлена и подвергнута критической проверке, а даты их существования соотнесены с определенными историческими эпохами. Более того, перед нами предстала картина процветания народа под их властью, и весьма часто они сами выступают в своей индивидуальной исторической реальности».

После Шампольона и Лепсиуса исследователи пирамид уже не довольствовались только выяснением технических данных. Перед ними открылась возможность узнать об этих постройках значительно больше, чем знали Геродот и Плиний, и сообщить об этом всем, кто не мог сам прочесть иероглифы.

Ученых нового поколения уже не удовлетворяли кратковременные экспедиции. Завершить изучение пирамид можно было только в рамках комплексного археологического обследования. Приходилось ориентироваться на длительное пребывание в Египте, отдавать стране на Ниле тело и душу. Так они и поступали, эти добровольцы на службе науки, одержимые страстью к открытиям и пренебрегающие опасностями и неудобствами. Во главе их стали французы Мариетт, Масперо и де Морган, англичанин Флиндерс Питри, немец Борхардт. Позже на смену им пришли швейцарец Навиль, итальянец Барсанти, англичане Квибелл и Фёрс, американцы Литгоу и Рейснер, французы Лорэ, Жекье и др.

Огюст Мариетт (1821–1881), родом из Булони (в молодости — учитель французского языка в Англии, рисовальщик образцов лент на одной английской фабрике, преподаватель коллежа в Булони), приехал в Египет осенью 1850 года в качестве сотрудника Лувра с целью купить кое-какие коптские рукописи. В Каире он поднялся на цитадель, и вид горизонта, окаймленного силуэтами пирамид, так восхитил его, что он принял решение остаться в Египте и заниматься не сделками с перекупщиками, а изучением его древних памятников. Начав их розыски, Мариетт был поражен, не поверил собственным глазам: тысячелетние сфинксы украшали сады богачей, вазы и рельефы валялись на базарах и в лавчонках с сувенирами, колонны с великолепными капителями разбивались и попадали в известковые печи, расшатавшиеся плиты сбрасывали с пирамид для развлечения туристов. У него создалось впечатление, что Египет производит массовое разрушение и распродажу своих памятников, и он был прав. Хуже и печальнее всего было то, что сами египтяне словно бы соперничали между собой, способствуя разграблению своей страны.

Разные предприимчивые люди проводили раскопки такими методами, над которыми покачал бы головой и Бельцони: ради нескольких барельефов разворачивали целые гробницы, отламывали головы статуй, распиливали саркофаги и продавали кусками. Мариетт был поражен и решил приложить все усилия, чтобы хоть что-нибудь сохранить. Будучи иностранцем, он всюду наталкивался на вполне понятное недоверие, однако после семилетних терпеливых и настойчнвых усилий он добился того, что слабая власть решила продемонстрировать силу. Хедив Саид, сын Мухаммеда-Али, запретил самовольные раскопки к вывоз предмета древности я поставил Мариетта во главе Службы древностей Египта, учреждения, которое было создано для осуществления надзора за раскопками и памятниками старины и организации археологических исследований. В 1857 году Мариетт организовал музей в каирском предместье Булак. Его непрестанно разраставшиеся коллекции стали основой знаменитого Египетского музея, в 1902 году получившего новое здание на нынешней главной площади Каира Тахрир. Благодарный Египет поставил Мариетту памятник более чем в натуральную величину, который стоит и поныне. Мариетт удостоился и других почестей, из коих при своем веселом характере, вероятно, выше всего оценил бы то, что в Саккара довольно приличный ресторан назван «Домом Мариетта»; он перестроен из дома Мариетта, в том месте, где ему удалось совершить самые значительные открытия. Мариетт не только сохранил уже обнаруженные памятники древностей, но и открыл новые. Осенью 1850 года, обследуя саккарские гробницы к северо-западу от пирамиды Джосера, он увидел торчавшую из песка голову сфинкса. Откопал ее и прочел на постаменте надпись, славившую священного быка Аписа, которого в Мемфисе считали воплощением бога Птаха. Мариетт вспомнил Страбона. По свидетельству последнего, здесь тянулась «аллея сфинксов». Она вела к храму и месту погребения этих быков, по-гречески называемому «Серапеум». Мариетт нанял нескольких феллахов, взялся вместе с ними за лопату и отрыл еще 140 сфинксов или их остатков. Таков был итог годичного труда, не раз прерывавшегося из-за всяческих помех. Сфинксы и в самом деле образовывали аллею, которая привела его к месту подземного погребения.

Оно было высечено в скале, имело длину с востока на запад 200 метров и представляло собой широкую галс-рею со множеством боковых коридоров и ниш. Ниши предназначались для саркофагов с мумиями быков. В главном коридоре Мариетт нашел двадцать четыре таких саркофага, и вес пустые. Каждый весил 60–70 тони и был вытесан из одного куска гранита. В боковых коридорах он обнаружил и деревянные саркофаги с останками быков, всего их было 28, кроме них там оказался саркофаг с мумией верховного жреца бога Птаха — Хаэмвесе, сына Рамсеса II. Самые древние саркофаги быков относятся к царствованию Аменхотепа III из XVIII династии, самые поздние — к периоду правления последних Птолемеев, т. е. между крайними временными рубежами здесь диапазон в 1600 лет. На каждом из этих огромных саркофагов иероглифами обозначено, кто был фараоном и верховным жрецом при жизни того или иного быка, какие события тогда произошли. Новые тексты, проливающие свет на египетскую историю!

Вслед за текстами в Серапеуме Мариетт обнаружил и другие свидетельства истории Египта. В 1865 году он открыл гробницу сановника Чи, самую красивую и сохранившуюся лучше всех из саккарских гробниц. Великолепные многоцветные рельефы, своим тончайшим рисунком производившие впечатление настенной живописи, изображали не только самого сановника Чи, фигура которого всегда втрое, а то и вчетверо крупнее, чем фигуры людей более низкого звания, но и картины повседневной жизни его эпохи: весь земледельческий цикл от посева до жатвы; корабли, бороздящие воды и стоящие на рейде; охоту на бегемотов и рыбную ловлю, убой домашнего скота и выделку кож, сбор натуральных податей и наказание деревенских жителей; ремесленников за работой, в том числе каменщиков и стеклодувов, писарей и рисовальщиков; карликов с обезьянами и собаками, короче говоря, все, что происходило вокруг сановника Чи. Эти изображения, несмотря на элементы стилизации, были так реалистичны, что позволили установить, какими орудиями и инструментами пользовались тогдашние земледельцы и ремесленники, какие приемы они применяли, а также чего у египтян в ту эпоху не было. В какую эпоху? И тут мы подходим к самому интересному. Гробница Чи относится к XXV веку до н. э., ко времени правления самой выдающейся V династии, к периоду строительства пирамид. А сам Чи и был начальником всех царских работ, «руководителем строительства пирамид и охранителем вечных мест».

Открытие гробницы Чи было значительным вкладом Мариетта в исследование пирамид, и притом далеко не единственным. Он открыл много других гробниц с подобными же свидетельствами давних эпох, среди которых особенно выделялась гробница Птаххотепа, тоже вельможи из V династии. Владелец ее, возможно, был автором прославленного «Поучения», одного из древнейших произведений мировой литературы. Кроме того, Мариетт начал изучение так называемой «ложной пирамиды» близ Медума, одной пирамиды в Лиште и нескольких малых пирамид близ Саккара, где ему посчастливилось сделать значительное «негативное открытие». На юге Саккара его внимание привлекло необычное строение, которое Лепсиус и Перринг считали неоконченной или частично разрушенной пирамидой. Арабы называли ее «Мастаба фараун» (скамья фараона). Она была каменная, заполненная внутри, стены косые, обложенные турским известняком. На первый взгляд она и верно не отличалась от полуразрушенных пирамид, но, подробно изучив ее, Мариетт выяснил, что это гробница фараона в форме колоссального саркофага. Владельца гробницы Мариетт еще не мог правильно определить, но теперь (после работ Жекье в 1924 году) мы знаем, что выстроить ее повелел царь Шепсескаф, последний правитель IV династии. Наверняка у него были какие-то основания, чтобы не походить на своих предшественников — Менкаура, Хафра и Хуфу. Очевидно, и у Мариетта были свои основания, когда он вычеркнул его гробницу из списка пирамид.