Читать онлайн «Крушение царства: Историческое повествование». Страница 36

Опасаясь за свою жизнь, самозванец немедленно сменил всю кремлевскую стражу. Как записал Масса, «казаки и ратники были расставлены в Кремле с заряженными пищалями, и они даже вельможам отвечали грубо, так как были дерзки и ничего не страшились».

В истории гражданской войны в России наступил, быть может, самый знаменательный момент. Повстанческие силы, сформированные в ходе восстания в Северской земле и состоявшие из вольных казаков, ратных людей Путивля и прочих мятежных гарнизонов, холопов, посадских людей, мужиков, заняли Кремль и взяли под контроль другие ключевые пункты столицы. Они привели в Москву своего царя, а потому чувствовали себя полными хозяевами положения.

Тем временем Отрепьев приступил к исполнению своих обязанностей в качестве властителя Кремля. Зная, какую власть над умами имеет духовенство, он поспешил сменить высшее церковное руководство. Не доверяя русским иерархам, самозванец решил поставить во главе церкви грека Игнатия. Игнатий прибыл на Русь с Кипра и по милости Бориса стал архиепископом в Рязани. Когда после мятежа под Кромами П. Ляпунов с прочими рязанскими дворянами вернулись домой и «смутили» Рязань, Игнатий первым из церковных иерархов предал Годуновых и признал путивльского «вора». В награду за это Лжедмитрий сделал его патриархом.

На другой день после переезда во дворец самозванец велел собрать священный собор, чтобы объявить о перемерах в церковном руководстве. Собравшись в Успенском соборе, сподвижники и ученики Иова постановили: «Пусть будет снова патриархом святейший патриарх господин Иов». Восстановление Иова в сане патриарха понадобилось собору, чтобы придать процедуре вид законности. Следуя воле Отрепьева, отцы церкви постановили далее отставить от патриаршества Иова, потому что он великий старец и слепец и не в силах пасти многочисленную паству, а на его место избрать Игнатия. Участник собора грек Арсений подчеркивал, что Игнатий был избран законно и единогласно. Никто из иерархов не осмелился протестовать против произвола нового царя.

Поставив во главе церкви своего «угодника», Лжедмитрий занялся Боярской думой. Наибольшим влиянием в думе пользовались князь Василий Шуйский и его братья. На их головы и обрушился удар. Поводов для расправы с Василием Шуйским было более чем достаточно. Доносы поступили к самозванцу через П. Ф. Басманова, польских секретарей и телохранителей. По словам поляков, один московский купец нечаянно подслушал слова, сказанные Шуйским про нового государя: «Черт это, а не настоящий царевич! Не царевич это, а расстрига и изменник!» Купец поспешил донести о крамоле князя во дворец. По русским источникам, Шуйский будто бы сознательно распускал слух о самозванстве нового государя через верных людей — известнейшего московского архитектора и купца Федора Коня, столичного знахаря Костю Лекаря и других лиц. Когда виновные попали в руки Петра Басманова, тот быстро произвел розыск и выяснил вину Шуйских.

Получив донос от П. Ф. Басманова, Лжедмитрий приказал без промедления арестовать трех братьев Шуйских. «Приставами», или тюремщиками, Шуйских стали бояре П. Ф. Басманов и М. Г. Салтыков. При Борисе Годунове М. Г. Салтыков руководил розыском о заговоре Романовых, при самозванце расследовал заговор Шуйских. Боярин усердствовал, чтобы доказать свою преданность новому государю. Но главным инициатором розыска был все же не он, а П. Ф. Басманов.

Шуйским предъявили обвинение в государственной измене. Однако официальная версия их дела заключала в себе слишком много неясного. Даже близкие к особе Лжедмитрия люди по-разному излагали вину знатного боярина. Шуйского обвиняли то ли в распространении слухов, порочивших государя, то ли в организации заговора с участием нескольких тысяч лиц.

4 июля 1605 года иезуит А. Лавицкий писал из Москвы, что Шуйский назвал «Дмитрия» врагом и разрушителем истинной православной веры, орудием в руках поляков, за что и подвергся наказанию. Я. Маржарет, ставший вскоре одним из главных телохранителей Лжедмитрия, также утверждал, будто Шуйского обвинили в преступном «оскорблении величества». Другую версию изложили командиры польского наемного войска С. Борша и Я. Вислоух. По словам Вислоуха, Шуйские вовлекли в заговор десять тысяч детей боярских и условились перебить и сжечь поляков вместе с занятыми ими дворами, но поляки своевременно известили обо всем «Дмитрия». По словам Борши, заговорщики намеревались ночью поджечь город и напасть на «царя» и поляков. В этой версии сквозит желание подчеркнуть роль наемного войска в московских событиях, а потому она не заслуживает доверия.

Опираясь на казачьи и польские отряды, П. Ф. Басманов арестовал множество лиц, которых подозревали в заговоре с Шуйским. Розыск проводился с применением изощренных пыток. Однако в конце концов власти отказались от намерения организовать крупный политический процесс. Лжедмитрий распорядился привлечь к суду вместе с Шуйскими лишь несколько второстепенных лиц. В числе их были Петр Тургенев, Федор Калачник и некоторые другие лица. Чтобы устрашить столичное население, Отрепьев велел предать названных людей публичной казни.

Автор «Иного сказания» утверждал, что князь Василий Шуйский и его братья были арестованы на третий день после вступления Лжедмитрия в Москву, а 25 июня их передали в руки палача. Приведенная дата ошибочна: казнь Шуйских была назначена на воскресенье 30 июня. Суд над Шуйскими, по единодушному свидетельству очевидцев, занял несколько дней. Установив этот факт, С. Ф. Платонов писал: «Трудно понять причины той торопливости, с какою они постарались отделаться от нового царя»; «…Шуйские необыкновенно спешили и… все их «дело» заняло не более десяти дней. Очевидно, они мечтали не допустить «розстриги» до Москвы, не дать ему сесть на царство». С. Ф. Платонов принял на веру официальную версию заговора Шуйских. Между тем эта версия заключает в себе слишком много неясного и едва ли заслуживает доверия.

В массе своей московское население приветствовало нового царя. На его стороне была военная сила. Лжедмитрий находился на вершине успеха. Планировать в таких условиях переворот было бы безумием. Шуйские же всегда оставались трезвыми и осторожными политиками. Спешили не столько Шуйские, сколько Лжедмитрий. Даже если заговора не было и в помине, ему стоило выдумать таковой.

В Польше коронный гетман Я. Замойский, выступая перед сеймом в начале 1605 года, резко высмеял россказни самозванца и заявил, что если уж поляки хлопочут о возведении на московский трон старой династии, то им надо иметь в виду, что законным наследником Московского княжества «был род Владимирских князей, по прекращении которого права наследства переходят на род князей Шуйских». О речи гетмана говорили по всей Польше, и самозванец не мог не знать о ней.

Василий Шуйский был единственным из начальных бояр, отказавшимся подчиниться приказу Лжедмитрия и не явившимся в Серпухов. Это усилило подозрения самозванца, который имел все основания беспокоиться, что князь Василий предъявит претензии на трон при первом же подходящем случае.

Отрепьев мог расправиться с Шуйским тем же способом, что и с царем Федором Годуновым. Но с некоторых пор он был связан договором с Боярской думой. Следуя традиции, Лжедмитрий объявил о созыве собора для суда над великим боярином. Находившийся в те дни в Кремле поляк Лавицкий писал, что Шуйских судили на большом (многочисленном) соборе, состоявшем из сенаторов, духовенства и других сословий. Капитан Маржарет, перешедший на службу к Лжедмитрию, утверждал, будто Шуйские подверглись суду «в присутствии лиц, избранных от всех сословий». Следуя рассказам поляков из окружения самозванца, Паэрле записал, что в суде участвовали как сенат (дума), так и народ. Свидетельства иностранцев полностью совпадают с данными русских источников Как подчеркнул автор «Нового летописца», Лжедмитрий «повеле собрати собор» с приглашением духовных «властей», бояр и лиц «ис простых людей».

Самозванец пришел к власти на волне народных восстаний. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в первые дни своего пребывания в Москве он продолжал видеть в восставшем народе союзника. Представители столичного населения были приглашены на соборный суд, чтобы нейтрализовать возможные выступления сторонников Шуйских. В высшем государственном органе — Боярской думе — Шуйские имели много сторонников, и самозванец опасался их происков.

С обвинениями против Шуйских на соборе выступил сам Лжедмитрий. Род князей Шуйских, утверждал самозванец, всегда был изменническим по отношению к московской династии, блаженной памяти «отец» Иван семь раз приказывал казнить своих изменников Шуйских, а «брат» Федор за то же казнил дядю Василия Шуйского. Фактически Лжедмитрий отказался от версии о наличии разветвленного заговора. Трое братьев Шуйских, заключил он, намеревались осуществить переворот своими силами: «…подстерегали, как бы нас заставши врасплох, в покое убить, на что имеются несомненные доводы». Царь утверждал, что имеет неоспоримые доказательства заговора Шуйских, а потому никакого разбирательства с допросом свидетелей и других формальностей на соборном суде не было.