Читать онлайн «Христианские древности: Введение в сравнительное изучение». Страница 26

40 Эти углубления назывались теселлы (tesellae); кроме стационарных триклиниев с мензами и теселлами, в поминальной практике использовали и переносные квадратные плитки с вырезанным на плоскости большим круглым углублением (иногда со сливом или сквозным отверстием), которые в Салоне назывались писцинами (piscinae).

41 «Будучи на Салихийе, я открыл… несколько древних стенных росписей великолепной сохранности. Расположенные в западном углу «форта», они состоят из фигур трех мужчин, одной женщины и трех других фигур, частью испорченных, в полный человеческий рост. Основные цвета красный, желтый и черный. Там имеются и надписи, которые я постарался скопировать. Я был бы признателен, если бы вы передали эту информацию в соответствующее ведомство», — писал Мэрфи.

42 Экспедицию возглавил великий ученый, знаток античности, скифских и иранских древностей Михаил Ростовцев, живший в эмиграции в США; продолжал участвовать в работах и Франц Кюмон. Раскопки (велись до 1937 г.) известны во всех подробностях не только по отчетам и монографиям, но и благодаря дневникам Кларка Хопкинса, полевого руководителя экспедиции в течение четырех важнейших сезонов. Публикация «Окончательного отчета» по Дура-Европос началась только в 1950-х гг. (том по «дому собраний» вышел в 1967 г.), но основная часть материалов была введена в оборот очень быстро.

43 Было открыто три стадии строительства: первое временное жилище, затем частный дом и, наконец, «домус экклесиа». На втором этапе дом имел в плане квадратную форму со стороной ок. 18 м, при высоте стен более 5 м, и делился на 8 комнат вокруг внутреннего двора. В дом входили с северо-восточного угла, через узкий вестибюль, который выводил (хотя и не прямо) во внутренний двор. На его противолежащей стороне находились три главных помещения, а слева, с востока, открывался узкий внутренний портик. Граффити по-гречески были многочисленны в комнатах, особенно в баптистерии (18 текстов), но только некоторые имели несомненно христианский характер, остальные апотропеические (азбучного типа). Надписи не похожи на более поздние паломнические граффити, в основном они поминальные, призывающие благословение Христа на читающего или предлагающие помянуть писавших (покойных?): Павла и Петра, его сына; «смиренного Сисеона», Прокла и Дорофея. Последняя надпись имела дату (232 или 233 г.) и была написана на штукатурке до последней окраски.

44 На стенах бассейна написаны Адам и Ева, над ними — юный Добрый Пастырь; на южной стене баптистерия — Давид и Голиаф (низвержение Сатаны?), на северной — «Исцеление расслабленного» и «Хождение по водам» («История Ионы»?), в нижнем ряду — сцена с женщинами, подходящими к низкому сооружению с фронтоном (вероятно, Жены-мироносицы) и др. Росписи Дура-Европос показали отсутствие у ранних христиан запрета на изображение библейских сцен, даже напротив — важность символико-аллегорического аспекта. Верующих знакомили с учением «по картинкам» (так же поступали иудеи, синагога которых стояла совсем неподалеку, широко используя сюжеты Ветхого завета).

45 Работы в Дура-Европос продолжаются и сейчас (Doura-Europos, 1992). Других следов христианства пока не найдено, кроме маленького фрагмента греческого перевода «Диатессарона» («Свода Четырех Евангелий») сирийского писателя Татиана (современника другого известного сирийца, Лукиана из Самосаты); он работал над сводным переводом Евангелий на арамейский в начале 170-х гг. и его книга стала очень популярным чтением. Вообще же в Дура, «штаб-квартире» далекой пограничной группировки на Евфрате, господствовали не столько римские, сколько восточные боги, которые располагали собственными святилищами. Иегова среди них был самым старым и, судя по богатству синагоги (244–245 гг. н. э.), пользовался почетом. Достойное место занимали также святилища Митры и божеств Пальмиры; были даже статуи перса Зороастра. Христианство среди этих религий было самым молодым.

46 История становления археологии как науки, в том числе в России, давно стала предметом специальных исследований. Можно рекомендовать: Монгайт, 1973, 10-100; Формозов, 1986; Лебедев, 1992; Schnapp, 1996

Уже на рубеже 1870-1880-х гг., в момент, когда авторитет «католической археологии» стал почти непререкаемым, а русская наука делала первые серьезные шаги в этом направлении, первое место в исследованиях христианского Востока начинают оспаривать ученые-протестанты (особенно из Англии и Германии). Этому были свои причины конфессионального свойства. Католицизм «присвоил» одного из двух верховных апостолов христианства, Петра, признав его основателем римской церкви и прямым покровителем папского престола; ученый Ватикан безраздельно господствовал в изучении древностей Рима. На долю протестантизма пришлось изучение раннего христианства в других областях, где проповедовали апостолы, и прежде всего сподвижник Петра — Павел; их зоной влияния быстро становится Восточное Средиземноморье. Проповедью Павла были охвачены города Малой Азии и Греции; он хорошо понимал нужды горожан; его вариант христианского учения предоставлял сравнительно большую свободу в исповедании и позволял создать альтернативную историю ранней церкви.

Именно этому проповеднику, ставшему позже символом «иного христианства» реформаторских церквей, суждено было, по словам известного русского ученого Сергея Аверинцева, «вывести христианство из палестинско-арамейского захолустья на просторы Средиземноморья» (Аверинцев, 1987. 11).

Подобно самому Павлу, ученые-протестанты были увлеченными путешественниками. Их активность стимулировалась важными переменами в мировой политике: как раз ко второй половине XX века оттоманская администрация начала приоткрывать двери в Средиземноморье и Ученые поспешили в них войти. Начиналась эра «путешествий на Восток», где повсюду высились древние города и храмы, лишь временем обращаемые в руины, и можно было наблюдать, как бедуины растят табак и огурцы в мраморных залах.

Оттоманская империя на Среднем Востоке и в Северной Африке заняла почти ту же территорию, которая, начиная с VI в., подвергалась нападениям кочевых племен. На равнинах центрального Туниса еще в период захвата Африки вандалами господствовали кочевники-берберы, чьи верблюды и овцы уничтожали основу античного аграрного хозяйства, но решающим стало арабское вторжение VII в., охватившее и весь Ближний Восток. В Малой Азии экономическая база христианства была разрушена наступлением тюркских племен (прежде всего турок-сельджуков). Кочевники, не привыкшие жить в городах или селах, методично грабили их, размывая фундамент аграрного хозяйства, и скоро на огромном пространстве от Марокко до Хартума и Кавказа одни руины молча напоминали о расцвете христианской цивилизации. Крупные города влачили существование еще столетия, но огромное количество поселений было просто покинуто. Никто не пытался даже разобрать их на строительные материалы (строили очень мало). Здания, возведенные трудом искусных римских инженеров и местных рабочих, упорно противостояли ветру и дождю, пока на них не набрели путешественники.

Европейцы знали эти руины издавна. В средневековье их видели крестоносцы, пилигримы, а с XVII вв. постоянно жившие здесь купцы. Например, из Алеппо удобно было посещать храмы византийских городов Месопотамии, Ресафы (Сергиополя) и др., а из Смирны французы и англичане добирались до Брусы. Совершали даже первые «археологические путешествия». Джордж Уэлер пытался изучить планы древних церквей, надеясь установить, насколько восточнохристианские обряды близки литургическим требованиям англиканской церкви: осмотрев сперва руины на побережье Далмации, он отправился (1689) в Сирию и Палестину проверить, точно ли описал Евсевий Кесарийский церковь в Тире и храм Гроба Господня.1

Поток желающих увидеть церкви Эфеса, Пергама, Дамаска и опубликовать их виды увеличился в XVIII в., хотя «путешествие на Восток» оставалось смертельно опасным. Особый интерес вызывала раннехристианская эпиграфика и собирание манускриптов. Первый папирус с берегов Нила прибыл в Европу из Египта в 1778 г., показав совершенно новый источник информации (Джеймс Брюс привез с Нила три копии «Книги Еноха» — «Кодекс Брюса» — но их еще не могли прочесть; в 1783 г. Британский музей купил коптскую рукопись гностического трактата). Для дальнейших исследований оставались два серьезных препятствия: трудности перевода с древневосточных языков и сохранение в изучении церковных древностей пальмы первенства за католической церковью, уже имевшей специальные институты, преодоленные в первой половине XIX в.