Читать онлайн «Христианские древности: Введение в сравнительное изучение». Страница 20

«Прощание» с католической археологией

С уходом XIX в. закончилась эпоха высших достижений и господства католических школ, итальянской и французской, в изучении христианских древностей. Их вершиной, с которой была уже различима и линия спуска, можно считать любимое детище де Росси — Международный Конгресс христианской археологии (МКХА), впервые прошедший под покровительством папы льва XIII и императора Франца-Иосифа в Спалато (Сплит), в нескольких милях от древней Салоны (см. ниже). Де Росси работал как одержимый последние три года жизни, стремясь организовать работы по проекту. Но ему не удалось увидеть плодов этих усилий — ученый умер 20 августа 1894, немного не дожив до начала МКХА и до новых открытий в Салоне.

Первый Международный Конгресс христианской археологии не был особенно представительным. Это было, в сущности, собрание археоло-гов-клириков, прежде всего тех, кто работал на принадлежавшем Австро-Венгрии побережье Далмации.28 В программе не было имен многих ведущих исследователей (например, Рамсея и Гзелля, см. о них гл. Ill-1, III-2); почти отсутствовали ученые из протестантских стран и России (где Конгресс тем не менее был отмечен как важное и положительное явление, несмотря на заметное отсутствие англичан и французов: Смирнов, 1895).

Резолюция Первого Конгресса МКХА призывала создавать университетские курсы христианской археологии, публиковать «корпусы» древностей, особенно скульптуры, фресок, погребений. В рамках этой программы был одобрен к публикации свод средневековых надписей «из Далмации и других южных славянских земель», подготовленный Академией искусства и науки южных славян (Сплит). Но планы МКХА оказались слишком амбициозными; издатели отклоняли дорогие в производстве и не оправдывавшие затрат «corpora»; проекты некому было возглавить (великие люди XIX в. быстро сходили со сцены: умер де Росси, состарился Леблан). Фундамент, избранный для работы, был узким и устаревшим: изучение древностей ориентировалось на историю искусства и литургики, не уделяя внимания рядовым артефактам и археологии.

Методы оставались в зародыше, их разработкой практически не занимались. А именно методика была предельно актуальна, поскольку необходимо было противостоять начавшемуся разрушению объектов археологами. Например, во Франции с 1870—80 гг. развернулось неумелое и расточительное вскрытие раннехристианских и меровингских кладбищ (изучая историю некрополей V–VI вв., участники бессмысленных препирательств, «галло-романисты» и «германисты», пытались выяснить национальные корни современной Франции; за спорами о происхождении раннефранкских могильников стоял политический конфликт Франции и Пруссии из-за Эльзаса и Лотарингии). Особая Комиссия исторических памятников Франции тратила средства прежде всего на реставрацию соборов, почти ничего не оставляя для исследования других древностей. Поэтому для французских ученых программа МКХА не была ни своевременной, ни привлекательной.

В Африке раскопки, в основном, возглавлялись молодыми архитекторами, различавшими только имевшиеся в изобилии шедевры архитектуры. Стоило ли обращать внимание на сопутствующие «мелочи», тем более на стратиграфию? В Тимгаде за год открыли пять храмов, но руководитель, описывая археологические работы, указал только количество земли, вынесенное из руин.29

XX век принес совершенно новое отношение к методике натурных исследований и к их интерпретации, в котором «католическая археология» была уже не единственной. Поворот совершался в страстных спорах между представителями различных национальных и конфессиональных школ (см. гл. IV-1). Во многом он произошел благодаря усилиям германских и английских, русских и американских ученых, хотя и «римской школе» также предстояло еще немало выдающихся свершений. Разработка новых научных методов требовала иных, новых объектов для изучения, которые обеспечивали полевые исследования. XX век — поистине эпоха «великих археологических открытий». Познакомимся с некоторыми из них, начав с недавно оставленных катакомб.

В конце XIX в., вслед за открытиями де Росси, в изучении катакомб наступил настоящий бум.30 В Риме работы возглавили трое учеников де Росси: Энрико Стевенсон (не путать с Дж. Стевенсоном, также писавшем о катакомбах), Орацио Марук-ки и Джозеф Вильперт.31 К этому времени выяснилось, что основания многих церквей города стоят прямо над катакомбами. Такой особый район был открыт Э. Стевенсоном на Казилинской дороге. В центре крипты одна над другой помещались две локулы (что соответствовало описанию гробниц Петра и Марцеллина, мучеников эпохи Диоклетиана, сделанному Эйнхардом в IX в.). Граффити пилигримов подтвердили предположение: это было кладбише «Ad duas lauros» («у двух лавров»), возникшее во второй половине III в. и накопившее тысячи могил III–IV вв. со множеством фресок. Некрополь был увенчан мавзолеем императрицы Елены (сначала приготовленным Константином для себя) и большой кладбищенской базиликой.32

К древнейшим находкам относился и большой склеп, мозаика которого сообщала, что некий Аврелий Фелициссимус приготовил гробницу «для своих братьев и друзей-вольноотпущеннИков». Склеп построили незадолго до 220 г.; он имел два уровня, разделенных на отдельные комнаты; сначала хоронили в аркосолиях, но позже в полу и стенах вырубили ниши для дополнительных могил. Ряд признаков неоспоримо доказывает, что погребенные были христианами, причем изначально стены и потолок были расписаны сценами («Эдем», «Искушение»: змей с раскрытой пастью, обвившийся вокруг древа, «Трапеза» и др.), которые ассоциируют с символикой гностиков.

Обилие находок, однако, не соответствовало устаревшей методике исследований, пора было навести порядок в правилах датировки и атрибуции объектов. Начало этому было положено в 1915 г. швейцарским Ученым Паулем Штайгером (Styger, 1930; Styger, 1933; Styger, 1935). Он начал с трудоемкой работы по проверке материалов, пришлось перемерить вновь каждую галерею — но зато в результате удалось полностью восстановить метод древних строителей. Это было очень интересное стратиграфическое решение. Оказалось, что катакомбы не строили сразу в полном объеме. Они развивались от небольших камер или коридоров и новые галереи добавляли по мере заполнения старых. Поэтому нижние галереи позже верхних. Другим методом расширения площади для погребений было опускание пола (локулы возвышаются сейчас во многих коридорах по 10–13 и более рядов, а свод теряется в недосягаемой вышине) — значит, погребения верхних рядов в высоких галереях должны быть древнее нижних. Фрагменты саркофагов из старых языческих погребений использовали при строительстве, из-за чего они проникали на нижние уровни, где встречаются даже в кладках V в. Следовательно, датировать погребения по этим фрагментам невозможно; также не следует считать, что погребенные были язычниками или что их хоронили в целых языческих саркофагах вплоть до V века.

В итоге Штайгер ввел новые основы хронологии, менее зависимые от типологии артефактов и тем более от стилевого анализа изображений. Его исторические выводы произвели сенсацию. Катакомбы, объявил Штайгер, в основном использовали в IV в., причем не до церковного мира, а после него — следовательно, они возникли не для укрытия от гонений. Никаких следов христианских катакомб времен апостолов или даже близких по дате не существует. В то же время было, наконец, доказано, что древнейшие погребения (например, в катакомбах Домитиллы) можно датировать серединой II в. — но и они не обязательно были первыми.

Стало наглядным и развитие «социальной стратиграфии» катакомб: от частных гробниц, находившихся в собственности семьи, к развитой системе «обобществленных» галерей, перешедших в конце III–IV вв. в собственность церкви. Этому процессу сопутствовало увеличение разнообразия в сюжетах росписи: до 313 г. использовали семь ветхозаветных и шесть новозаветных сцен — в течение IV в. их стало более 60! Штайгер показал надуманность многих интерпретаций и отбросил ряд мифологем, упорно окружавших католическую трактовку иконографии.33 После работ Штайгера начался постепенный переход к современным методам датирования катакомб, так что исследователи середины XX в. опирались в датировке уже не на стилистические особенности, а на стратиграфию и «нормальные» археологические методы датировок (по монетам, керамике, артефактам и др.).

В 1920 г. успешными исследованиями открытых еще Бозио катакомб св. Памфила начал работы молодой знаток христианского Рима Энрико Йоси, в будущем Инспектор катакомб и ректор Папского института христианской археологии. В 1926 г. на Виа Тибуртина он обнаружил захоронение с посвятительной надписью: «Благословеннейшему мученику Новациану сделал эту гробницу диакон Гауденций», атрибутированное знаменитому епископу, имевшему многочисленных последователей.