Читать онлайн «Христианские древности: Введение в сравнительное изучение». Страница 14

Паломнический комплекс (Дора-Дор)

Не все Святые места Палестины были окутаны легендами, возводившими их историю к событиям, описанным в Евангелии. В начале главы мы говорили о многочисленных святынях, расположенных вдоль пути паломников к Иерусалиму. Прежде чем покинуть Палестину, осмотрим один из таких комплексов ранневизантийского периода — Дора-Дор, лежащий на берегу Средиземного моря в 10 км к северу от Кесарии. (Dauphin, 1993а). В 1952 г раскопки под руководством Лейбовича раскрыли здесь церковную апсиду и мозаичный пол северного нефа; прекращенные из-за смерти руководителя работы возобновила Клодин Дофэн (1979), обнаружив остатки огромного благоустроенного странноприимного комплекса при епископской резиденции. К услугам верующих здесь были, кроме комнат и атриумов, просторный двор с большой цистерной для воды и разнообразные служебные постройки.[67]

Было выяснено, что строительство комплекса началось не ранее второй трети IV в. (в облицовке пола церкви найдена бронзовая монета императора Констанция II (337–361). Особенно интересна находка почитавшихся в комплексе реликвий: фрагмента скалы Кальвария и могилы местных святых. Серая мраморная колонна (100 м к востоку от базилики, 1952 г.) несла греческую надпись: «Камень со Святой Голгофы»; под надписью был выбит крест с квадратным отверстием посередине — возможно, в нем помещался металлический реликварий с кусочком камня. Мощи двух неизвестных святых разместили в восточном конце внешнего южного нефа базилики — возможно, вокруг них собирали больных и калек, надеявшихся на исцеление, для обряда «инкубации».[68]

Гробница была покрыта пятью плитами; в крайней с востока плите было небольшое отверстие и глиняная трубочка, по-видимому, для возлияния масла в могилу. Коснувшееся останков святого масло собирали в специальную емкость (его следы обнаружены вокруг). Масло, полученное в святых местах, пилигримы брали с собой, развозя по всему свету небольшие ампулы: глиняные, металлические, стеклянные фляжки с названием мест, где оно было освящено, часто со словом евлогия — благословение.[69] Гробница в Доре — типичный для византийского и запад-Но-средиземноморского мира реликварий, но для Палестины он необычен. Ближайшая территория, где были распространены раки с аналогичными устройствами для сбора масла — Сирия.

На сирийское воздействие указывает и архитектура базилики, которая может служить наглядным пособием для изучения процесса становления планировки раннехристианских церковных зданий. План этой пятинефной базилики уникален для Палестины, но аналоги можно найти в Сирии V в. Особенно интересны внешние боковые нефы. В южном, как уже сказано, помещались могилы-реликварии; северный заключал в себе атриум, баптистерий и дополнительные помещения. Расположение баптистерия внутри церковного комплекса, а не снаружи, продиктовано, видимо, сирийским каноном второй половины V в., определявшим формы церковного здания. Согласно ему, баптистерий должен быть соединен с атриумом. Тройное деление внешнего северного нефа соответствовало трем первым стадиям литургии при совершении крещения, описанным Кириллом Иерусалимским в середине IV в. Ожидавшие крещения стояли в темной западной части помещения, символизировавшем «область тьмы». Оттуда продвигались на восток в направлении «Божественного Света», во внутреннее помещение, где раздевались, умащались маслами и друг за другом входили в крещальню, где следовало трехкратное погружение либо омовение лба святой водой. После крещения епископ сам вторично помазал всех маслом, а затем они облачались в белые одеяния. Кирилл не упоминает специального помещения, предназначенного для церемонии помазания, но, видимо, это происходило в восточном конце северного портика, где вновь обращенные впервые участвовали в евхаристии и принятии даров (на что указывают ступени, ведущие к возвышению-беме).

Итак, в Палестине, колыбели христианства, стране Ветхого и Нового Заветов, мы с большим трудом находим древности, которые современная наука может без всяких натяжек считать оставленными первыми христианами. Объективная причина хорошо известна, в первые столетия новой эры условия для развития христианской церкви были здесь неблагоприятны. Проповедь велась прежде всего в низших слоях эллинистического общества Малой Азии, Греции, Италии, Северной Африки. Поэтому древности раннего христианства оказалось возможным обнаружить как раз вне Палестины. Посмотрим, как это происходило.

На протяжении нескольких столетий все дороги любителей раннехристианских древностей сходились, по старой пословице, в Риме. Этому было много причин. Центр западного христианства был единственной из столиц поздней античности, остававшейся в руках христиан на протяжении всего средневековья и Ренессанса Константинополь и города Малой Азии, Ближнего Востока, Египта и Магриба вошли в состав исламского мира и вплоть до конца XIX в. здесь было трудно вести работы. К тому же в Риме был сосредоточен огромный потенциал для исследования позднеантичных и средневековых памятников. Шедевры зодчества первых веков здесь все еще использовали как храмы. Оригинальные погребальные сооружения, прежде всего катакомбы, привлекали своей таинственностью Даже «языческая» скульптура получала неожиданную «переатрибуцию» и тоже ставилась на службу церкви.1

Как религиозно-политический центр католического мира, Рим нуждался в изучении христианских древностей (особенно с началом Реформации, когда пришлось противостоять острой рациональной критике протестантских ученых). Но исследования здесь начались раньше, они были одним из аспектов интеллектуальной революции в Западной Европе XV в., так что история христианских древностей — дитя эпохи гуманизма.

Выше уже говорилось, что изучение раннего христианства уходит корнями в чисто средневековый интерес к реликвиям, в мир, веками знавший лишь религиозные ценности. В общении с ними искали божественного вдохновения и духовной поддержки. Еще св. Иероним, описывая в 413 г. молодые годы (Комментарии к Иезекиилю), вспоминал, как посещал катакомбы, на всю жизнь запомнив «ужас черного мрака» коридоров, где покоились тела бесчисленных христиан: «Когда юношей я жил в Риме и обучался свободным искусствам, я привык, с другими близкими мне по духу сверстниками, посещать по воскресеньям погребения апостолов и мучеников. Часто входил я в крипты, вырытые глубоко под землей, по обеим сторонам которых тянулись стены с телами усопших, где так темно, что кажется, будто исполнились слова псалма: «да сойдут они живыми в ад» (Пс. 54:16). Здесь и там свет, не из окон падая, но сверху через щели просачиваясь, оживлял ужас мрака. Так ощупью продвигаешься вперед, но черная ночь вновь смыкается вокруг и на ум приходит стих Вергилия: «Ужас везде предо мной, и молчание самое страшно» (Энеида, II, 755, пер. Валерия Брюсова).

Подобно Иерониму, христиане в IV в. посещали могилы мучеников и отмечали дни их памяти. Особенно горячее почтение к некрополям питал папа Дамас (366–384), много сделавший, чтобы «помочь археологам будущего в отыскании конкретных погребений». В VII в. уже существовали подробные путеводители (итинерарии), детально описывающие, как найти то или иное погребение, но тогда же начался и активный перенос останков в церкви. Одним из самых популярных был поздний итинерарий Вильяма из Мальмсбери (William of Malmsbury, 1120–1140), составленный для крестоносцев. Позже итинерарии, наряду со сведениями «Книги пап» (Liber Pontificalis), сослужат добрую службу не только паломникам, но и ученым, которые в конце концов убедятся в достаточной точности «путеводителей».

В XIV в. интерес пилигримов к катакомбам ослаб, они были заброшены и в основном забыты до конца XV в., когда началось собственно научное исследование. В 1475 г. основатель Римской академии, гуманист Помпоний Лаетто (1428-97), спустился в катакомбы Сан Каллисто (св. Калликста) на Виа Аппиа, о которых еще помнили (его спутники не устояли от искушения оставить на стенах, прямо по росписям, шуточные граффити). Примерно на столетие эти и другие вновь открытые катакомбы (Претекстата, Петра и Марцеллина) вновь стали местом прогулок и размышлений. Но вскоре внимание к христианским древностям усилилось благодаря ряду важных открытий.

В 1551 г. антиквар Пирро Лигорио (1513–1583) объявил о находке им мраморной статуи мужчины, сидящего на каменном кресле, на одном боку которого была высечена Пасхалия (на семь циклов по 16 лет, от 222 до 333 г.), а на другом — список из 13 работ, в основном совпадающий со списком, приведенным Евсевием Кесарийским как сочинения пресвитера Ипполита (ЦИ. VI, 22). Последнему и была атрибутирована статуя, в чем сейчас имеются сомнения, т. к. обнаружена она при довольно подозрительных обстоятельствах.2 А. Брент недавно посвятил истории статуи, дискуссии с «католическими археологами» и реконструкции корпуса трудов пресвитера III в. особую работу. (Brent, 1995).