Читать онлайн «Дипломатия Святослава». Страница 7

Смерть Ольги 11 июля 969 г. - факт, не вызывающий сомнений, и трудно предположить, что Святослав мог после победы над печенегами немедленно уйти вновь на Дунай, оставив в Киеве умирающую мать и неустроенное государственное управление, тем более если учесть его намерение окончательно закрепиться на Дунае, которое конечно, становится очевидным не из его слов о «середе» земли, а из его действий на Балканах. Следует учитывать и то, что князь не только отогнал печенегов от Киева но и пошел за ними в степь, сокрушил их и заключил с ними мир, для чего, как известно, необходимо было время. Поэтому предположение историка об искусственном растягивании хронологии событий автором свода представляется необоснованным32.

Что касается аргументов Шахматова в пользу болгарского источника русской летописи, то они неубедительны. Почему Святослав должен был говорить о значении Переяславца лишь после его вторичного захвата и никак не в Киеве? Как можно считать, что русский князь стал героем болгарских хроник лишь потому, что болгары были благодарны ему за то, что он бил греков? На эти вопросы также ответить чрезвычайно трудно33. А поскольку данные аргументы Шахматова являются основными в отстаивании приоритета болгарской хроники перед русским источником, то и сама концепция исследователя вызывает серьезные возражения.

Интересный параллельный анализ хроник Льва Дьякона, Скилицы и Зонары предпринял М. Я. Сюзюмов34, затронувший также вопрос о сопоставимости сведений греческих хроник и «Повести временных лет» о балканских походах Святослава.

М. Я. Сюзюмов обратил внимание на то, что, приступая к изложению событий, относящихся к периоду самостоятельного правления Константина Багрянородного (с 945 г.), Скилица перестает пользоваться хроникой продолжателя Феофана. В основе его труда появляется какой-то другой источник. Автор показывает, что и Лев Дьякон, и Скилица пользовались этим общим источником. Скилица лишь дополняет Льва Дьякона. Противоречий между ними нет35.

Для нас данный вывод важен потому, что Скидила действительно сообщает ряд оригинальных сведений по исследуемому нами вопросу, которые позволяют по-иному, чем это делает Лев Дьякон, оценить некоторые международные ситуации конца 60-х годов X в., и в частности взаимоотношения между уграми, болгарами и греками. Оба хрониста пользовались и другим общим источником, содержащим описание правления Иоанна Цимястом числе его сирийских походов, восстания ВаряГ'фоки, войны с Русью36

Иоанн Зонара также пользовался как хроникой своего предшественника Скилицы, так и его источником. Чтот вывод Сюзюмов сделал, анализируя все те же свения об угро-болгаро-византийских отношениях. Скилица лишь сообщил о том, что болгары не препятствовали уграм проходить по их территории. Зонара приводит более подробно причины конфликта37. Эти наблюдения историка позволяют нам с известным основанием пользоваться данными Скилицы и Зонары как восходящими к оригиналу X века.

Что касается «Истории» Льва Дьякона, то М. Я. Сюзюмов весьма скептически относится к достоверности ряда его сообщений. Историк заметил, что Лев Дьякон является эпигоном греческого историка Агафия (VI в.)38. Некоторые ситуации X века Лев Дьякон описывал, взяв за образец факты юстиниановской эпохи, сообщенные Агафием. Поэтому, считал Сюзюмов, Лев Дьякон использовал лишь обобщающий фактический материал; подробности же исторической обстановки он зачастую придумывал сам, опираясь на сведения либо Агафия, либо какого-нибудь другого историка39. Сюзюмов замечает, что Скилица многие факты приводит точнее, чем Лев Дьякон40. Так, последний сообщил, что Цимисхий приказал своим азиатским войскам переправиться через Геллеспонт в Европу после битвы под Аркадиополем. Согласно Скилице, эти войска появились на европейском театре военных действий до битвы под Аркадиополем, а после сражения отправились обратно на подавление восстания Варды Фоки41. Как и А. Чертков, автор показал недостоверность данных Льва Дьякона о численности русского войска42.

М. Я. Сюзюмов считал, что греческие хроники передают одну и ту же версию русско-византийской войны. Эта версия, по его мнению, изложена и в русской летописи. Сопоставляя данные греческих хроник и «Повести временных лет», Сюзюмов пришел к выводу о том, что их авторами был использован, возможно, какой-то болгарский хронограф, существование которого предположил А. А. Шахматов и в основе которого могла лежать неизвестная нам греческая хроника. Он заметил общность сведений Скилицы и русской летописи о речах Святослава, об удивлении, высказанном руссами при виде богатств Болгарии. О первом походе Святослава в Волгарию дают схожие сведения Скилица, Яхья Антиохийский, Лев Дьякон и русская летопись43. Нам, однако, представляется, что Сюзюмов не сумел доказать заимствование русским книжником сведений греческих хроник, а лишь еще раз подтвердил достоверность основных событий, в изложении которых существует согласие между греческими хронистами и русской летописью.

Вместе с тем историк отметил, что многие подробности событий византийскими хронистами упущены. К ним относится битва руссов с греками, в которой во главе русского войска стоял сам Святослав. Византийской армией руководил патрикий Петр, о котором как об одном из полководцев империи, направленном наряду с Вардой Склиром против руссов, упоминает Лев Дьякон. Далее Петр в его «Истории» не упоминается. Варда Склир направляется в Малую Азию, во главе греческих войск в Европе встает Иоанн Куркуас. А это значит, делает весьма интересный вывод М. Я. Сюзюмов, что, в то время как Варда Склир под Аркадиополем разбил войска коалиции (угров, печенегов, болгар, сражавшихся вместе с одним из русских отрядов), сам Святослав нанес поражение армии патрикия Петра во Фракии. Об этом-то сражении и говорит русская летопись как о победоносной для руссов битве, где отличился и сам русский князь. В связи с этим историку представляется беспредметным спор о том, кто же одержал верх в аркадиопольской битве - русские или греки44.

В советское время источниковедческой стороны вопроса касались Ф. И. Успенский, Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, М. В. Левченко. И вновь мы видим расхождения в оценке источников, обусловленные, видимо, тем, что историки не обратились к прежним наблюдениям Белова, Багалея, Шахматова, Сюзюмова, во многом прояснившим некоторые источниковедческие вопросы темы.

Ф. И. Успенский полностью доверяет Льву Дьякону в общей оценке событий, хотя и отмечает, что роль Калокира в инспирировании нашествия руссов на Болгарию византийским хронистом явно преувеличена45. Б. Д. Греков лишь заметил, что Лев Дьякон рассказывает о событиях гораздо подробнее, чем русская летопись46. М. Н. Тихомиров, напротив, высказал сомнение в достоверности известий византийских хронистов. Он разобрал данные Льва Дьякона, Скилицы, Зонары и показал, что их сведения о зверствах руссов в Болгарии противоречат другим ими же приводимым фактам. Так. Лев Дьякон, Скилица, Зопара говорили об участил болгар в боях на стороне руссов; Лев Дьякон сообщил о том, что болгары совместно с руссами обороняли Преславу, что Святослав сохранил Борису его власть над страной и оставил за ним знаки царского достоинства, не тронул царских сокровищ и церковных святынь47. Признавая правильность этих замечаний М. Н. Тихомирова, заметим все же, что участие болгар в антивизантийских действиях еще не снимает вопроса о жестокостях руссов на территории Болгарии по отношению к провизантийски настроенной болгарской знати.

М. В. Левченко, отстаивая правильность летописной хронологии событий, также обратил внимание на недостоверность ряда сообщений византийских хронистов, в частности о количестве русских воинов под Аркадиополем и Доростолом48. В отличие от Е. А. Белова, М. В. Левченко считает недостоверными сведения русской летописи о победе русских войск под Аркадиополем. Если руссы одержали там победу, рассуждает автор, то почему они не двинулись на Царьград, почему получил поощрение Варда Склир в виде назначения его командующим войсками против мятежного Варды Фоки? Отмечает автор и то, что русская летопись ничего не сообщает о заключительном этапе войны49.

Из зарубежных историков отдельные источниковедческие экскурсы по поводу событий 60–70-х годов X в. в Восточной Европе предприняли в 1930 году болгарский историк Н. П. Благоев, а в 60-х годах английский историк А. Стоукс.

Н. П. Благоев подверг критическому разбору известия Льва Дьякона о Болгарии и вслед за русскими историками выявил некоторую тенденциозность византийского автора, ограниченность его сведений. Так, историограф Василия II не знал о двукратном появлении Святослава в Болгарии, нет у него ясности и относительно истинных причин болгаро-византийского конфликта в 966 году. Н. П. Благоев обратил внимание на условность хронологических сведений Льва Дьякона50. В то же время автор некритически воспринимает действительно тенденциозные оценки Львом Дьяконом действий руссов в Болгарии, оценки, корректируемые другими византийскими хронистами51