Читать онлайн «Пехота вермахта на Восточном фронте. 31-я пехотная дивизия в боях от Бреста до Москвы. 1941—1942». Страница 36

Последствия событий 5 и 6 декабря 1941 года

Вечером 6 декабря 31-я дивизия могла противопоставить врагу лишь жалкие остатки пехоты, разведгрупп, саперов и противотанковых подразделений. На основании донесений командиров полков командир 31-й дивизии был вынужден доложить командованию ХХХXIII армейского корпуса, что его дивизия не способна более оказывать серьезного сопротивления в случае начала крупного наступления русских. 7 декабря командиру ХХХXIII армейского корпуса были доложены данные о средней численности рот в полках 31-й дивизии:

Потери 82-го полка 5 и 6 декабря составили 100 человек убитыми и ранеными и 800 человек в связи с обморожениями. 493 человека были по срочным показаниям отправлены в полевые госпитали, остальных сочли возможным оставить для лечения при полковых медицинских пунктах под наблюдением войсковых врачей. Однако участвовать в боях с противником эти больные и раненые практически не могли. Вывоз раненых в госпитали[146] был сопряжен с большими трудностями, так, для них не хватало места в машинах, и к тому же в последующие дни начались сильные снегопады, которые также затруднили подвоз на фронт продовольствия и боеприпасов. На дивизионных медпунктах в Пластово и Поповке 8 декабря все еще находились почти 1100 раненых и обмороженных. 8 декабря в сводке ОКВ (Верховного главнокомандования вермахта) было сказано: «Продолжение операций и способ ведения войны на Востоке обусловлены отныне наступлением русской зимы. На огромном протяжении Восточного фронта происходят лишь бои местного значения»[147]. Фронтовые войска уже с середины ноября 1941 года поняли, что им придется воевать в условиях сильных холодов уже наступившей зимы.

Снижение боеспособности, происшедшее в результате событий 5 декабря, имело тяжелые и долговременные последствия. Членение каждого из трех батальонов на три пехотные и одну пулеметную роту вследствие убыли личного состава стало в 82-м полку невозможным; теперь в полку каждый батальон состоял из одной пехотной роты и двух пулеметных взводов. Такое объединение, каковое имело место и в остальных частях 31-й дивизии, было призвано воссоздать боеспособные подразделения и создать основу для последующего восстановления полка в его прежней численности. Шесть стрелковых рот словно растворились в воздухе! В личном составе обоза, мастерских и канцелярий были отобраны якобы ненужные люди и отправлены в действующие боевые подразделения. Это, однако, был вынужденный приказ, оправданный лишь отчаянным положением полка. Пополнение убыли в боевых подразделениях за счет внутренних резервов не могло стать окончательным решением этого вопроса. Повторные призывы вышестоящего командования «прочесать обозы» означали не что иное, как то, что рота, батальон, полк могут пренебречь тыловыми подразделениями, жизненно необходимыми для обеспечения мобильности и снабжения войск. Временная экономия на тыловых подразделениях до тех пор, пока они оставались в прежнем численном соотношении с боевыми частями, была более или менее терпимой, но она не должна была приводить к снижению боеспособности полка как единого целого. В этом отношении войсковые командиры должны были выступить против завышенных и чрезмерных требований вышестоящего командования. Из-за его отказа вовремя доставить с родины пополнение на плечи полковых командиров легло дополнительное бремя, так как они сами теперь должны были пополнять боевые подразделения. От решения этих проблем, вытекавших из организационной перестройки, нельзя было отмахнуться, так как их надо было решать в связи с новыми задачами войск на фронте. Как и все остальные полки 31-й дивизии, 82-й полк должен был 6 и 7 декабря занять позиции, которые он занимал до 4 декабря.

Подразделения были до предела измотаны, полк ослаблен как в отношении численности, так и в отношении вооружения – но тем не менее должен был удерживать прежний участок обороны. Глубокое разочарование от наступления 5 декабря не повлияло на чувство долга солдат. Личному составу 82-го полка было объявлено, что неудача под Тулой случилась не по вине фронтовых частей. Солдат не охватило чувство бессилия перед противником. Фактически ослабленные и поредевшие батальоны 31-й дивизии до 14 декабря удерживали те же позиции, которые они в полном составе удерживали до 4 декабря. Боевой дух пехоты не был сломлен. Она выдержала все тяготы последовавшего отступления и осталась самым мощным стабилизирующим фактором, удержавшим от развала сухопутные силы.

Убыль личного состава и техники в пехоте сильно повлияла на тактику и стратегию командования. Несоответствие поставленных задач силам действующей армии существовало и раньше, задолго до 5 декабря, но теперь оно еще более усугубилось. Вышестоящее командование не принимало в расчет снижение боеспособности частей и соединений и требовало от обрубка полка тех же действий, что и от полнокровной части. Участки обороны, выделенные полкам, были им просто не по силам. Полкам пришлось перейти к старой линейной тактике, отказавшись от эшелонирования обороны в глубину. Тонкая цепочка пехотных постов с большими промежутками между ними должна была отныне прикрывать фронт при поддержке стоявшей за нею артиллерии. Значение артиллерии неизмеримо возросло, так как ее функция теперь не ограничивалась одной лишь поддержкой наступающей пехоты. Изменения в тактическом мировоззрении, происшедшие вследствие событий 5 декабря – во время стояния на позициях под Тулой, – в последующие зимние месяцы были развиты дальше. Артиллерия наконец стала немаловажным тактическим фактором, силой, начавшей при необходимости ставить перед собой и выполнять – как и пехота – самостоятельные тактические задачи.

До 13 декабря на фронте 31-й дивизии царило относительное спокойствие. Противник подтянул к фронту артиллерию, включая орудия крупных калибров, но не предпринимал активных наступательных действий. 14 декабря картина внезапно изменилась. Противник неоднократно атаковал позиции 17-го и 82-го полков, но поначалу был отбит. Только во второй половине дня превосходящим силам противника удалось на участке 17-го полка взять Скороварово, а на участке 82-го полка ворваться на восточную окраину деревни Большое Бизюкино. Это были лишь местные успехи противника, которые, при наличии у нас резервов, сыграли бы весьма незначительную роль в общей обстановке. Однако при реальном соотношении сил эти успехи русских имели большое значение, так как с 9 декабря они сильно ухудшили положение на южном фланге 31-й дивизии. Здесь противник, используя брешь на реке Упа между 296-й и 31-й пехотными дивизиями, начал охват южного фланга 31-й дивизии, каковой рано или поздно должен был привести к обрушению всего фронта ХХХXIII армейского корпуса между рекой Упа и городом Алексин. Подкрепления, которые по каплям прибывали на южный фланг из самой 31-й дивизии, а также из 131-й и 137-й пехотных дивизий, могли – в тактическом плане – обеспечить на какое-то время прикрытие этого фланга, но стратегического значения эти подкрепления иметь не могли. Совершавшие охват войска противника стремились к Калуге, находившейся в глубоком тылу 31-й дивизии, и в последующие дни окончательно отсекли ХХХXIII армейский корпус от 2-й танковой армии Гудериана. В середине декабря наступила расплата за то, что так и не была закрыта брешь, существовавшая на реке Упа с ноября месяца. Это упущение продолжало крайне негативно сказываться до весны 1942 года на всех операциях 4-й армии, в состав которой с 18 декабря 1941 до весны 1942 года был передан ХХХXIII армейский корпус (31, 131, 137-я пехотные дивизии).

Местные вклинения в оборонительные позиции 31-й дивизии и начавшийся охват противником ее южного фланга вынудили части 31-й дивизии 14 декабря начать отход. Вечером 14 декабря 17-й полк был отведен в Поповку, а 82-й полк – на линию Желудевка (2-й батальон) – Березовка – Торчково (1-й батальон). Старые позиции у Спас-Конино и у Ларино удерживались 3-м батальоном 82-го полка и 12-м пехотным полком, соответственно, еще в течение суток.

Отступление по всему фронту 31-й дивизии началось вечером 15 декабря, в ясную, морозную погоду. Местами враг преследовал отступавшие войска по пятам. 1-й батальон с боем прокладывал себе дорогу от Березовки до Плешивки. Отход 3-го батальона осложнился неожиданной задержкой. Этот батальон не стал оставлять в беде батарею тяжелых орудий 1-го дивизиона артполка 67-й дивизии и помог артиллеристам переправить пушки через обледенелый овраг. После того как все подразделения 82-го полка и приданные им артиллерийские батареи проследовали Плешивку, командир и штаб полка покинули свой командный пункт в этой деревне. Все автомобили 82-го полка под началом обер-лейтенанта Буссе и все ненужные гужевые повозки (заполненные обмороженными) под началом обер-лейтенанта Вольфрама отправились в путь на день раньше в направлении Калуги. В войсках остались только сани, а также жизненно необходимые колесные средства (например, полевые кухни). Лучшим другом человека на многие трудные недели отступления снова показала себя лошадь.