Читать онлайн «Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944». Страница 46

Решающий и явно ощутимый сдвиг последовал за победами Красной армии в декабре 1941 и январе 1942 года. Партизанское движение стремительно возрождалось за счет получаемой поддержки Красной армии и проводимой советским режимом политики. Победы создали новую атмосферу, насыщенную одновременно страхом и оптимизмом, что способствовало массовому притоку новобранцев в ряды партизан на оккупированной территории. Основной контингент составляли красноармейцы, оказавшиеся отрезанными от своих частей в ходе сражений 1941 года. Характерные особенности этой группы – безнадежное положение, необходимость реабилитировать себя в глазах советского режима, уязвимость перед репрессиями. Эта группа представляла собой более подходящий контингент людей для ведения партизанской войны, чем большинство призванных позже. В определенном смысле они были добровольцами; мелкими группами они прибегали к партизанским действиям, начиная уже с июля и августа 1941 года. После зимних сражений они влились (или были призваны) в партизанское движение и к лету 1942 года составляли почти 60 процентов от общего количества партизан, которых насчитывалось 150 000 человек.

Вместе с тем весной 1942 года партизаны начали массовый призыв в свои ряды. Таким образом, в партизанах оказалось много бывших красноармейцев, хотя основную массу призывников составляли гражданские лица из местного населения. Успеху призыва способствовала официально проводимая советским и партизанским руководством политика, в соответствии с которой все мужчины в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет подлежали призыву на службу. Она преследовала две цели: увеличить численность партизанских отрядов и задействовать людские ресурсы, которые иначе могли бы быть использованы немцами. Призванные на службу были далеко не идеальным материалом для партизанского движения; почти все они были крестьянами, чьи характерные особенности упоминались выше, и они с самого начала войны не проявляли энтузиазма. Призыв набирал силу в 1942 году и продолжался до 1944 года. Однако к концу 1942 года он достиг своего пика, обусловленного возможностями поставок вооружения и продовольствия. После этого призывники оставались главным источником замены, в результате чего потери и уменьшение численности других социальных групп компенсировались за счет призываемых крестьян, которые к концу 1943 года составляли около половины численности всех партизан.

В 1943 году новая волна добровольцев влилась в партизанское движение. Многие из этих людей имели сомнительное прошлое – это были либо открыто сотрудничавшие с немцами лица, либо люди различных профессий, пытавшиеся продолжать свою профессиональную деятельность при немецкой администрации. Другие решали «примкнуть к победителям» либо присоединялись к партизанам, потому что жизнь между партизанами и немцами становилась невыносимой. Трудно дать точную оценку, сколько таких людей оказалось в партизанском движении; вполне вероятно, что их количество, в особенности на Украине, было значительным. Они играли важную роль по двум причинам: их переход на сторону партизан ознаменовал собой и отчасти ускорил распад власти немцев в оккупированных регионах, и они способствовали укреплению несомненно существовавшего в определенных советских кругах мнения о том, что партизанское движение представляло собой главным образом пристанище для бездельников и коллаборационистов.

Национальная проблема была не столь важна для советского партизанского движения. Четыре пятых всех партизан были сосредоточены в Белоруссии и РСФСР. Другой оккупированный немцами крупный регион, Украина, практически был лишен партизанского движения до конца лета 1943 года. Отсутствие здесь активных партизанских действий можно объяснить – и такое объяснение отчасти будет оправданным – национальным фактором. Отношение украинцев к немецкой оккупации было более благожелательным, чем у русских и белорусов. Вместе с тем при ближайшем рассмотрении национальный фактор не был столь существенным. Многие другие факторы – удаленность от фронта, более стабильное социальное и экономическое положение, отсутствие большого количества оказавшихся отрезанными от своих частей красноармейцев – в большей степени, чем национальные особенности, объясняют слабость украинского партизанского движения.

Большинство партизан, примерно четыре пятых их общего количества, были либо русскими, либо белорусами. Наличие в составе партизанского движения лиц других национальностей отмечено повсеместно. Поскольку остатки частей Красной армии и беглые военнопленные составляли значительную часть партизан, то украинцы, татары, лица кавказских и азиатских национальностей оказывались практически в каждом партизанском отряде. По мере продолжения войны дезертиры из сформированных немцами национальных частей татар и казаков в большом количестве пополняли партизанские отряды, в составе которых преобладали русские и белорусы.

Согласно указу советского правительства все находящиеся на оккупированных территориях мужчины, достигшие возраста семнадцати лет, подлежали призыву на службу либо в партизанское движение, либо в Красную армию. Нижней возрастной границей при призыве было пятнадцать, а верхней шестьдесят лет, но основную массу партизан составляла возрастная группа от семнадцати до тридцати пяти лет. Столь точное распределение партизан по возрасту стало возможным благодаря наличию в составе партизан большого количества бывших красноармейцев. Люди в возрасте после сорока призывались на службу, но их число было ограниченно; в силу напряженного положения со снабжением постоянно возникала необходимость сокращать излишнее число неспособных эффективно действовать партизан. Примечательно, что среди партизан старшей возрастной группы было небольшое количество ветеранов партизанского движения времен Гражданской войны. И хотя это были люди в возрасте за пятьдесят и шестьдесят лет, они оказывались полезны, ибо их присутствие создавало романтический ореол связи с партизанами Гражданской войны. К тому же они обладали значительным опытом, и кое-кто из них, например Шмырев, командовавший 1-й Белорусской партизанской бригадой, стали выдающимися командирами.

Точную общую численность советского партизанского движения, по всей видимости, не удастся установить никогда. Заслуживающие доверия источники указывают, что к 1 января 1942 года в партизанских отрядах состояло 30 000 человек, к лету 1942 года – 150 000, а к лету 1943 года – 200 000; затем численность их немного снизилась и составляла от 150 000 до 175 000 к июню 1944 года, когда территория, на которой действовали партизаны, была отвоевана советскими вооруженными силами[156]. Общее количество в то или иное время участвовавших в партизанском движении людей с учетом текучести, вызванной за трехлетний период потерями, болезнями и дезертирством, составляет от 400 000 до 500 000. Это количество включает партизан, зачисленных в регулярные, существовавшие на постоянной основе боевые подразделения. Помимо них существовали группы секретных агентов, диверсантов, подрывников, которые иногда действовали самостоятельно, а иногда в тесном взаимодействии с партизанскими отрядами.

Более важным для настоящего исследования является численность боевых подразделений. Они были сравнительно крупными – бригада насчитывала от 300 до 2000 и более человек, а обычно в среднем численность боевого подразделения составляла от 800 до 1400 человек. Стремление к концентрации партизанских сил в бригады, а в дальнейшем в оперативные группы и центры являлось важной особенностью советского партизанского движения. С точки зрения советского командования, это значительно повышало его престиж; это также способствовало упрощению снабжения. Крупные подразделения стремились обрести самостоятельность, стать независимыми и подконтрольными лишь советскому руководству. Это отражалось и на самом партизанском движении. Большие размеры и сравнительно прочное положение бригад вселяли в их бойцов чувство уверенности. Изолированность, слабость и численное превосходство противника в 1941 году в значительной мере ослабляли мелкие партизанские отряды и приводили многие из них к полному краху. Бригады же, наоборот, были частью организованной силы, они поддерживали связь с советским командованием и четко выполняли важнейшие задания. Отдельный партизан в массовом движении не имел большого значения, вместе с тем, находясь в составе одной из прославленных бригад, он начинал ощущать свою значимость как личности и мог рассчитывать, что его заслуги не останутся незамеченными. К тому же крупные подразделения давали возможность призывать на службу лиц с сомнительной репутацией. В бригаде численностью тысяча человек могло быть от 40 до 50 процентов призывников. Внутри оперативных групп бригады могли быть целиком, за исключением офицерского состава, сформированы из призывников или бывших коллаборационистов.