Читать онлайн «Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944». Страница 28

По своей численности и эффективности партизаны Кавказа занимали скромное место в партизанском движении в целом. Большинство отрядов перестало существовать после отступления немцев на Кубанский плацдарм зимой 1942/43 года, но часть продолжала действовать до полной эвакуации немцев осенью 1943 года. По всей видимости, командование этими мелкими отрядами оставалось в руках партии; в порядке подчиненности между отрядом и партийным органом какое-то время сохранялось промежуточное кустовое командование. Позднее Штаб партизанского движения юга прислал сюда один отряд для реорганизации истощившихся партизанских сил.

Упорное стремление сохранить территориальную систему организации партизан в Крыму и ее использование в дальнейшем на Кавказе, когда в организационной структуре партизанского движения дальше к северу произошли существенные перемены, наводит на мысль, что эта система была желательна для советского руководства. Главной причиной этого, вероятно, была ее полезность для интеграции партизанского движения в механизм политического контроля партии и НКВД. Вполне вероятно, что усиливающийся контроль за партизанским движением Красной армии, которая взяла на себя руководство многими уцелевшими территориальными отрядами зимой 1941/42 года, стал причиной беспокойства ряда советских руководителей, опасавшихся дальнейшего усиления престижа и мощи армии. В этом отношении последующее развитие территориальной формы организации партизанского движения является лишь штрихом в общей картине преобразований в партизанском движении и изменений, предпринятых с целью укрепления влияния партии.

Как уже отмечалось, первоначальная цель советского режима – создать сеть групп сопротивления, призванных помешать установлению немцами контроля над территорией, покинутой войсками Красной армии, – достигнута не была. Однако совокупность обстоятельств, в большинстве своем непредвиденных, создала возможность для возрождения партизанского движения зимой 1941/42 года, пусть и с существенными отклонениями от первоначального плана.

Одним из таких обстоятельств был масштаб советских военных поражений. Советское руководство, конечно, не ожидало, что значительная часть войск попадет в окружение, в результате чего несколько миллионов солдат окажутся отрезанными от основных сил Красной армии. Более двух миллионов красноармейцев вскоре попали в плен к немцам и были отправлены в лагеря. Такая судьба ожидала большую часть войск, оказавшихся в ловушке в так называемом Уманском котле в степях Украины к западу от Днепра, и большинство отрезанных от основных сил войск в степях Полтавщины к востоку от Киева. Но в лесистой и болотистой местности на участках действий групп немецких армий «Центр» и «Север» многим удалось избежать плена. К ним можно отнести значительное число уцелевших военнослужащих в двух котлах под Брянском, а также пять оказавшихся в окружении группировок войск на пути продвижения противника к Москве – под Гродно, Минском, Смоленском, Рославлем и Вязьмой. Часть солдат, покинувших поля сражений, находилась в составе небольших подразделений, потерявших связь со своим вышестоящим командованием, но по-прежнему остававшихся под контролем офицеров. В других случаях офицеры Красной армии и НКВД, которым в одиночку или с несколькими подчиненными удалось избежать плена, собирали отбившихся от своих частей солдат, которых они – либо своей властью как представители советского режима, либо силой своего личного авторитета – принуждали оставаться в составе создаваемых ими военных формирований. Обе эти разновидности групп военнослужащих часто предпринимали попытки пробиться к линии фронта для воссоединения с частями Красной армии, но ввиду быстрого отступления советских сил им это не удавалось. Многие из этих групп в дальнейшем распадались, хотя другие сохранились в отдаленных районах и, как правило, не проявляли активности, пытаясь в первую очередь уцелеть, но вместе с тем не проявляя готовности попасть под власть немцев. Сотни тысяч солдат и офицеров Красной армии, утратившие всякую связь с командованием и властью, часто собирались в мелкие группы, в составе которых им было легче выжить. Помимо этого тысячи солдат Красной армии, оказавшиеся в тылу у немцев, пробирались домой, где старались слиться с гражданским населением или просто задерживались в находящихся на отшибе деревнях, скрываясь в домах одиноких крестьянок.

Сотни тысяч бывших солдат, проживавших нелегально в оккупированных районах, должны были в любых обстоятельствах создавать оккупантам трудности в поддержании порядка, а проводимая немцами политика лишь значительно увеличивала опасность для них. Для превращения существовавшей для немцев потенциальной опасности в реальную угрозу было необходимо, чтобы масса этих пригодных для ведения партизанских действий людей оказалась организованной кем-то для нанесения регулярных ударов по силам оккупантов. Руководство такой организацией мог взять на себя уцелевший территориальный партизанский отряд, получавший возможность пополнить свои ряды за счет бывших красноармейцев; вместе с тем многочисленные небольшие подпольные группы партийных работников, не сумевшие до сего времени организовать партизанские отряды, теперь получали возможность формировать партизанские отряды из бывших солдат. Еще более важным являлось то, что среди попавших в окружение было много фронтовых армейских офицеров, комиссаров и офицеров НКВД. Две последние группы знали о проводимой немцами политике уничтожения оказавшихся в плену комиссаров и офицеров НКВД, поэтому им не оставалось ничего другого, как продолжать скрываться или оказывать сопротивление. Как отмечалось выше, офицеры формировали отряды из отрезанных от основных сил красноармейцев с самого начала, но такие группы в первую очередь стремились просто выжить, если им не удавалось пересечь линию фронта для воссоединения с основными советскими силами. Поначалу многие рядовые солдаты стремились скрыться, но, когда становилось ясно, что сдача в плен или попытки спастись в одиночку более рискованны, чем участие в партизанских действиях, они проявляли готовность подчиняться власти офицеров.

В дальнейшем оказавшимся в изоляции офицерам Красной армии и НКВД предстояло стать основной силой возрождения партизанского движения. Правда, несмотря на то что рядовые красноармейцы быстро проявили готовность вести борьбу против немцев, количество операций, которые намечались и проводились под руководством офицеров, не имевших в течение многих месяцев связи с советским руководством, было ограниченным. С тем чтобы стать частью полнокровных партизанских сил, были необходимы организаторы, снабженные четкими инструкциями и обеспеченные средствами для поддержания связи с избежавшими оккупации территориями Советского Союза. Вместе с тем именно наличие таких организаторов, проявлявших решимость создавать партизанское движение, не считаясь с населением оккупированных территорий, и наделенных полномочиями представлять советский режим, было во многих местах главным, что побуждало бывших военнослужащих Красной армии сражаться против немцев.

Едва ли подлежит сомнению, что в верхних эшелонах власти советского режима уже к осени 1941 года хорошо знали о сложившейся ситуации на оккупированных территориях и планировали ею воспользоваться. Во многих частях не подвергшейся оккупации территории Советского Союза уже в августе 1941 года были созданы специальные тренировочные лагеря для партизан, которых предстояло забрасывать на парашютах в оккупированные районы. Личный состав, направляемый в такие лагеря, делился на несколько категорий. Во-первых, большинство тех, кого предполагалось сделать командирами или организаторами партизанского движения, отбирались партийными организациями среди заслуживающих доверия членов партии, часть которых занимала достаточно высокие посты. Партийные аппараты в крупных городах РСФСР, в частности многочисленная партийная организация Москвы, предоставляли широкие возможности для набора[120]. Позднее осенью большое количество партийных работников и сотрудников НКВД, спасшихся бегством или эвакуированных с оккупированных территорий, стало одним из важных источников пополнения рядов. По всей видимости, этих людей направляли в партизаны отчасти благодаря их связям, а отчасти для искупления «грехов» за бегство от противника. Аналогично, значительное количество направляемых в тренировочные лагеря осенью отбирали среди солдат Красной армии, оказавшихся отрезанными от своих частей, но оставшихся на советской стороне, тогда как летом большинство рядовых набирали из числа уже призванных в Красную армию.