Читать онлайн «Ордынский период. Лучшие историки: Сергей Соловьев, Василий Ключевский, Сергей Платонов (сборник)». Страница 34

Некоторые бояре и слуги, сверх того, имели вотчины в уделе, на которые удельный князь иногда предоставлял вотчинникам известные льготы, иммунитеты, в виде освобождения от некоторых повинностей или в виде некоторых прав, судебных и финансовых.

Но округа кормленщиков никогда не становились их земельною собственностью, а державные права, пожалованные привилегированным вотчинникам, никогда не присвоялись им наследственно. Таким образом, ни из кормлений, ни из боярских вотчин не выработалось бароний. В истории Московского княжества мы увидим, что в XV в. некоторые великие князья стремились поставить своих удельных в отношения как будто вассальной зависимости, но это стремление было не признаком феодального дробления власти, а предвестником и средством государственного её сосредоточения.

В удельном порядке можно найти немало черт, сходных с феодальными отношениями, юридическими и экономическими, но, имея под собою иную социальную почву, подвижное сельское население, эти сходные отношения образуют иные сочетания и являются моментами совсем различных процессов.

Признаки сходства ещё не говорят о тождестве порядков, и сходные элементы, особенно в начале процесса, неодинаково комбинируясь, образуют в окончательном складе совсем различные общественные формации. Научный интерес представляют не эти элементы, а условия их различных образований. При образовании феодализма видим нечто похожее и на наши кормления и на вотчинные льготы, но у нас и те и другие не складывались, как там, в устойчивые общие нормы, оставаясь более или менее случайными и временными пожалованиями личного характера. На Западе свободный человек, обеспечивая свою свободу, ограждал себя, как замковой стеной, цепью постоянных, наследственных отношений, становился средоточием низших местных общественных сил, создавал вокруг себя тесный мир, им руководимый и его поддерживающий.

Вольный слуга удельных веков, не находя в подвижном местном обществе элементов для такого прочного окружения, искал опоры для своей вольности в личном договоре на время, в праве всегда разорвать его и уйти на сторону, отъехать на службу в другой удел, где у него не было упроченных давностью связей.

Изложенное историческое сопоставление поможет нам представить себе, какой вид приняло общество в рамках удельного порядка. Здесь прежде всего останавливают на себе внимание бояре и слуги вольные, дружина князя. Среди удельного общества XIV в. этот высший класс является в значительной степени социальным и политическим анахронизмом. В его общественном положении находим черты, которые совсем не шли к удельному порядку, к общему направлению удельной жизни.

Строгое разграничение служебных и поземельных отношений вольных слуг, какое проводят договорные грамоты князей XIV и XV вв., мало согласовалось с естественным стремлением удельного княжеского хозяйства соединить личную службу вольных слуг с землевладением в уделе, закрепить первую последним и тем обеспечить удовлетворение важной и дорогой потребности княжеского хозяйства, нужды в ратных людях. Возможность для вольного слуги соединять службу в одном княжестве с землевладением в другом противоречила стремлению удельных князей возможно более замкнуться, обособиться друг от друга политически.

С этой стороны бояре и вольные слуги заметно выделялись из состава удельного гражданского общества. Положение остальных классов в уделе определялось более всего поземельными отношениями к князю, вотчиннику удела. Хотя землевладение теперь всё более становилось и для бояр основой общественного положения, однако они одни продолжали поддерживать чисто личные отношения к князю, вытекавшие из служебного договора с ним и сложившиеся ещё в то время, когда не на землевладении основывалось общественное значение этого класса.

Такие особенности в положении служилых людей не могли создаться из удельного порядка XIII–XIV вв.: они, очевидно, были остатками прежнего времени, когда ни князья, ни их дружины не были прочно связаны с местными областными мирами; они не шли к Верхневолжской Руси, с каждым поколением подвергавшейся всё большему удельному дроблению. Самое право выбирать место службы, признаваемое в договорных грамотах князей за боярами и вольными слугами и бывшее одной из политических форм, в которых выражалось земское единство Киевской Руси, теперь стало несвоевременным: этот класс и на севере по-прежнему оставался ходячим представителем политического порядка, уже разрушенного, продолжал служить соединительной нитью между частями земли, которые уже не составляли целого.

Киевская гривна. XII–XIV вв.

Церковное поучение XIV в. выражает взгляд своего времени, уговаривая бояр служить верно своим князьям, не переходить из удела в удел, считая такой переход изменой наперекор продолжавшемуся обычаю. В тех же договорных княжеских грамотах, которые признают за боярами и слугами вольными право служить не в том княжестве, где у них земли, встречаем совсем иное условие, которое лучше выражало собою удельную действительность, расходившуюся с унаследованным от прежнего времени обычаем: это условие затрудняло для князей и их бояр приобретение земли в чужих уделах и запрещало им держать там закладней и оброчников, т. е. запрещало обывателям уезда входить в личную или имущественную зависимость от чужого князя или боярина.

С другой стороны, жизнь при северных княжеских дворах XIV в. наполнялась далеко не теми явлениями, какие господствовали при дворах прежних южных князей и на которых воспитывался боевой дух тогдашних дружин. Теперь ход дел давал дружине мало случаев искать себе чести, а князю славы. Княжеские усобицы удельного времени были не меньше прежнего тяжелы для мирного населения, но не имели уже прежнего боевого характера: в них было больше варварства, чем воинственности.

И внешняя оборона земли не давала прежней пищи боевому духу дружин: из-за литовской границы до второй половины XIV в. не было энергического наступления на восток, а ордынское иго надолго сняло с князей и их служилых людей необходимость оборонять юго-восточную окраину, служившую для южных князей XII в. главным питомником воинственных слуг, и даже после Куликовского побоища в эту сторону шло из Руси больше денег, чем ратных людей. Но сила действительных условий перемогала запоздалые понятия и привычки.

Мы уже знаем, что в XII в. служилые люди получали от князей денежное жалованье – знак, что внешняя торговля накопляла в руках князей обильные оборотные средства. В области Верхней Волги с XIII в. этот источник оскудевал и натуральное хозяйство начинало опять господствовать. В XIV в. при тамошних княжеских дворах главным способом вознаграждения служилых людей были «кормление и довод», занятие доходных судебно-административных должностей по центральному и областному управлению.

Изучая устройство Московского княжества в те века, мы увидим, как сложно было это управление и какому значительному числу людей давало оно хлебное занятие. Но и кормления не были достаточно надёжным источником, разделяли тогдашнее общее колебание политических и экономических отношений. В то время быстро изменялись княжеские состояния, и, за немногими исключениями, изменялись к худшему: одни удельные хозяйства едва заводились, другие уже разрушались, и ни одно не стояло на прочном основании; никакой источник княжеского дохода не казался надёжным.

Эта изменчивость общественных положений заставляла служилых людей искать обеспечения в экономическом источнике, который был надёжнее других, хотя вместе с другими испытывал действие неустроенности общественного порядка, в землевладении: оно, по крайней мере, ставило положение боярина в меньшую зависимость от хозяйственных случайностей и капризов князя, нежели денежное жалованье и административное кормление.

Так служилый класс на севере усвоял себе интерес, господствовавший в удельной жизни, стремление стать сельскими хозяевами, приобретать земельную собственность, населять и расчищать пустоши, а для успеха в этом деле работить и кабалить людей, заводить на своих землях посёлки земледельческих рабов-страдников, выпрашивать землевладельческие льготы и ими приманивать на землю вольных крестьян.

И в Киевской Руси прежнего времени были в дружине люди, владевшие землёй; там сложился и первоначальный юридический тип боярина-землевладельца, основные черты которого долго жили на Руси и оказали сильное действие на развитие и характер позднейшего крепостного права. Но, вероятно, боярское землевладение там не достигло значительных размеров или закрывалось другими интересами дружины, так что не производило заметного действия на её политическую роль. Теперь оно получило важное политическое значение в судьбе служилого класса и с течением времени изменило его положение и при дворе князя, и в местном обществе.