Читать онлайн «Гитлер-победитель. Мог ли фюрер выиграть войну? (сборник)». Страница 63

Объяснения этой «главной особенности» советского контрнаступления ни у Г.К. Жукова, ни в работах советских историков мы не найдем.

Дадим слово немецкой стороне. 7 декабря в дневниках начальника немецкого Генерального штаба Ф. Гальдера и командующего группой армий «Центр» фон Бока появляются первые тревожные записи. Фон Бок пишет:

«Трудный день. … К нынешнему серьезному кризису привели три обстоятельства:

1. Осенняя грязь.

Передвижения частей и подвоз припасов были фактически парализованы жидкой грязью, затопившей дороги.

В результате воспользоваться плодами победы под Вязьмой нам не удалось.

2. Провал с железными дорогами. Неадекватное обслуживание, нехватка вагонов, локомотивов и квалифицированного технического персонала. Неспособность локомотивов, оборудования и наскоро отремонтированных станционных сооружений функционировать в условиях русской зимы.

3. Недооценка способности противника к сопротивлению, а также его резервов в плане личного состава и материальной части» [67] .

То есть, говоря кратко, причины кризиса в провале снабжения и в настойчивых попытках наступать против уже пришедшей в себя Красной Армии.

Критическое положение на фронте обострило у фон Бока тяжелую болезнь желудка, и он оставил командование группой армий «Центр». Уже после отставки, в резюмирующей записи от 25 декабря, фон Бок запишет:

«Положение на фронте группы армий продолжает оставаться серьезным; наиболее болезненной является проблема с железнодорожным транспортом» [68] .

В послевоенных исторических работах и мемуарах можно найти подтверждение этим тезисам. Так, генерал Гюнтер Блюментрит после войны напишет:

«Со снабжением войск дело обстояло неважно. К нашему району боевых действий подходило всего несколько железных дорог, да и их часто перерезали партизаны. В паровых котлах паровозов, не приспособленных к условиям русского климата, замерзала вода. Каждый паровоз мог тащить только половину обычного количества вагонов. Многие из них, покрытые снегом и льдом, целыми днями простаивали в тупиках железнодорожных станций. Наша огромная потребность в артиллерийских снарядах удовлетворялась с трудом. В то же время, чтобы подбодрить солдат, из Франции и Германии доставлялись на Восточный фронт целые поезда с красным вином. Вы, конечно, представляете себе, какое отвратительное чувство возникало у солдат и офицеров, когда вместо снарядов, без которых войска буквально задыхались, им привозили вино. …

Суровый климат оказывал воздействие и на оружие. Смазка на оружии загустевала так, что часто невозможно было открыть затвор, а глицерина или специальных масел, которые можно было бы использовать в условиях низких температур, у нас не было.

Русские находились в лучших условиях. Самое главное, что сильный холод не был для них новинкой – они привыкли к нему. Кроме того, сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения были короткими. Личный состав большинства русских частей был обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, рукавицы и теплое нижнее белье. По железным дорогам у русских курсировали паровозы, сконструированные с учетом эксплуатации их в Сибири, при низких температурах. Русские грузовые автомобили и танки, как и наши, были неудобны, но не до такой степени. Они были лучше наших приспособлены к русским условиям» [69] .

То, что в Германии производилось больше, чем в СССР, качественных дорогих костюмов из чистой шерсти, хлопковых рубашек, галстуков, лакированных туфель, не очень помогало немецким солдатам, мерзнущим под Москвой, а вот преимущество СССР в производстве ватных телогреек и валенок хорошо ощущалось солдатами Красной Армии.

В классической работе Мюллер-Гиллебрандта находим:

«Выход из строя колесных автомашин из-за тяжелых дорожных условий и незнания водителями театра войны был значительным. В середине ноября 1941 г. возникла необходимость экономного расходования автотранспорта путем заблаговременного проведения ряда организационных мероприятий, например замена автомашин лошадьми, поскольку из общего числа 500 тыс. колесных автомашин, находившихся в составе сухопутных сил на Востоке, до конца года вышло из строя 106 тыс. При этом было потеряно только мотоциклов 38 500. О восполнении парка автомашин за счет текущего производства нельзя было и думать.

Не представлялось возможным также восполнить большие потери и в лошадях. Неизбежным стало ощутимое снижение маневроспособности войск и уменьшение транспортных возможностей служб снабжения и подвоза» [70] .

«Из-за недостатка обмундирования и специальной зимней одежды появились случаи обморожения. Оружие, автомашины и боевая техника отказывались служить на холоде, что влекло за собой чувствительные людские и материальные потери. Эти трудности еще больше увеличивались, так как пропускная способность железных дорог, соединяющих фронт с родиной, по которым доставлялось все снабжение, в течение зимы катастрофически упала. Причинами такого положения была суровая зима, к которой не были приспособлены немецкие паровозы и прочая немецкая техника, разрушения паровозных депо, водокачек и т. п., а также начавшаяся, пока еще в ограниченных масштабах, деятельность партизан» [71] .

Опять же, превосходство Германии в производстве губной помады и лака для паркета не очень помогало повысить темп стрельбы немецкого оружия, а вот превосходство СССР в производстве зимней смазки ощутимо сказывалось на боевых действиях в декабре 1941 года.

Нехватка боеприпасов и поломки оружия приводили к потере боеспособности немецких соединений. 11 декабря фон Бок запишет в дневнике:

«Прорывом на фронте 2-й армии мы обязаны не столько ударной мощи русских, сколько полной потере боеспособности наших войск. Считалось, что 45-я дивизия предпримет контратаку, но она не смогла этого сделать из-за нехватки амуниции и огромных потерь в личном составе. Боеспособность 134-й дивизии также упала до критического уровня» [72] .

Сложности усугублялись неспособностью отдельных немецких командующих перестроиться в соответствии с изменившимися обстоятельствами. Особенно в этом плане отличился Гудериан. 12 декабря Гальдер запишет в своем дневнике:

«11.30 – Разговор с фельдмаршалом фон Боком:

1. В обстановке наступила особо критическая стадия.

2. 134-я и 45-я пехотные дивизии вообще более не боеспособны. Снабжение отсутствует. Командование войск на участке фронта между Тулой и Курском потерпело полное банкротство» [73] .

Остается добавить, что имелось в виду командование 2-й танковой армии и 2-й армии группы армий «Центр» (Гудериан и Вейхс).

В ночь на 15 декабря застрелился командир 134-й пехотной дивизии генерал фон Кохенгаузен. Впоследствии бывший командир одного из полков 134-й дивизии Вильгельм Кунце вспоминал:

«Обрывистая, глубоко прорезанная долина р. Любовша стала роковой для многочисленных автомашин и повозок дивизии. Голодные и истощенные лошади просто не могли больше вытянуть орудия и остальную технику, которые были оставлены. Материальные потери были очень тяжелые: дивизия потеряла почти все машины, противотанковые орудия и аппаратуру связи» [74] .

В течение 15 декабря окруженные части 134-й и 45-й немецких пехотных дивизий были раздроблены на несколько частей, а 16 декабря уничтожены.

25 декабря битва под Москвой для Гудериана закончилась. В этот день «Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием группы армий, также отходит на рубеж Оки и Зуши. В связи с этим командование группы армий потребовало сейчас же сменить Гудериана, что фюрер немедленно выполнил» [75] .

Этого отступления Гудериану не забыли. 31 марта 1945 года Геббельс запишет в своем дневнике:

«Положение на Востоке, разумеется, доставляет фюреру много забот. Он считает, что оно в значительной мере испорчено Гудерианом, который не обладает характером, необходимым для консолидации всех сил, и быстро теряет самообладание. Это он показал в качестве командующего войсками и на Западе, и на Востоке. На Востоке Гудериан в критическую зиму 1941/42 г. самовольно начал отступление и тем самым расшатал весь фронт» [76] .

Но в итоге немецкому командованию (в первую очередь новому командующему группой армий «Центр» фон Клюге) удалось взять ситуацию под контроль. Немецкие войска отходили организованно, им удалось избежать масштабных окружений.

Однако даже поражение под Москвой не мобилизовало Германию на ведение тотальной войны. Только после катастрофы под Сталинградом немецкое руководство наконец осознало, что для дальнейшего ведения войны необходимы действительно неординарные меры. Список необходимых мероприятий для перехода к тотальной войне был утвержден Гитлером в секретном приказе от 12 января 1943 года. В приказе подчеркивалось, что «тотальная война ставит задачи, выполнение которых имеет решающее значение для исхода войны».