Читать онлайн «Простые люди древней Италии». Страница 7

Определить объем знаний учителя начальной школы со всей точностью невозможно. Он был, конечно, очень разным. В каком-нибудь медвежьем углу его знания мало чем превышали уровень той школьной премудрости, которую он преподносил своим ученикам; в большом городе, например, в Риме, требования к нему значительно повышались. Для Квинтилиана само собой разумеется, что ученик выходит из начальной школы не только с умением читать и писать; он знаком с элементарной грамматикой, разбирается в родах, числах и падежах, в лицах и временах, правильно склоняет и спрягает. По его словам, этими знаниями владеет любой встречный; учитель начальной школы, следовательно, должен был, по крайней мере в Риме, не просто уметь читать и писать, но и знать этимологию, а это при отсутствии в то время хорошо и точно разработанной грамматики было делом вовсе не таким простым. Надгробие Филокала.

Сведения о простых людях древнего Рима мы черпаем главным образом из надписей. Сохранилось довольно много надписей о цирковых возницах, о гладиаторах, о разных ремесленниках. Но только одна единственная надпись донесла до нас голос начального учителя. Жил он в Капуе (это был большой торговый город в Кампании) во времена Августа; звали его Фурием Филокалом. Он сочинил для себя эпитафию, которую и вырезали на его надгробной плите; из нее мы и узнаем кое-что о его жизни и о его внутреннем облике.

Жил он бедно; сам он говорит об этом, и бедность его засвидетельствована тем, что похоронили его на средства погребального общества (это были ассоциации бедняков, ежемесячно делавших скромные взносы в кассу общества, которое обязано было позаботиться о пристойном погребении своих членов). Заработок от школы был, видимо, ничтожным: Фурий вынужден был еще прирабатывать составлением завещаний. Был он в какой-то степени знаком с философией; учение пифагорейцев о том, что тело — темница для души, пришлось ему по сердцу. Он называл себя аврунком (одно из древних италийских племен); видимо, история и этнография родной страны его интересовали. Эпитафию свою сочинил он в стихах, правда, довольно неуклюжих; но тайной стихосложения как-никак владел. Для учителя грамоты был он человеком весьма образованным.

Четко вырисовывается его нравственный идеал: он жил "бедно и честно", был безукоризненно чист в отношениях с учениками. Люди безграмотные и неискушенные в юридических тонкостях могли на него вполне полагаться и быть уверены, что он передаст их последнюю волю в полном согласии с их мыслями и желаниями. Он не отвечал отказом на просьбы и никого в жизни не обидел. Расставаясь с начальной школой, хорошо задержаться на этой скромной, полной тихого достоинства фигуре.

Начальные школы были рассеяны по всей Италии. Для Ливия гул детских голосов в школе и шум от работы в мастерских одинаково характерны для будничной жизни маленького италийского городка; Агрикола, прекрасный полководец и умный политик, покорив Британию, сразу же открывает ряд школ, чтобы приобщить побежденных к римской культуре; в маленьком шахтерском поселке Випаске в далекой Португалии, на краю света, по тогдашним представлениям, учитель грамоты устраивает школу. Рим покорил мир не только мечом — он победил его своей культурой. И эта победа никогда не была бы одержана без незаметного, крепко забытого учителя начальной школы.

Врачи в древней Италии появились поздно. В течение долгого времени лечились домашними средствами. Лекарства были под рукой — достаточно было пройти в огород или походить по лугу и лесу. Отваром горлянки (наша тыква древним была неизвестна) укрепляли расшатавшиеся зубы, он же помогал от зубной боли. Раны хорошо смазывать таким снадобьем: возьми горлянку целиком, запеки ее и разотри вместе с гусиным жиром. Если болят ноги, к ним надо прикладывать сырую репу, истолченную вместе с солью. От кашля помогает редька с медом; надо есть ее по утрам натощак. При язвах во рту надо есть лук с хлебом; глаза хорошо натирать луковым соком: зрение становится острее. Отваром красной свеклы моют голову при парше, и это средство очень действительное; сырой свекольный сок помогает от головной боли и головокружения. Если в ушах стоит звон, сок капают в уши, и звон проходит. Прекращается от него и зубная боль. Весной следует есть крапиву: это предохранит на целый год от болезней. Отваром ее лечат кашель и простуду. Настой луковиц лилии на вине помогает при отравлении грибами и от змеиного укуса. Венок из темно-красных левкоев отрезвлял пьяного и прогонял тяжесть в голове. Корень желтого левкоя варили в уксусе и натирались этим при болях в селезенке и при подагре; листья, сваренные с медом, прикладывали к нарывам на голове: они вытягивали гной. Если из носу идет кровь, надо растереть сухую крапиву и засунуть ее в ноздри. Еще лучше натереть ее корень и втягивать этот порошок носом, а при насморке класть на нос примочки из настойки ее семян на виноградном соке, предварительно уваренном до половины прежнего объема. Луковицы асфодели, сваренные в ячменном отваре, считались превосходным лекарством при чахотке. Больным, ослабевшим после длительной болезни, рекомендовалось давать полбяную кашу с овечьим или козьим молоком и медом.

Существовал целый ряд лекарственных настоек. Глисты, например, гнали настойкой гранат на терпком красном вине; прострел лечили можжевеловой настойкой; желудочные заболевания и боли в боку — миртовой. Рецепт лекарства, которым Катон (II в. до н. э.) рекомендовал очищать желудок, стоит привести целиком: "Возьми себе горшок, влей туда шесть секстариев[1] воды и положи туда копыто от окорока.[2] Если у тебя копыта не окажется, возьми кусок ветчины, только совсем не жирной, весом в полфунта.[3] Когда он начнет увариваться, положи туда два кочешка капусты, две свеклы с ботвой вместе, росток папоротника, немного меркуриевой травы,[4] два фунта мидии, рыбу головача, скорпиона,[5] шесть улиток и горсть чечевицы. Все это увари до трех секстариев жидкости. Масла не подбавляй. Возьми секстарий этой жидкости, пока она теплая, подбавь еще один киаф косского вина,[6] выпей, передохни, потом вторично таким же образом, затем в третий раз: прочистишь себя хорошо. Если захочешь сверх того выпить косского вина с водой, — можно, пей. Любой из названных выше предметов может прочистить желудок. Столько предметов взято затем, чтобы прочистило хорошенько. И снадобье это приятно на вкус".

Лечение не обходилось без заговоров и суеверных обрядов. Крапивой можно было вылечить малярию — и терциану, и квартану, привязав больному корень крапивы, вырытой осенью; только, вырывая, надо было сказать, для кого ее предназначают (назвать имя больного, а также имя его отца). Марсы (италийское племя, жившее в Средней Италии) считались специалистами по лечению змеиных укусов, лечили они травами и заговорами. Вот как лечил вывих Катон: "Если есть какой вывих, то он исправится от такого заговора: возьми себе зеленую тростинку в 4–5 футов[7] длины, расколи ее вдоль и пусть два человека держат эти половинки у бедра. Начинай петь: "Motas vaeta daries dardares astataries dissunapiter" — и пой, пока половинки не сойдутся. Размахивай над ними железом. Когда половинки сошлись и одна коснулась другой, возьми их в руку, обрежь слева и справа и привяжи к вывиху или перелому: все заживет. Пой, однако, этот заговор ежедневно и при вывихе, или еще так: "Huat haut haut istasis ardannabou dannaustra". Смысл этого магического заклинания можно передать так: "Как половинки расщепленного тростника соприкоснулись одна к другой, так должны соединиться вывихнутые суставы или сломанные кости". Заговор состоит из набора бессмысленных слов, но сопровождается разумным лечением: обрезав расколотую тростинку "справа и слева", т. е. по обе стороны руки, получают шесть крепких шин,[8] в которые и кладут поврежденный член. Подагру лечили так: следовало натощак трижды девять раз пропеть: "Земля болезнь держи, здоровье здесь подожди в моих ногах", коснуться земли и сплюнуть. Надлежало при этом помянуть мифического героя Тарквену.

Знатоками заговоров, всяких домашних средств и целебных трав часто оказывались почтенные отцы семейств вроде Катона и Сазерны. Катон составил для сына даже лечебник, содержавший перечень средств, которыми старый цензор лечил себя и всех домашних, включая рабов. Важное значение имела, по его словам, и пища: больному давали овощи и мясо разной дичи; особенно полезной считал Катон зайчатину, потому что заячье жаркое наводило на больного сон.

Аптек в Риме не было ни в республиканское время, ни при империи. Травы собирали и сушили дома и дома же приготовляли всякие лекарственные снадобья. Были и особые «фармакополы» (слово греческое, значит "торговцы лекарствами"); люди эти бродили по городам и ярмаркам, предлагали целебные травы, готовили настойки и порошки и слыли отъявленными шарлатанами. Появились они довольно рано; уже Катон говорил о них как о краснобаях-обманщиках, которых можно послушать, но которым ни один больной не позволит лечить себя. Судя по их греческому наименованию, можно думать, что первые фармакополы и были греками, но вскоре появились у них и местные италийские конкуренты. Вели они себя, конечно, так же, как их греческие собратья, о которых кое-какие сведения сохранились в IX книге Феофрастова "Исследования о растениях": старались тоже придать себе больше веса, рассказывали о том, с какими трудностями связано их ремесло, какие опасности угрожают при собирании некоторых трав. Интерес к лекарственным растениям в римском обществе был, конечно, большой. Когда Помпей разбил Митридата, в его руки попало сочинение понтийского царя о лекарственных растениях: Митридату присылали их со всех концов его царства и он составил описание их вида и свойств. Помпей велел перевести эти записки на латинский язык своему отпущеннику Ленею, человеку образованному и знатоку обоих языков. "Таким образом победа Помпея принесла не меньше пользы людям в их частной жизни, чем государству", — заметил по этому поводу Плиний.