Читать онлайн «А был ли мальчик? Скептический анализ традиционной истории». Страница 38

(Цитата по книге Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко «Русь и Рим».)

Великолепной иллюстрацией к проблеме радиоуглеродного датирования древних памятников является история, приключившаяся со знаменитой Туринской плащаницей. Это тканое полотно, бережно сохраняемое на протяжении сотен лет, якобы несет на себе отпечаток тела Иисуса Христа, распятого, как считается, в I-м в. н. э. (в соответствии с официальной хронологической версией). В 1988 г. Ватикан дал добро на проведение радиокарбонного исследования бесценной христианской святыни. Чтобы свести оценочный субъективизм к минимуму, кусочки драгоценной ткани отправили в самые авторитетные лаборатории Западной Европы. Заключение всех без исключения экспертов было единодушным: полотно изготовлено в XI–XIII вв. н. э. Этот вердикт произвел эффект разорвавшейся бомбы. Ученый мир и церковь принуждены были выбирать из трех вариантов: а) плащаница есть не что иное, как фальсификат, изготовленный в Средние века; б) если допустить, что она все же подлинник, то Христос жил на тысячу лет позже общепринятой даты; в) радиоуглеродное датирование дает погрешность, исключающую возможность точной датировки такого относительно молодого предмета.

Одним словом, в последнее время все чаще раздаются голоса, призывающие не доверять чрезмерно радиоуглеродному датированию. Более или менее эффективным радиокарбонный метод оказывается при анализе очень древних предметов (например, органики из палеолитических стоянок каменного века), когда погрешность в несколько тысяч лет не играет принципиальной роли. При датировании же археологических памятников двух-трехтыся-челетней давности метод обнаруживает погрешность, сопоставимую с возрастом самих находок, что делает его ценность практически нулевой. Во всяком случае, широкое применение радиоуглеродного датирования немыслимо без предварительных развернутых статистических исследований на образцах достоверно известного возраста. И хотя в последние двадцать-тридцать лет изотопные методы были значительно усовершенствованы, говорить об абсолютно надежной датировке сравнительно «молодых» археологических находок не приходится.

Ситуация усугубляется тем, что все физические методы существуют для историка лишь постольку, поскольку работают на его концепцию, и метод радиоуглеродного датирования здесь не исключение. Когда археолог отправляет обнаруженные в раскопах образцы в лабораторию, он, как правило, уже имеет свое собственное мнение относительно возраста находок. Если физики дают результат, подтверждающий мнение археолога, последний с готовностью помещает его в свою статью, если же экспертное заключение расходится с его точкой зрения, он его благополучно игнорирует, потому что всегда больше доверяет своим субъективным оценкам.

К сожалению, нередко приходится наблюдать еще более печальную картину. Сплошь и рядом историк или археолог не испытывают ни малейшей потребности в экспертном заключении, что называется, со стороны, поскольку верхним чутьем улавливает особый аромат неподдельной древности. Автору этих строк доводилось выслушивать мнения компетентных специалистов, которые без особого труда «на глазок» отличают подлинные античные мраморы от ренессансных «новоделов». На вопрос, как им это удается, обычно следует туманный и чрезвычайно расплывчатый ответ. Дескать, есть нечто такое, что ощущается буквально кожей, какой-то пластический нюанс, позволяющий уверенно заявить, что вещь вышла из под резца древнегреческого ваятеля. В последующие века это божественное искусство было утрачено безвозвратно, и шедевры мастеров Возрождения в подметки не годятся возвышающим душу творениям Праксителя или Фидия. В общем, вам, гагарам, недоступно...

В начале этой главы мы рассказывали о скифском золоте, извлеченном из южнорусских курганов. Большая часть этих находок поступила из Куль-Обского кургана близ Керчи (раскопки 1831 г.) и Чертомлыцкого кургана около Никополя (раскопки 1862–1863 гг.). Филигранная техника безымянных мастеров выше всех похвал. Особенно впечатляет скифская золотая зернь – полые золотые шарики меньше миллиметра в диаметре. Каким образом подобное могли изготовить в диких причерноморских степях в IV в. до н. э., уму непостижимо. Одним словом, мастерство исполнения позволяет заподозрить, как минимум, XV в. и флорентийских ювелиров. Почему хотя бы в таких случаях не прислушаться к компетентному мнению независимых экспертов? С какой стати мы должны полагаться на голословные заявления историков и археологов? Совершенно прав И. В. Давиденко: «Отчего археологи не изучают состав металлических раритетов? Ведь по примесям халькофильных, редких и рассеянных элементов можно определить месторождение, из которого добыли золото и серебро раритетов! Изучаем же мы минералы и горные породы геохимическими методами, не только визуально, на глазок. Узнаём химический состав, примеси, кристаллическую структуру материала, рассчитываем формулу, сравниваем с аналогами-эталонами... Новые минералы экзаменуются на право называться видом или разновидностью... Вот так бы и с археологическими раритетами!»

В 1988 г. Русская православная церковь с великой помпой отметила тысячелетие Крещения Руси, из чего следует, что сие знаменательное событие произошло в годы правления Владимира Святого (Владимира Красное Солнышко). Но эти эпохальные перемены в русской жизни возникли не на пустом месте, а имели свою предысторию. Летописец сообщает, что почти за сорок лет до канонической даты христианизации Руси княгиня Ольга приняла крещение по византийскому обряду в Константинополе (источники называют даже точную дату – 957-й г.). Именно в этом году киевская княгиня прибыла с официальным визитом ко двору византийского императора, который, очаровавшись прекрасной варваркой, тут же предложил ей руку и сердце. Но хитрую Ольгу на мякине не проведешь. Справедливо заподозрив в гладких речах греческих умников далеко идущий политический расчет, ушлая княгиня моментально отыграла назад. Ход ее рассуждений был безупречен: поскольку император отныне является ее крестным отцом, а она, соответственно, его крестной дочерью, то поднимать вопрос о брачном союзе как-то даже и неприлично. Устыдившись, император отступил. Ольга вернулась в Киев и стала насаждать новую веру среди своих подданных. История умалчивает, насколько велики были ее успехи на миссионерском поприще. И хотя в летописях имеются глухие упоминания о том, что церковь святого Ильи в Киеве была отстроена еще до 955 г. (ее принадлежность константинопольской патриархии до сих пор не доказана), факт остается фактом: сын Ольги, великий и ужасный князь Святослав, ходивший походами на хазар и на вятичей и преизрядно пощипавший византийские владения на Дунае, не принял заморской веры. Да и сын его, князь Владимир Красное Солнышко, очень долго оставался вполне равнодушным к блеску греческого богослужения.

Имея стратегической целью консолидацию славянских земель, он прекрасно осознавал, что такая задача не может быть решена без общепонятной национальной идеи. Ясно, что в ту далекую эпоху цементирующим составом для разношерстного населения огромной страны, раскинувшейся от Балтийского до Черного моря, могла быть только конфессиональная общность. Первоначально была сделана попытка отстроить государственную религию на основе традиционных верований. Археологи раскопали под Киевом грандиозное языческое капище, которое исправно функционировало на протяжении многих лет. И только потом, когда Владимир понял, что побитый молью языческий пантеон не в состоянии обеспечить должного единения, был сделан решительный разворот на 180 градусов. Только тогда и потянулись ко двору великого киевского князя посланцы, исповедующие разные веры: мусульмане, «немцы из Рима», евреи и греки. Что было дальше, помнит любой прилежный ученик средней школы. Владимир Святой, подробно расспросив высоких гостей относительно особенностей их вероучения, остановился на христианстве православного толка. И хотя сия душещипательная история, подробно изложенная в «Повести временных лет» – основе основ отечественного летописания, считается вполне легендарной (что с готовностью признают даже официальные историки), резюме остается без изменений: Киевская Русь приняла христианскую веру по греческому образцу. Опережая события, скажем сразу и без обиняков: византийский извод христианства на Руси вызывает очень серьезные сомнения. Но прежде чем с головой погрузиться в конфессиональные головоломки призвания разномастных попов, не помешает вернуться на несколько десятилетий назад и поговорить о крещении княгини Ольги.

Как мы помним, в 957 г. византийский император Константин VII Багрянородный с почетом принимал киевскую княгиню Ольгу. Сомневаться в историчности этого события не приходится, поскольку существует официальное описание приема Ольги при дворе византийского императора, составленное не кем иным, как самим императором Константином. Можно в пух и прах разругать русское летописание (в свое время о нем будет сказано достаточно), но проигнорировать столь авторитетное мнение мы просто не вправе. Так вот, император Константин черным по белому пишет, что стать крестным отцом княгини, пришедшей с севера, он никак не мог. Причина этого казуса лежит на поверхности. Она настолько элементарна, что попусту ломать копья, рыть носом землю и ломиться в открытую дверь просто смешно. Оказывается, что на момент прибытия ко двору Константина Ольга уже была христианкой. Более того – в ее свите находился духовник великой княгини! Поэтому несостоявшееся бракосочетание объясняется, вероятнее всего, предельно просто: император был давно и прочно женат и при всем желании не мог предложить руку и сердце гиперборейской красавице.