Читать онлайн «Крестоносцы». Страница 49

Дружеские отношения с мусульманским миром позволили Фридриху все же выйти из тупика. Он написал султану Аль-Камилю просительное письмо, и при посредничестве все того же эмира Факхр-аль-Дина, которого за год до этого (1227) Фридрих II лично посвятил в рыцари и который на своем знамени носил императорский герб, начавшиеся переговоры завершились, наконец, подписанием договора в Яффе (1229). Добиться этого удалось не без демонстрации силы на побережье, произведенной небольшим имперским войском, за которым вдалеке следовали тамплиеры и госпитальеры, дабы в случае чего не допустить его разгрома (они шли обособленно, поскольку не желали смешиваться с войском отлученного от церкви); султана убедили в том, что необходимо проявить дух согласия. По этому договору Аль-Камиль передавал христианам три святых города - Иерусалим, Вифлеем и Назарет, а также сеньорию Торон и территорию Сидона, которые частично были перед этим завоеваны франко-английскими крестоносцами. Кроме этого, чтобы гарантировать паломникам свободный проход в эти святые города, султан уступал "коридор со стоянками в Лидде, Рамле и Эммаусе; и было, наконец, оговорено, что в возвращенном франкам Иерусалиме мусульмане сохраняют за собой мечеть Омара и мечеть Эль-Акса (бывший храм Соломона), куда могут свободно приходить на службу.

Таким образом, без всяких сражений были обретены три наиболее почитаемых христианами города, и хотя Иерусалимское королевство, собственного говоря, восстановлено не было, договор в Яффе все же открывал новую эру истории христианства на Востоке. С политической точки зрения он был своего рода шедевром.

К несчастью, этот договор в действительности не удовлетворил никого; мусульмане упрекали султана в том, что он отдал "политеистам" город, который они также считали для себя священным, а христиане указывали на его очевидные недостатки. Тамплиеры были недовольны уступкой мусульманам их дома в Иерусалиме, а в общем, все выражали неудовольствие по поводу неразрешенности одного капитального вопроса, а именно - можно ли восстанавливать стены Иерусалима (если нет, то защита города была невозможной, и договор оставлял его на милость мусульманских государей).

Этот пункт, впрочем, был темным даже для современных историков. Арабские хроники утверждают, что по тайным статьям договора восстановление стен города запрещалось, но в действительности кое-какие работы по их реставрации были, по крайней мере, начаты. Но уже в 1229 г. сарацины из соседних областей показали слабость договора в Яффе по этому вопросу, совершив грабительский набег на Иерусалим, население которого, понесши жертвы, могло лишь спрятаться в цитадели в ожидании прибытия христианской помощи.

Наконец, Фридрих был отлучен от церкви, и потому все его действия не могли не вызывать подозрений. Он приехал короноваться в Святой город Иерусалим, и церемония коронации была исключительной: никаких религиозных ритуалов, император вошел в храм Гроба Господня, взял корону с главного алтаря, сам возложил ее себе на голову. Так поступил один из его предшественников на троне Священной империи в римском соборе Святого Петра, и так вынужден был поступить несколько веков спустя Наполеон в соборе Нотр-Дам. Единственным представителем церковных властей, стоявшим рядом с ним, был гроссмейстер ордена тевтонских рыцарей Герман фон Зальца, которому этот Гогенштауфен в своих политических интересах поручил миссию покорения пруссов, каковая цель была далека от цели крестовых походов.

Его присутствие на коронации было, впрочем, многозначительным. Тевтонцы образовали свой орден к 1190 г. при поддержке Гогенштауфенов, чьими преданными слугами они себя проявляли. И это был первый в истории религиозный орден, созданный по национальному признаку. Современники были этим поражены и даже возмущены. До этого все формирования подобного рода имели интернациональный характер, как и само христианство. Госпитальеры, рекрутировавшиеся из людей всех наций, ограничивались разделением членов ордена по "языкам", а для облегчения управления, как и нищенствующие монахи, разбивались по "провинциям".

На следующий день после этой "светской" коронации иерусалимский патриарх Геральд наложил на Святой город интердикт. Разъяренный Фридрих вернулся в Акру, где первым делом подверг атаке дом тамплиеров и принадлежавший им Шатель-Пелерен, намереваясь так организовать управление королевством, чтобы вся власть была в руках сеньоров из тевтонского ордена, а затем он 1 мая 1229 г. отплыл из Акры. Стоит рассказать об обстоятельствах его отплытия, как о них сообщает автор "Деяний киприотов": "Он уехал позорно. Тайно подготовив свой отъезд, он первого мая, еще до рассвета, никого не извещая, направился к своей галере, стоявшей напротив скотобойни. Но случилось так, что мясники с ближних улиц стали его преследовать и по-хамски забрасывать требухой и потрохами. Сеньор Бейрута и мессир Эд де Монбельяр услышали шум, прибежали на место и разогнали или арестовали тех мужчин и женщин, которые набросились на императора, а ему, взошедшему уже на галеру, крикнули, что препоручают его Господу Богу. Император им в ответ что-то тихо сказал, но не знаю, хорошее или дурное... Так император и уехал из Акры, поносимый, проклинаемый и ненавидимый".

Если принять в расчет только факты, то несомненно, что Фридрих II имел право на признательность христианского мира. Но эти факты имели место в ту эпоху, когда к ним, как вообще к результатам действий, относились в зависимости от оплодотворяющего их духа, иначе говоря, когда цель не оправдывала средства. А поведение Фридриха было скандальным для всех: для феодалов, христиан и даже, в общем, для мусульман. Именно арабские историки, несмотря на многочисленные проявления императором дружеских чувств к их единоверцам, оставили самые нелестные отзывы о нем: "Этот рыжий, безбородый и слабый на вид человек, за которого, будь он рабом, не дали бы и двух сотен дирхемов{44}", - пишет один из них, а вот другой' "Судя по его речам, он был безбожником и лишь разыгрывал из себя христианина". Можно задаться вопросом, а не предпочли бы они этому другу, которого презирали, своих бывших врагов, к которым могли, по крайней мере, проявлять уважение. Авансы, какие делал Фридрих II, потребовавший, чтобы муэдзины продолжали призывать к молитве в Святом городе, или дав пощечину священнику, которого застал за сбором милостыни у мусульманского святилища, были для них проявлением своего рода дилетантизма, к коему они не могли испытывать симпатии как люди глубоко религиозные.

В итоге, несмотря на практические результаты, яффский договор не обеспечил мира. Франкские бароны не могли признать немецкого сюзеренитета, который устанавливался принятыми Фридрихом II мерами. Поэтому, как только он отплыл, "семя гражданских войн", которое, по выражению Рене Груссе, император оставил на Востоке, дало свои плоды. Его действия только обострили скрытые до сих пор разногласия между франкскими и имперскими баронами.

В последующие годы западные люди дали мусульманам представление междоусобных войн в Святой Земле, которую могло спасти лишь тесное единение. Борьба между сторонниками Ибелинов и сторонниками императора развернулась как на Кипре, так и в Акре и Тире. Наконец, в 1243 г. последние остатки императорской власти были уничтожены, но на следующий год хорезмийцы, нанесшие сильный удар, окончательно захватили Иерусалим у христиан.

Фридрих II, вновь отлученный папой от церкви, а затем и низложенный им, скончался в 1250 г., оказавшись в полном одиночестве, вынудив покончить самоубийством собственного сына Генриха VII и своего некогда наиболее близкого советника Пьера де ла Виня, возбудив везде на своем пути раздоры и смуты и подготовив в итоге падение доме Гогенштауфенов. Его деятельность в политическом плане имела лишь один непредвиденный результат - образование Пруссии. Но история этой страны, сначала своего рода монашеского государства под эгидой Тевтонских рыцарей, отвратившихся благодаря этому завоеванию от своего первоначального призвания, затем военного государства ("армия, имеющая свою страну"), принадлежит другой эпохе.

III. Совершенный крестоносец

Когда Людовик Святой решил, в свою очередь, отправиться в крестовый поход, то в первую очередь основал порт отплытия; иначе говоря, этот мистик, в котором некоторые охотно видели человека, целиком погруженного в свои молитвы, ничего не делал наполовину. Это предприятие было, однако, связано с такими трудностями, что способно было обескуражить и самых смелых людей: единственным местом, принадлежавшим тогда французской короне на средиземноморском побережье, была область Малой Роны, и хотя некоторые рукава этой реки в ее дельте были судоходны, этот выход в море не шел ни в какое сравнение с великолепным рейдом Марселя и даже с портом Латт, обслуживавшимся Монпелье. И тем не менее среди пустынных мест и болот королевская воля заставила подняться город. На этих бесплодных землях, принадлежавших аббатству Псальмоди, не было "ни башни, ни камня", как сказал пятьдесят лет спустя один свидетель на процессе канонизации короля, вспоминая то, что он видел в детстве. Это был залив "мертвых вод", где стояло несколько рыболовных барок, когда в 1241 г. здесь начали разгружать подводу за подводой с материалами для постройки порта.