Читать онлайн «Иисус и его мир. Новейшие открытия». Страница 21

Следует также отметить, что в приведенных выше евангельских отрывках никогда прямо не ставится вопрос о грамотности Иисуса. У нас нет никаких оснований думать, что евангелисты из апологетических соображений стремились подчеркнуть грамотность Иисуса, и мы не видим, чтобы кто-то заявлял о его неграмотности. Похоже, грамотность Иисуса просто молчаливо предполагается, это не предмет для споров.

Рис. 3.7. Свиток из Назарета

Копия свитка и столика для чтения из Назарета. (Фотография любезно предоставлена Джинни Эванс.) [В оригинальном тексте книги нет ссылки в тексте на данную иллюстрацию, потому нет ее и в моем переводе. – Прим. М. 3.]

На грамотность Иисуса, возможно, указывает также его хорошее знакомство с Писанием и то, как он им пользовался. В синоптических евангелиях Иисус прямо или в виде аллюзии ссылается на 23 из 36 книг Еврейской Библии31 (если считать, что каждая пара книг: 1 и 2 Царств, 3 и 4 Царств и 1 и 2 Паралипоменон – составляют по одной книге, так что в сумме их три, а не шесть). Прямо или в виде аллюзии Иисус ссылается на все пять книг Моисея, на всех трех больших пророков (Исайю, Иеремию и Иезекииля), на восемь из двенадцати малых пророков (Осию, Иоиля, Амоса, Иону, Михея, Софонию, Захарию и Малахию; нет ссылок на Авдия, Наума, Аввакума и Аггея) и на пять книг из «писаний» (на Псалмы, Притчи, Иова, Даниила и Паралипоменон; нет ссылок на Песнь Песней, Руфь, Плач, Екклесиаст, Есфирь, Ездру и Неемию). Иными словами, Иисус прямо или в форме аллюзий ссылается на все книги Закона, большинство Пророков и несколько Писаний. У синоптиков Иисус прямо или в виде аллюзий 15 или 16 раз ссылается на Второзаконие, около 40 раз на Исайю и около 13 раз на Псалмы. Создается впечатление, что три эти книги он особенно ценил, хотя, похоже, ценил также Захарию и Даниила. Таким образом, «канон» Иисуса, если его окинуть беглым взором, мало чем отличался от набора священных текстов большинства верующих иудеев его времени32, включая – особенно – создателей Кумранских свитков33. Кроме того, у нас есть свидетельства о том, что во времена Иисуса в селениях и синагогах были распространены библейские свитки (1 Мак 1:56–57; Флавий, J.W. 2.229, где речь идет о попытке Антиоха IV найти и уничтожить свитки Торы; Life 134, где говорится о свитках в Галилее на ранних этапах восстания против Рима).

И наконец, тот факт, что Иисус в своих аллюзиях и интерпретациях Писания так часто и ярко использует арамейскую традицию, косвенно указывает на его грамотность, на регулярное участие в жизни синагоги (где и возник арамейский парафраз Писания, или Таргум) и знакомство с традицией обучения учителей и книжников34. По словарю, тематике и экзегетическому подходу учение Иисуса во многом соответствует возникающей арамейской традиции, этот факт хорошо задокументирован, и здесь нет нужды снова это доказывать.

Все факты, которые мы выше рассмотрели, если сложить из них общую картину, лучше соответствуют грамотному Иисусу, который мог читать Еврейские Писания, парафразировать и толковать их на арамейском, причем делал это в таком стиле, который отражает его знакомство с тогдашними практиками интерпретации, существовавшими как в популярных (скажем, в синагогах), так и в профессиональных и даже элитных кругах (как это показывают споры с книжниками, высокопоставленными священниками и старейшинами).

На мой взгляд, неграмотного Иисуса себе представить труднее, чем грамотного. Его считали учителем, причем как друзья, так и враги. Он спорил, опираясь на Писание, с фарисеями, саддукеями и высокопоставленными священниками. Он властно бросал вызов их пониманию Писания. Он учил последователей – учеников, – которые, в свою очередь, сохранили его учение. Движение, основанное Иисусом, создало свое литературное наследие, включая четыре Евангелия, повествование о жизни первой церкви (Деяния) и ряд посланий. Внезапное появление плодотворной литературной традиции при неграмотном основателе теоретически, конечно, возможно, но это явление куда легче объяснить, если думать, что Иисус владел грамотой.

Когда Иисус вместе с учениками вошел в Иерусалим за неделю до Песаха, практически тотчас же началось его столкновение с высокопоставленными священниками и их сторонниками. Войдя на территорию, где находились святилище и ряд вспомогательных строений, Иисус «начал… изгонять продающих и покупающих в храме; и столы менял и прилавки продающих голубей опрокинул; и не позволял ничего проносить через храм» (Мк 11:15–16). Но Иисус сделал еще более дерзкий поступок – он начал обвинять властителей, существовавших при Храме: «Не написано ли: «Дом Мой домом молитвы будет назван для всех народов»? Вы же сделали его вертепом разбойников» (Мк 11:17). Сначала он здесь процитировал Ис 56:7, часть пророчества, которое перекликается с молитвой Соломона при освящении Храма (3 Цар 8:43). Далее следуют слова Иер 7:11, произнесенные пророком в момент яростного столкновения с правящими священниками его времени. Иисус хотел тем самым сказать, что правители, тесно связанные с Храмом, не только не живут в соответствии с молитвой Соломона и видением Исайи, так что Храм не стал домом молитвы для всех народов, но что они фактически сделали Храм местом преступления. Аллюзия на главу 7 Книги пророка Иеремии особенно должна была вызвать тревогу, потому что тем самым Иисус предупреждает правящих священников о неминуемой катастрофе.

Конфликт между Иисусом и священнической элитой нарастает. Священники требуют у Иисуса ответа на вопрос, какой властью он так поступает. В ответ он просит священников определенно высказаться об их позиции относительно популярного и недавно убитого Иоанна Крестителя (Мк 11:27–33). Хотя священники уклоняются от ответа, Иисус косвенно отвечает на их вопрос, рассказывая притчу об арендаторах виноградника (Мк 12:1-11), основанную на Песне Исайи, где говорится о винограднике, который, несмотря на должную заботу, не принес никаких плодов (Ис 5:1–7). Священники верно поняли, что Иисус сказал эту притчу «о них» (Мк 12:12), потому что они знали, что Песнь о винограднике Исайи, как ее начали толковать, была направлена именно против храмовой элиты, а не против всего народа.

Подобную интерпретацию можно было найти в Таргуме на Исайю, где в 5:1–7 говорилось о Храме и алтаре, а не о сторожевой башне и точиле (как в еврейском тексте), это толкование воспроизводила раввинистическая традиция (t. Meila 1.16 и t. Sukkah 3.15). О том, что такое понимание Исайи существовало давно, отчасти свидетельствует и свиток 4Q500, в котором в строках 3–7 (текст сохранился не полностью) говорится: «Точило [постро]ено среди камней… врата святой высоты… твое насаждение и потоки твоей славы… твой вино[градник]». Святая «высота» здесь соответствует арамейскому Таргуму, который описывает холм с плодородной землей как «высоту», а «потоки» перекликаются с текстом t. Sukkah, где говорится о каналах для орошения. Выражение «святая высота», несомненно, указывает на Храмовую гору (Иез 20:40: «Потому что на Моей святой горе, на горе высокой Израилевой, – говорит Господь Бог, – там будет служить Мне весь дом Израилев»). Используя текст Ис 5:1–7, Иисус опирается на некоторые экзегетические принципы, отраженные в свитке 4Q500 (написанном раньше, чем он жил), а также в Таргуме и Тосефте (написанных позже)1.

Открытие данного фрагмента свитка позволяет понять экзегетические споры древности. Археология углубляет наши представления о том, как чувствительно современники Иисуса относились к святости Храма. Когда Иисус произнес пророческий приговор высокопоставленным священникам, это могло сильно кого-то задеть, но еще сильнее слушателей должны были оскорбить слова об угрозе, нависшей над Храмом. За чистотой и святостью храмового комплекса, особенно самого святилища, тщательно следили; а здесь слушатели получили страшное предупреждение такими словами, которые трудно оставить без внимания.

В 1871 году Шарль Клермон-Ганно нашел плиту из известняка, примерно 85 сантиметров в длину и 57 сантиметров в ширину, толщиной в 37 сантиметров, на которой было написано, что язычникам запрещено заходить на территорию святилища (рис. 4.1). Вот точный текст надписи (OGIS no. 598; CIJ no. 1400; SEG VIII 169):

Да ни один из язычников не войдет в обнесенные оградой пределы окружающей Храм территории; любой нарушитель будет предан смерти.

Фрагменты второй подобной надписи были найдены в 1935 году в Иерусалиме вне стены, окружающей старую часть города. Это камень высотой 50 сантиметров, толщиной в 37 сантиметров и около 25 сантиметров в ширину (ширина меняется из-за поврежденного правого края). Изначально процарапанные буквы были выкрашены красной краской, так что они выделялись на поверхности белого известняка. Сохранившийся текст надписи (как слова, так и их расположение) близко соответствует той надписи, которая сохранилась целиком2.