Читать онлайн «Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура». Страница 36

Первоначальное принятие Акта, невзирая на его последующую отмену, отражает дух просвещения XVIII в., настрой «живи и давай жить другим». В то же время именно рационализм XVIII в. срабатывал против довода о воплощении пророчества, предполагавшего восстановление Израиля. Рационализм не принимал пророчеств в качестве аргументов. Теологи-рационалисты — Гоббс, Хьюм и иже с ними, разбирая одну за другой основы христианской догмы, пришли к выводу, что аллегорические интерпретации, представляющие Иисуса воплощением иудейских пророчеств о мессии, «иррациональны» и что изощренные попытки увидеть в каждой строчке Ветхого Завета аллегорию тех или иных событий в будущей истории христианской церкви должны растаять в свете разума. В «Дискурсе о свободе мысли» Антони Коллинз посмел объявить, что Книга пророка Даниила не автобиографична, а была написана во времена Маккавеев, а такая интерпретация проливает совсем иной свет на содержащиеся в ней пророчества. Прочие опасные мыслители начали подозревать, что Моисей не сочинил лично все Пятикнижие, и чем больше они изучали и размышляли, тем больше вынуждены были прийти к выводу, что надежда христианства на второе пришествие в том смысле, в каком она основана на иудейских пророчествах, тщетна.

Пока бал правили рационалисты, трудно было пробудить какой-либо интерес к возвращению евреев в Сион. Тем не менее изучение рационалистами исторической составляющей Библии породило новый интерес к Палестине как стране, где Библия возникла. Теперь ее руинами заинтересовались с точки зрения археологии — не как священными реликвиями, а скорее как окнами, позволяющими заглянуть в прошлое. Одним из самых первых трудов по исследованию библейских земель стала «Желанная, но недостижимая Палестина» доктора Фуллера. Хотя это произведение увидело свет в 1650 г., оно не имело никакого отношения к пуританизму, более того, по своему темпераменту и интересам сам доктор Фуллер тяготел к роялистам. Ни один пуританин не смог бы описывать библейскую прародину с такой отстраненностью. Замечательный юмор и остроумие прорываются в строках даже самых серьезных его трудов, а стремление быть справедливым (что даже в самые жаркие дни гражданской войны уберегло его от ссор с обеими сторонами) выделяло Фуллера на фоне его времени. Составляя описательный труд о Палестине, он руководствовался желанием внести свой вклад в истинное понимание Библии, пусть даже, по его собственному утверждению, «сии телесные (чтобы не сказать плотские) штудии земного Ханаана начинают выходить из моды среди наиболее образованных христиан». Он дотошно описывает животный и растительный мир, полезные ископаемые и географическое положение, по ходу развеивая расхожие мифы и недоразумения. Он утверждает, что, по сути, земля не является пустыней, невзирая на то, что это слово часто упоминается в Писании. «И верно, слово «пустыня» звучит отвратительно для английского слуха: оно пугает наше воображение видениями места, полного унылых духов, диких зверей и горестного запустения, тогда как на иврите оно предлагает не более чем лесистую местность вдали от человеческих поселений; большинство таких «пустынь» по протяженности не превосходит наши обширные парки в Англии и более привлекает радостями уединения, нежели пугает печалью одиночества».

Он пытается прояснить выражение «локоть» как меру длины и прочие термины иудейской системы мер и весов. Он излагает древние законы и обычаи, особенности ведения хозяйства, методы земледелия, описывает пищу и одежду. В труде много карт, усеянных шатрами, храмами, местами битв и городами с башнями; приводятся планы зданий, как, например, храма Соломона со всей его мебелью, принадлежностями и сокровищами; имеются вкладки с изображениями одежды и украшений с целью показать, какие именно вещи носили представили каждого из классов общества — например, незамужняя дева, жена, вдова или блудница. Книга Фуллера была научной по целям, если не по результату. Завершает он главой, где развеивает надежду евреев на восстановление Израиля, утверждая, что возвращение из вавилонского плена воплотило все пророчества и если остается еще какое-то обещание, то оно должно принять форму обращения евреев в христианство, однако без «возвращения им в мире сем» их старой страны. Последнее, по его утверждению, должно остаться сладким сном. Что до обращения в христианство, он не уверен, действительно ли Бог так предначертал или нет, но поскольку не было явлено ничего в доказательство противного, лучше будет предлагать, что Он так предначертал, а в таком случае, с уверенностью говорил Фуллер, как только Господь того пожелает, «в мгновение ока их глаза откроются и они прозреют» невзирая на все препоны. Правда, с честностью, от которой он никогда не мог отказаться, Фуллер признает, что такое обращение маловероятно до тех пор, пока христиане не допускают евреев в общество: «Обращению должно предшествовать общение».

Другой популярной книгой был сборник «Два путешествия в Иерусалим», опубликованный в 1704 г. Натаниэлом Кроучем, издателем серии дешевых книг по истории, которые доктор Джонсон назвал «весьма подходящими, чтобы привлечь захолустного читателя». В дополнение к путевым заметкам книга содержала «Достопамятные заметки о древнем и современном состоянии еврейского народа», рассказ Сэмуэля Бретта о Еврейском совете в Венгрии, историю «Чудесного заблуждения евреев» Саббатея Цви[50] и доклад о дебатах комиссии по рассмотрению петиции Манассе бен Израиля в 1655 г. Одни путевые заметки касались уже упоминавшихся выше (в главе VI) «странных и истинных» приключений Генри Тимберлейка, вторые представляли собой репринт истории путешествия четырнадцати англичан в 1669 г., впервые увидевший свет в 1683 г. У сборника в целом, по всей очевидности, имелась постоянная аудитория, поскольку он многократно переиздавался, в том числе и в переводе на валлийский, на протяжении ста лет; последнее издание увидело свет в 1796 г.

Кроуч, лично написавший «Достопамятные заметки» под именем Роберта Бертона, взялся разрешить проблему, которая ставила в тупик многие поколения авторов о Палестине: как такая голая страна вообще могла прокормить процветающее население эпохи Библии, Рима и Византии. В наше время, когда Белая книга ограничивает иммиграцию евреев под тем предлогом, что земля в состоянии прокормить новых жителей, та же проблема под впечатляющим названием «экономическая емкость», не раз становилась причиной бесконечных дебатов в парламенте. Но Бертон (или Кроуч), который писал за два столетия до того, как появилась необходимость беспокоиться о том, как задобрить арабов, или из-за «политичного верхнего лимита», подошел к вопросу с точки зрения прагматизма своей эпохи. Предположив, что в результате тщательного возделывания земли, какое практиковали «древние», удастся восстановить почву, он рассчитал, что акр плодородной земли в состоянии прокормить четырех человек в год из расчета рациона два фунта и четыре унции хлеба в день, «но поскольку израэлиты были хорошими едоками, давайте удвоим им пропитание, то есть пусть будет четыре фунта двенадцать унций в день», или два человека на акр. Территорию древнего Иудейского царства он оценивает в 3 365 000 акров и, исключив из нее половину как непригодную для сельского хозяйства, приходит к выводу, что в целом она все-таки способна прокормить приблизительно одного человека на акр. Любопытно, что цифра в три с половиной миллиона не слишком отличается от той, к которой стремится нынешнее правительство Израиля[51], хотя ее и поднимают на смех как невозможную и фантастическую эксперты Белой книги.

Общее представление о Палестине как о бесплодной земле, продолжал Бертон, связано с тем фактом, что путники обычно видели только местность между Яффой и Иерусалимом, которая никогда не славилась плодородием, и «от небрежения варваров-неверных… которые своими постоянными войнами и разрушениями совсем ее разорили, она пришла в запустение «как забытое Богом место». Однако в библейские времена в ней текли реки молока и меда, благодаря заботе израэлитов, которые возделывали ее уступами, удобряли и не растрачивали «ни на охотничьи угодья, ни на сады с аллеями, ни на лужайки для игры в мяч».

Общее запустение при исламе отметила также группа из четырнадцати англичан, служащих фактории Левантской компании в Алеппо, чья поездка излагается в книге. Проезжая через Цезарею и местность к северу от Яффы, они нашли ее «разоренной и населенной дикими арабами». Яффа, за которую так доблестно сражался король Ричард Львиное Сердце, в гавани которой некогда теснились венецианские галеры, теперь, по мнению этих купцов, превратилась в захудалый второразрядный порт. Основными предметами торговли теперь выступали поташ для изготовления мыла, хлопок-сырец и пряденый хлопок. Вместо того чтобы пасть на колени или предаться возвышенным размышлениям, эти путешественники трехсотлетней давности повели себя в точности так, как сегодняшние туристы на автобусной экскурсии. В Иерусалиме они сгрудились у книги посетителей, чтобы поискать знакомые имена, и насчитали с 1601 г. сто пятьдесят восемь туристов-англичан. На месте Эдемского сада «мы провели некоторое время, срезая веточки и нанося наши имена на большие деревья». На Вифлеемской дороге они столкнулись с местными христианами, «чье ремесло на руках рисовать картинки гроба Спасителя нашего или из другой Святой истории, какую пожелаете; они рисовали синей краской, и делалась это постоянным накалыванием руки двумя иглами». Каждый в группе выбрал себе рисунок из предложенных картинок и получил соответствующую «татуировку».