Читать онлайн «Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей». Страница 76

В декабре 1987 г. в Вашингтоне было подписано соглашение о ликвидации ядерных ракет средней и меньшей дальности в Европе в течение трех лет. Число ракет СССР и США, подлежащих уничтожению, не было равным и примерно определялось соотношением 2: 1. Однако этим соглашением устранялась прежде всего угроза для территории СССР: советские ракеты среднего радиуса действия не могли достигать Америки. После провала августовского путча в 1991 г. советская и американская стороны выдвинули еще более обширный план ядерного разоружения. Его уточнением и конкретной разработкой занимались после распада СССР российские дипломаты.

«Европейская» инициатива 1987 г. положила начало переоценке советских внешнеполитических концепций и средств их осуществления.

Были предприняты необходимые шаги для завершения афганской войны. В соответствии с договоренностями; заключенными в 1988 г., 15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул Афганистан. СССР значительно ослабил давление на своих восточноевропейских союзников, и не только формально, но во многом и фактически, перестав вмешиваться в их внутренние дела. После первых лет перестройки СССР и его союзники поменялись местами — теперь пришла очередь руководителям Советского Союза выслушивать упреки в идеологическом «ревизионизме». «Свобода рук» в Восточной Европе быстро привела к краху коммунистических диктатур в этом регионе. Где-то это произошло мирным, «бархатным» путем, как в Польше и Чехословакии, где-то через кровопролитие, как в Румынии. Организация Варшавского договора в начале 1990-х гг. прекратила существование.

Главной дипломатической проблемой, которую СССР пришлось решать после развала коммунистических режимов в Восточной Европе, стало германское урегулирование. Берлинская стена — символ разъединенной Европы — была разрушена в конце 1989 г. Летом 1990 г. были устранены последние разногласия между СССР и ФРГ по германским проблемам. Первоначальный план Горбачева, предполагавший нейтральную Германию вне НАТО, осуществлен не был. Советские войска выводились из Германии в течение нескольких лет. Правительство ФРГ согласилось построить в СССР необходимое количество жилья для офицеров, служивших в группе советских войск в Германии. Единая Германия брала на себя обязательства уважать границы в Европе и строить свои отношения со всеми странами на мирной основе.

Одним из последствий нового внешнеполитического курса СССР явилась и полная нормализация отношений с КНР. Она была закреплена в советско-китайских договоренностях, достигнутых во время визита Горбачева в Пекин в мае 1989 г. Прекращение афганской войны, сокращение советского военного присутствия в Монголии и вывод вьетнамских войск из Камбоджи — все эти три условия, выдвинутые Китаем в качестве предпосылок для ослабления враждебности между обоими государствами, были выполнены к концу 1980-х гг. Прагматики, находившиеся у власти в Китае, считали излишним и бесцельным повторение словесных угроз и продолжение дорогостоящего военного противостояния на границе. Идеологические разногласия, служившие в течение долгого времени одной из осей советско-китайского конфликта, теперь для обеих сторон потеряли свою значимость.

Первый этап «горбачевских» экономических реформ не отличался ни быстротой, ни впечатляющими переменами. Новая политика инвестиций и структурная перестройка народного хозяйства были перечислены среди главных ускорителей ожидаемого экономического скачка — «ускорения».

Схема «ускорения» была простой: предполагалось уменьшить строительство новых предприятий и покончить с долгостроем. «Высвобожденные средства» должны были, прежде всего, направляться на перестройку модернизацию существующих предприятий на основе последних достижений науки и техники. Именно такая схема: «развитие машиностроения — оснащение предприятий новейшим оборудованием» и должна была, в конечном счете, обеспечить мощный промышленный рывок. Наряду с этим предлагалось усилить административный контроль за качеством продукции (в соответствии с законом о государственной приемке 1986 г.) и расходованием сырья и топлива.

Проблема, однако, заключалась в том, что принимая экономический план — независимо от его размаха и сроков выполнения — власти все равно не имели времени для того, чтобы дождаться его результатов. И они вскоре принимали другой, еще более необычный, глобальный и радикальный план, надеясь, что уж он-то придаст обычному шагу семимильный размах, и можно будет, прибавив ход, уйти от того «девятого вала», который начал захлестывать экономику уже с 1988 г. Но каждое новое экономическое лекарство, по субъективным или объективным причинам, оказывалось опаснее и разрушительнее прежнего.

Обычно второй этап экономической перестройки связывают с изданием закона о государственном предприятии, который вступил в силу с 1 января 1988 г. Этот акт отразил изменение экономического мышления правящей группы после безуспешного эксперимента 1985–1986 гг.

В первоначальном замысле реформы 1988 г. ничего особо революционного не было; это качество ей придали сначала пропагандисты, а затем хозяйственники, превратившие позднее закон о госпредприятии в инструмент разрушения «командной экономики». Предприятиям разрешалось самим искать себе поставщиков сырья и решать, кому они продадут продукцию, оставшуюся у них после выполнения госзаказа. Контроль «верхов» за проведением реформы не был столь цепким и «охранительным», как в 1960-х гг., но и здесь многого сделать не удалось.

Реформы 1980-х гг. отчетливо показали, что экономические перемены столь же тормозились «низами», сколь и «верхами». Не обладая рыночными навыками и не имея нужных посредников, предприятия скорее уповали на государственный заказ — и особенно те из них, которые являлись убыточными и без государственной поддержки обанкротились бы в одночасье.

Закон предусматривал сокращение государственного заказа предприятиям с тем, чтобы они постепенно вступали в рыночные отношения. Разрешалось избрание (вместо назначения) руководителей предприятия: такое новшество должно было расковать низовую производственную инициативу и дать рабочим почувствовать себя хозяевами своего завода, убрать консерваторов, противящихся новаторским приемам. Фактически же быстрого отказа от государственного заказа не произошло. Систему госзаказов пока нечем было заменить, к тому же многие и в «верхах», и в «низах» по разным причинам не хотели этого. Не принесла ожидаемого эффекта и рабочая демократия. Никакого существенного обновления директорского корпуса не произошло. «Демократизация» фабрик и заводов подчас приводила к противоположным результатам: смещали тех директоров, которые жестко требовали соблюдения трудовой дисциплины и выполнения производственных норм.

Закон о государственном предприятии считается одной из основных причин экономического краха начала 1990-х гг. Наиболее часто в связи с этим указывают на три его последствия: произвольное увеличение заработков на предприятиях, сокращение производства дешевых товаров и нарушение хозяйственных связей. Закон 1987 г. не изменил и не смог бы изменить за столь короткое время экономическую систему. Но он углубил трещины, которые в конце концов надломили ее.

Финалом экономических экспериментов «эпохи Горбачева» стала программа «500 дней». Именно за этот срок предполагалось заставить все предприятия перейти на принудительную аренду добиться их приватизации, а также снять контроль над ценами. Чтобы рыночные отношения стали полноценными, намеревались установить контроль над монополистами. Предусмотренный программой рост инфляции, безработицы и цен, по мысли ее авторов, не мог быть долговременным: работающий рынок должен был устранить перекосы в народном хозяйстве и обеспечить экономическое процветание.

Ранний вариант программы сочли в верхах чересчур жестким, и его заменили осенью 1990 г. другим, более расплывчатым и менее обязательным. Б.Н. Ельцин и его окружение тогда же настояли на том, чтобы Россия в одиночку начала выполнять программу в ее первоначальном виде. Но в конечном счете не «сработал» ни один из вариантов программы.

Программа «500 дней» в целом являлась, несмотря на ее подробность и тщательную разработку, не столько экономическим, сколько политическим и даже психологическим документом эпохи. Ее достоинством были не предложенные ею «антикризисные» меры, а то, что впервые устанавливались точные и предельные сроки их осуществления. Несомненно, это была реакция на бесплодные, длившиеся годами разговоры о рынке. Утопизм программы «500 дней» заключался не в том, что выдвинутые ею меры были малоэффективны, а в том, что она не определила механизмов их выполнения. В ней, как это ни парадоксально, в первую очередь были отмечены административные рычаги перехода к рынку, — но последние к тому времени уже не действовали.