Читать онлайн «Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей». Страница 38

«Ликвидация кулачества как класса в районах сплошной коллективизации» означала применение следующих мер: 1) отмена права кулаков на аренду земли; 2) запрет на использование ими наемного труда; 3) конфискация у них средств производства, скота, хозяйственных и жилых построек, семенных запасов — все это передавалось в колхозы в качестве бедняцкого «взноса». Возможность поживиться чужим имуществом (его делили между колхозниками) и обязательность выполнения плана ликвидации кулаков независимо от того, имелись ли таковые вообще, немало способствовали быстроте раскулачивания.

Все кулачество в январе 1930 г. было разделено на три категории. К первой из них относились «организаторы террористических актов и контрреволюционеры»: они арестовывались, а их семьи подлежали высылке в отдаленные районы. Схожей была участь лиц 2-й категории — крупных кулаков, не занимавшихся террором. Они ссылались со своими семьями в другие губернии. 3-й категории — «лояльным» кулакам — отводилась земля в соседних районах в пределах «их» губернии, зачастую необработанная и худшая по качеству. Таких земель хватало не всегда, и примечательно, что когда на одном из совещаний представители с мест сказали об этом секретарю ВЦИК, тот посоветовал «лояльных» кулаков перевести из 3-й категории во 2-ю без излишних формальностей. Характерно, что среди высылаемых «кулаков» нередко оказывались и середняки и даже бедняки: где-то выполняли план по раскулачиванию, где-то просто убирали из деревни всех недовольных колхозами, невзирая на их достаток.

Стремительный «колхозный» рывок, предпринятый в начале 1930 г., в одночасье поставил страну перед аграрной катастрофой. Крестьян буквально загоняли в колхоз угрозами, арестами и конфискациями. Следствием этого стал и резкий падеж поголовья скота (крестьяне не желали отдавать его в колхозы), и сокращение запасов зерна. Вина за это отчасти ложилась на местные органы власти, хотя, надо признать, им пришлось выполнять решения верхов, которые и не могли быть воплощены в жизнь обычными, не крайними мерами.

Статья Сталина «Головокружение от успехов», равно как и постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», увидевшие свет в марте 1930 г., осудили эти «перегибы». Местные импровизации были названы единственной их причиной. Тем самым наказывали плеть, а не руку, хлеставшую ею. Иных виновников тогда не нашли, да и искать их было делом опасным.

Мартовский окрик «верхов» чуть притормозил коллективизацию. Начались выходы из колхозов, на первых порах довольно заметные. Однако никто не отменял обозначенных ранее целей. Предлагалось делать то же самое и в те же самые сроки, но только менее жестко: принципиальных изменений в «колхозном строительстве» не произошло. Разумеется, револьвером не угрожали, но знали и применяли много способов, и изощренных и примитивных, чтобы заставить крестьян примкнуть к колхозам. Осенью 1930 г. выход из колхозов прекратился. Это событие не случайно совпало по времени с началом очередной компании по хлебозаготовкам. С 1929 г. такие компании обычно преследовали две цели: сбор хлеба и прикрепление к колхозам. Зачастую это делалось руками одних и тех же людей и, что очень важно, одними и теми же приемами. «Единоличник» облагался теперь налогами сильнее, чем колхозник; крестьянин это знал и предпочитал вступать в колхоз до уплаты налога, а не после нее.

С 1931 г. коллективизация приобрела чуть более спокойный характер, нежели раньше. Период «бури и натиска» прошел. Был уже создан достаточно отлаженный и мерно работающий механизм принуждения к коллективизации — без крайностей, но и без остановок.

Летом 1930 г. колхозы объединили свыше 23 % крестьянских хозяйств, через год — уже около 53 %. К июню 1932 г. было коллективизировано 61,5 % крестьянских хозяйств, 77,7 % посевных площадей. В это время колхозы и совхозы обеспечили 75 % общего объема государственных заготовок продуктов. Медленно, но последовательно, «дожимали» единоличных хозяев — и число их из года в год уменьшалось. В 1934 г. коллективизацией было охвачено 71,4 % крестьянских хозяйств, в 1935–83,2 %, в 1936–90,5 %, в 1937–93 %.

По мере развития коллективизации менялся и облик колхозов. Исторически в Советской России существовали три формы коллективных хозяйств:

1) Коммуны. В них общим было все, вплоть до мелкой птицы и приусадебных огородов. Полученные доходы делились поровну. Экономические союзы «коммунаров» являлись скорее следствием объединявшей их участников идеи, а не хозяйственных потребностей; в этом отношении они были в чем-то близки сектантам. Коммуны никогда не были широко распространены — ни в годы Гражданской войны, когда они считались основной формой коллективных хозяйств, ни тем более позднее.

2) ТОЗы (Товарищества по совместной обработке земли). Здесь крестьяне имели общую землю и вместе трудились; их инвентарь и скот не обобществлялись.

3) Сельскохозяйственная артель, или колхоз. Здесь общей становилась не только земля, но и все средства производства. Во владении крестьян оставались лишь жилой дом и приусадебные огороды, а также некоторое количество скота.

В 1929 г. коммун было очень мало, а соотношение между ТОЗами и колхозами в общей массе коллективизированных хозяйств примерно составляло 2: 1. Колхозы стали не только преобладающей, но и единственной формой крестьянских коллективов вследствие того, что ТОЗы и коммуны просто «переводили» на Устав сельскохозяйственной артели, принятый в 1930 г.

Коллективизация на первых порах привела к резкому сокращению урожайности сельского хозяйства, уменьшению поголовья скота, снижению интенсивности и производительности труда. Такова цена любого аграрного переворота — и «социалистического», и «капиталистического». Сложнее было с другим. Коллективизация привела к преобладанию административных приемов регулирования сельского хозяйства над экономическими. Конечно, колхозная оплата труда все же предусматривала большие заработки за лучший и более качественный труд. Но различия в оплате крестьян не были существенными, они не могли побудить их работать в полную силу — они предлагали слишком низкую цену за это. Новый аграрный порядок не просто отличался от прежнего — он был с ним несопоставим. Крестьянин словно погрузился в другой мир — мир, где исповедуемые им ценности не имели значения, где не было традиций, мир, которого крестьянин не понимал и к которому не мог приспособиться. Из хозяина его сделали поденщиком, надеясь, что он будет работать как хозяин, но он трудился еще хуже поденщика.

Аграрная экономика после коллективизации была основана на принуждении к труду. На первых порах это принесло какие-то плоды: отнять можно было легче, больше и быстрее, чем обменять. Но чем скорее крестьяне убеждались, что у них будут отнимать, тем бо́льшую бедность они предпочитали, тем меньше они давали, тем меньше у них можно было отнять. Вый ти из этого порочного круга сначала пытались больше кнутом, чем пряником, затем, в послесталинские времена, — больше пряником, чем кнутом, — но и то, и другое одинаково мало помогало. Коллективизация была относительно простым путем решения аграрных проблем, но за эту простоту пришлось платить дорогой ценой: сиюминутные выгоды обернулись долгосрочными убытками.

Промышленный подъем 1921–1925 гг. во многом был обеспечен вводом в действие ранее остановленных предприятий. Выпуск промышленной продукции в 1925 г. составил 75,5 % от довоенного уровня, в 1926–98 %.

Разумеется, это «средние» цифры: в разных отраслях промышленности темпы восстановления были неодинаковыми. Если по производству электроэнергии и продукции машиностроения уровень 1913 г. был существенно превзойден в 1925 г., то по добыче важнейших видов сырья достичь довоенных показателей к середине 1920-х гг. не удалось.

Таблица 9

Темпы роста промышленной продукции в 1920-е гг. (1913=100)

Во второй половине 1920-х гг. темпы промышленного роста замедлились. Дальнейшее ускорение экономического развития требовало нового масштабного промышленного строительства на основе современной технологии.

Мощный промышленный рывок в 1928–1932 гг. был осуществлен путем максимального напряжения сил и широкого изъятия средств у населения — открытого и косвенного. Хотя в ряде случаев не были достигнуты показатели, определенные первым пятилетним планом, промышленный «большой скачок» нельзя не признать впечатляющим.

Таблица 10

Основные показатели экономического развития за 1928–1932 гг. (1928=1)