Читать онлайн «Диверсанты Сталина. Спецназ НКВД в тылу врага». Страница 44

По мнению автора, непосредственно борьба фашистов против партизан заключалась в боевых операциях, разведке, охране коммуникаций и пропаганде.[425]

Один из первых приказов по проведению боевых действий против партизан появился 19 июля 1941 года. Он требовал фактически непрерывного поддерживания в немецких частях состояния тревоги, запрещал передвижение одиночных солдат, предписывал всегда держать оружие наготове для открытия огня. Предусматривалось создание специальных конных патрулей для охраны дорог, проведение внезапных и повторных налетов на населенные пункты, прочесывание местности и т. д.[426]

По мере расширения и усиления партизанского движения ожесточается характер немецких приказов. Так, в приказе 4-й танковой армии от 30 августа 1941 года предписывалось: «До наступления темноты упаковывать и сохранять секретные документы таким образом, чтобы, в случае нужды, гарантировалось их полное уничтожение»[427]. Запрещалось говорить о служебных делах в присутствии «безобидных» крестьян, которые различными, незначительными вопросами, по мнению германского командования, преследовали шпионские цели.

Начиная с августа 1941 года, немецкое командование приступает к формированию для борьбы с партизанами специальных моторизированных и конных отрядов, вооруженных вплоть до минометов.[428]

С осени 1941 года при многих германских дивизиях были созданы истребительные команды, отряды и батальоны по борьбе с партизанами. Там, где партизанское движение уже в первые месяцы войны приняло широкий размах, немцы использовали против них целые соединения. Однако не всегда крупномасштабные войсковые операции против партизан были удачными. Так, операция кавалерийской бригады СС, проведенная с 28 августа по 3 сентября 1941 года в районе Пинских болот и реки Припять, провалилась[429]. Таким образом, гитлеровцы пришли к выводу, что тактика проведения малых операций мелкими группами наиболее эффективна. Но развернувшееся партизанское движение вынуждало немцев применять в борьбе с партизанами крупные силы, вплоть до дивизий.[430]

То же постигло и войсковые операции гитлеровцев «Михаэль» и «Дрейк», проведенные осенью 1942 года в Белоруссии и на Украине[431]. Танки в лесу показали свою непригодность, застревали в болотах, а шум их моторов предупреждал партизан об опасности, так как был слышен за несколько километров. Личный же состав немецких батальонов особого желания нападать на партизан без поддержки танков не испытывал.[432]

Уже осенью 1941 года наиболее трезвые немецкие генералы признавали, что инициатива принадлежит партизанам и что для успешной борьбы против них немцы должны учиться у самих партизан. Так, генерал Роквес в секретном приказе № 1198/41 от 14 сентября 1941 года прямо говорил: «В лице русских партизан мы встречаем очень деятельного, ловкого, подвижного и решительного противника, который отлично умеет использовать местность, проводит свои операции преимущественно по ночам и, действуя в собственной стране, в большинстве случаев пользуется поддержкой населения»[433]. Подобное откровенное заявление в приказе № 52 от 14 сентября 1941 года высказывал и генерал Шенкендорф.[434]

Командир 2-го армейского корпуса в секретном приказе 1540/441 от 23 ноября 1941 года дает такую установку: «Русских следует бить их же оружием».[435]

Для борьбы с партизанскими формированиями, кроме своих войск, гитлеровцы использовали войска союзников и полицейские батальоны из предателей и изменников Родины. Так, в Старо-Дубском районе Смоленской области против партизан действовал отряд из 30 процентов мадьяр, 30 процентов румын, З0 процентов русских, 10 процентов чехов[436]. Причем при наступлении на партизан немецкие части, как правило, шли последними, пропуская вперед союзников, впереди которых шла полиция из местного населения.[437]

В начальный период войны гитлеровцы вели разведку армейскими частями, а в ближнем тылу частями СС, дивизиями охраны тыла и полицейскими батальонами. В дальнейшем для разведки партизанских формирований немцы стали формировать разведгруппы от 2–4 человек до взвода. Кроме наземной, фашисты вели авиаразведку, а также добывали сведения путем захвата документов. Особенно стремились захватить списки партизан и советских работников.[438]

Подобные попытки были особенно эффективны в начале войны. Так, например, 14 июля 1941 года в самолете, совершившем вынужденную посадку, было захвачено донесение начальника Управления политической пропаганды Северо-Западного фронта бригадного комиссара Рябчего на имя заместителя наркома обороны Л.З. Мехлиса. В донесении сообщалось о численности, организации, районах действия, задачах, вооружении и кадрах партизанских отрядов в районе Северо-Западного фронта. Документ был доставлен в Главную ставку германского командования и на другой же день разослан в штабы соединений.[439]

Обращает на себя внимание то недопустимое обстоятельство, что донесение бригадного комиссара либо не было зашифровано, либо очень быстро поддалось расшифровке.

В связи с захватом этого документа германское Верховное командование издало приказ, приравнивающий партизан к вооруженным бандитам и предписывающий их беспощадное и поголовное уничтожение.

В руки германской разведки попала также инструкция для партизанских групп, которая была переведена на немецкий язык. По мнению аналитиков Разведупра, она была использована при разработке «Наставления по борьбе с партизанами».[440]

Оккупантам удавалось захватывать секретные документы и благодаря оплошности отдельных партизанских отрядов. Так, 23 ноября 1941 года штаб 123-й немецкой пехотной дивизии разослал список бойцов отряда и памятку, разработанную комиссаром партизанского отряда. Оба документа были найдены в седле лошади, которая без чьего-либо присмотра паслась на лугу.[441]

Одним из источников информации, получаемой германской разведкой, были допросы пленных, при которых гитлеровцы не гнушались никакими способами, чтобы выбить показания от пленных красноармейцев, партизан и гражданских лиц. Давались прямые указания избивать допрашиваемых, угрожать им смертью для того, чтобы те сообщили нужные сведения[442]. Так, в директиве штаба 256-й немецкой пехотной дивизии от 5 августа 1941 года указывалось: «Опыт показывает, что арестованные только тогда дают показания, когда к ним применяется принуждение или угроза смертью. Мягкость не должна иметь место».[443]

Германским командованием был также издан приказ, чтобы расстреливать пленных партизан только после того, как получат от них нужные сведения.[444]

С этой целью оккупанты активно использовали внутрикамерную разработку. Приказ по 25-й мотопехотной дивизии от 8 ноября 1941 года гласил: «Подслушивать арестованных нужно с помощью переводчиков и подсаженных к ним русских, склонных к предательству. Это может привести к настоящим открытиям относительно партизан».[445]

Осуществляя борьбу с партизанским движением, фашисты активно использовали агентуру, насаждая своих негласных помощников в партизанских отрядах и среди местного населения[446]. Как только немецкие войска занимали тот или другой населенный пункт, гестаповцы сразу же приступали к вербовке населения. Пускали в ход все, начиная с хорошего обращения и кончая пытками, вплоть до расстрела, заставляя жителей давать подписку в том, что обязуются служить им верой и правдой и работать по их заданиям.

Начальник тылового района Северного фронта в директиве № 1198/41 от 14 сентября приказывал: «Создать широкую сеть секретных агентов, хорошо инструктированных и знающих ближайшие пункты явки. Создание этой организации является совместной задачей дивизий охраны тыла и тайной полевой полиции».[447]

Комендатурам на местах, согласно распоряжению Верховного командования, вменялось в обязанность создавать информационную сеть агентов и доверенных лиц из местного населения[448]. В местах наиболее активной деятельности партизан агентурная сеть соответственно увеличивалась.

Для усиления борьбы с партизанским движением и советской разведкой на Украине, в Белоруссии, Крыму и республиках Прибалтики наряду с управлениями полиции безопасности и СД в марте 1942 года был создан специальный орган — Зондерштаб «Р» (Особый штаб «Россия»). Он организовывал работу по выявлению дислокации партизанских отрядов, их руководящего состава, численности, партийной прослойки, по совершению террористических актов над их командно-политическим составом.[449]