Читать онлайн «Доколумбовы плавания в Америку». Страница 25

Упоминание о "застывшем вонючем море" в рассказе о походе смельчаков свидетельствует о достоверности источника. Однако никоим образом нельзя считать, что речь здесь идет об огромном Саргассовом море. Скорее всего мореплаватели встретились со скоплением водорослей, какие часто попадаются недалеко от Гибралтарского пролива. Арабы плыли, очевидно, из Лиссабона в юго-западном направлении и достигли Канарских островов, откуда их, однако, вскоре заставили убраться. Португальцы, стремящиеся утвердить свой приоритет в частичном открытии Канарских островов в 1341 году, оспаривают факт посещения их арабами. Но у нас нет никаких оснований отрицать его.

Идриси было кое-что известно о Канарских островах, причем не только из сообщений Птолемея. Это можно утверждать с уверенностью, поскольку у арабского географа встречается краткое сообщение о том, что флотоводцу Ахмеду Ибн-Омара было поручено выйти с эскадрой в море на поиски острова, о существовании которого догадывались по клубам дыма, иногда появлявшимся к западу от Сафи. Вероятнее всего, то были извержения вулкана на острове Тенерифе. К сожалению, у нас нет сведений о результатах похода эскадры. Но о том, что арабы доходили до Канарских островов, свидетельствует еще один факт — в рассказе Идриси упоминается Асафи: "Это самая отдаленная гавань, какой удавалось достигнуть кораблям древних; в наше время (т. е. в 1150 году) суда заходят и на четыре дня плавания дальше".

Значение Сафи для арабских купцов в конце средневековья заключалось в том, что отсюда часто отходили караваны, направлявшиеся через долину Золотой реки (Уэд-Дра) в золотоносные земли негритянского царства Мали. Маргурим — так называли смельчаков, что в переводе означает "обманутые в своих надеждах". Нельзя не отметить сходства между экспедицией арабов и путешествием малийского султана в начале XIV века. В обоих случаях наблюдается разительный контраст между грандиозными планами ("исследование протяженности океана", "достижение противоположного берега океана") и более чем скромными результатами[150].

Таким образом, если оценивать деятельность арабских мореплавателей по изучению Атлантики, то результаты следует считать более чем скромными: один-единственный отраженный в письменных источниках поход на Канарские острова и каботажные плавания в районе Пиренейского полуострова и Северной Африки (Марокко). Здесь и речи не может идти о каком-либо проникновении арабов в Америку!

И все же не будем забывать, что нашу планету люди открывали сообща. Почти все культурные народы древности и раннего средневековья внесли свою лепту в подготовку и конечный успех Великих географических открытий европейцев. Истина состоит в том, что португальские и испанские мореплаватели еще в XV веке получили от арабов многие ценные познания, карты, лоции и технические приспособления, обеспечившие португальцам успешное открытие морской дороги в Индию вокруг Африки, а испанцам — "прорыв" через Атлантику в Новый Свет.

Так, косой парус для маневрирования, известный как "латинский", был изобретен именно арабами.

"Впервые установив закон обратной пропорциональной силы встречного ветра относительно площади паруса на океанских просторах, впервые применив и усовершенствовав косой парус в условиях широкой акватории, впервые поставив в своих океанских плаваниях между носовыми и кормовыми косыми парусами прямоугольный (для наращения инерции при попутном ветре), впервые отладив сложную систему лавирования по оси фарватера, арабы предрекли высокую маневренность своих грозных кораблей в средиземноморских водах, но более того — технически подготовили возможность осуществить великие плавания Колумба и Васко да Гамы, Магеллана и Кука"[151].

Вопросу арабского влияния на европейскую культуру — от астрономии до поэзии — можно посвятить целую книгу, и даже не одну. Для нас же здесь важно еще раз подчеркнуть огромную роль арабов в развитии географических знаний и мореходства в странах Европы, особенно Испании и Португалии. Кроме общеизвестных зенита и надира, европейцы усвоили 210 арабских наименований звезд, в том числе таких, как Альдебаран, Альтаир, Вега, Ригель. Поныне пестрит арабскими терминами и морской словарь горделивой Европы.

"Здесь роль сынов дальних пустынь и вод, — писал известный арабист Т.А.Шумовский, — настолько позабыта, что до сих пор и специалистов удивляет арабское происхождение таких всемирно известных слов, как адмирал, арсенал, баржа, бизань, галера, кабель, муссон… Все это дает средневековой арабской культуре мореходства право на благодарную память нашего века…"[152].

В старых англосаксонских хрониках VII–IX веков есть немало сообщений о набегах неведомых до того морских разбойников на побережье Англии. Разгрому и опустошению подвергались многие прибрежные районы Шотландии, Ирландии, Уэльса, Франции и Германии[153]. Некоторые мудрецы объясняли причину несчастий Божьей карой за прошлые прегрешения и ссылались на прорицание библейского пророка Иеремии: "От севера откроется бедствие на всех обитателей сей земли"[154].

Действительно, пираты, нападавшие на мирные европейские города и селения, были выходцами с севера — из Скандинавии, поэтому их и стали называть норманнами — северными людьми. От их стремительных набегов долгое время не было никакой зашиты.

"Завидев корабли под полосатыми или красными парусами с головами драконов… на высоко вздымавшихся форштевнях, жители приморских районов… бросали дома и поля и спешили укрыться в лесах вместе со своим домашним скарбом и скотом. Замешкавшиеся погибали под ударами боевых топоров пришельцев или становились их пленниками.

Вместе с награбленным имуществом их грузили на корабли и увозили на север.

Все, что пираты не могли захватить с собой, уничтожалось: скот убивали, дома сжигали. Попытки оказать им сопротивление поначалу были безуспешны. Хорошо вооруженные, бесстрашные северные воины, охваченные жаждой добычи и возглавляемые прославленными вождями, легко рассеивали неорганизованные толпы крестьян, отвыкших от военного дела и приученных скорее обращаться с плугом и граблями, чем с мечом и копьем. Постоянно враждовавшие между собой феодалы Западной Европы не могли объединиться для того, чтобы дать отпор дерзким грабителям"[155].

На великолепных кораблях и с превосходным оружием норманны плыли от угрюмых скал своей родной Скандинавии в богатые страны: на юг — до Сицилии, на юго-запад — в Англию и Ирландию, на восток — по всей Волге до Каспия.

И это нашествие свирепых северян-язычников длилось почти три столетия — с конца VIII до второй половины XI века. Во Франции их называли норманнами; в Англии — датчанами, независимо от того, из Дании или Норвегии они приплывали; в Ирландии — финнгалл ("светлые чужеземцы" — норвежцы) и дубгалл ("темные чужеземцы"— датчане); в Германии — аскеманнами; в Византии — варангами, а на Руси — варягами. В самой же Скандинавии воинов, совершавших походы в другие страны, именовали викингами. Правда, многие ученые считают, что этот термин придумали не сами скандинавы, а жертвы их нападений[156]. И действительно, жители стран, испытавших на себе все ужасы набегов викингов, видели их обычно в железных кольчугах и шлемах, с мечами или боевыми топорами в руках, грабящими и убивающими, жестокими и алчными людьми. Именно такими описаны они в западноевропейских средневековых хрониках. Такими и вошли они в историю.

Однако это была далеко не вся правда о жителях суровой Скандинавии. Только сейчас благодаря успехам науки современные исследователи смогли увидеть тех, кто пахал землю, косил сено, ловил рыбу, пас скот, занимался ремеслом-словом, народ Скандинавии, создававший своим трудом экономическую основу, на которой строилась вся культура эпохи викингов[157].

Каждое племя викингов имело свой маршрут походов и завоеваний. Шведы обычно шли на восток, на земли Руси. Датчане предпочитали побережье Англии и Франции. Один морской маршрут в силу географического положения Норвегии был почти исключительно норвежским — путь на запад через северную часть Атлантики. Сначала они ходили на Шетландские и Гебридские острова, на Мэн, потом на Фарерские острова, а в середине IX века достигли Исландии. Самый опасный и длинный переход был в Гренландию. Первым проложил туда дорогу Эйрик Рыжий. Затем Лейф Эйриксон одолел последний короткий отрезок и ступил на побережье Северной Америки[158]. Об этой долгой и трудной эпопее рассказывают старинные скандинавские саги. Но можно ли верить сагам, этим средневековым сказкам, где быль переплетена с вымыслом? Позже мы еще вернемся к этому вопросу, а сейчас самое время рассказать о главном богатстве и главном оружии викингов — их кораблях.