Читать онлайн «Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек». Страница 48

Это выражено с предельной ясностью: «Следовательно, захват еврейских культурных ценностей представляет собой всего лишь репрессивную и относительно мало-значимую меру против евреев, наших врагов на протяжении многих десятилетий».

ERR работает быстро — всего за две недели опустошает полки парижских библиотек, общественных и частных. Леон Блюм «любит красивые книги, необычные мысли, общество культурных людей, он ведет изысканную жизнь в своей прекрасной квартире»; однако в его «прекрасной библиотеке» вдруг не остается ничего. Как и у Жана Зея, 10 января 1941 г., или Жюля Моша, Жюля Ромена, Марка Блока, Тристана Бернара, Жюльена Бенда и Анри Мастеро, если ограничиться самыми известными именами. ERR работает хорошо: рубрикация елико возможно сохраняется. Так, в Израильском союзе десятки тысяч изданий, прежде чем оказаться в ящиках, метр за метром фотографируются на полках.

Иоганн Похл оправдал ожидания. Этот эксперт, получивший специальное образование в Иерусалиме, рыщет по Европе, чтобы лично отобрать лучшие книги в еврейских библиотеках для Института изучения еврейства; он плачется, что другие офицеры, стоит ему отвернуться, хватаются лишь за красивые переплеты. Вот он в Вильнюсе, где только 20 тысяч изданий из трехсот синагог привлекают его внимание; остальные 80 тысяч идут на переработку. А вот в Салониках, гнезде библиофилов и издателей с той поры, как дон Гедалия в 1513 г. основал здесь свой дом по выпуску книг на древнееврейском и на ладино[41]. Почти пять веков этот город был потаенным Иерусалимом, с согласия османских султанов. Несмотря на семь грандиозных пожаров, уничтоживших легендарные собрания, издатели во множестве имеют древние Пятикнижия, Хаггадот и Махзорим, рукописные свитки с миниатюрами, а также иудео-испанские романы и другие сборники «Комплас»[42] времен первопечатников. Герр доктор Похл одаряет инструкциями и доверием мудро подобранную команду, куда входят поэт, полицейский и армянский переводчик. Добыча: еще десять тысяч первоклассных экземпляров; направление: Франкфурт.

Похл делает своим лозунгом «Judenforschung ohne Juden» мечту Розенберга: еврейские исследования без евреев. Благодаря их усилиям в Познани, Берлине и Франкфурте собрана самая грандиозная из когда-либо существовавших коллекция древнееврейских текстов и материалов по истории еврейского мира. Созданная посредством конфискаций и истребления владельцев, не каталогизированная должным образом и толком не размещенная, эта нечеловеческая библиотека окажется совершенно бесполезной и вскоре будет частично уничтожена бомбардировками, заново разграблена. Какую философскую тайну, чуть ли не философский камень, надеялись обнаружить ее ревностные организаторы? Похоже, никто не изучал двусмысленный аспект библиофильских устремлений национал-социализма, возможно основанных на некой игре воображения и, конечно, на недоразумении, которое чувствуется в словах Розенберга о «нашем идеологическом противнике». С другой стороны, разве нельзя представить, как столь систематическое погружение в богатую еврейскую культуру в конечном счете приводит к прямо противоположному эффекту — перелому в настроениях изначально враждебного к ней «студента»?

Когда OMGUS[43], иными словами, Эйзенхауэр и его солдаты заняли Франкфурт, три миллиона украденных нацистами книг были собраны в Оффенбахе, на складах компании «Фарбен», знаменитого концерна, который не только изобрел газ циклон Б, но также окрылил начинающего канцлера Гитлера. Капитан Сеймур Дж. Помренс и его команда отменно справились с реституцией: к концу 1946 г. две трети изданий вернулись к владельцам. Остальное принадлежало библиотекам, включенным в Институт Розенберга, и вокруг этих книг стали кружить многочисленные американские делегации: все знали, что претензий никто не предъявит. Некий профессор Джером Майкл без околичностей писал в Государственный департамент: «Европа перестала быть центром еврейской культуры и духовности, и маловероятно, чтобы она когда-либо вернула себе эту роль». JCRF, Американский фонд восстановления еврейской культуры, оказывал умеренное сопротивление. «Каждый раз, когда нам встречается владелец хотя бы шести книг, — пишет генеральный секретарь фонда Ханна Арендт, — мы делаем все возможное, чтобы найти либо его самого, либо наследников». В целом сто пятьдесят тысяч осиротевших изданий направились в американские библиотеки, главным образом в Библиотеку Конгресса, которая уже в начале 1946 г. прислала одного из своих сотрудников со специальным заданием во Франкфурт.

Но отрешимся от этой гонки за еврейскими библиотеками во имя некоего непостижимого озарения. В Париже действительность выглядела куда более грязной, и Жан Кассу писал: «Еврей — это наименование, которое дают объекту агрессии и грабежа. Еврей тот, кому предназначено быть обворованным, растерзанным, поджаренным. У нас бандиты называют таких лохами или Фрайерами. Но нашим бандитам никогда не приходило в голову создавать огромную идеологическую систему и определять ею судьбу целой нации». Известен факт, что параллельно с грандиозными изъятиями ERR, которая в конечном счете превратилась в своеобразный пылесос произведений искусства для Геринга, в январе 1942 г. создано подразделение, грабящее даже бедняков: M-Акция, или «Мебель-Акция», призванная забирать имущество «евреев, которые уже бежали или собираются уезжать», в Голландии, Бельгии, Люксембурге и Франции. Руководит всем этим некий барон Курт фон Бер, который очень рано стал позором семьи; он держал антикварный магазин на проспекте Токио, а теперь носит фантастические мундиры и на два года бронирует каждый вечер столик «У Максима». Настоящий «военный мародер», по свидетельству узника Марселя Лоба, которого заставили сортировать книги; барон хвастался, что опустошил 69619 квартир (38 тысяч в Париже), в которых не осталось даже листка бумаги или начатой бутылки молока.

В Париже это имущество свозилось в «лагерь Аустерлиц», пятиэтажное здание, расположенное по адресу: набережная Гар, 43 — четыреста узников из лагеря Дранси сортировали здесь рояли, драгоценности, посуду, игрушки и т. п. Здесь были «стенды всякого сорта, казалось, что находишься в Галери Лафайет»; время от времени «эти господа заходили выбрать подарок для любовницы, просили его красиво упаковать или же оставляли адрес для доставки. И часто случалось, что узники сгружали из грузовиков собственные вещи», как рассказывал один свидетель на процессе Эйхмана. Там, по всей вероятности, находились книжные собрания немецкого политика Норберта Маркса, Марка Блока и сына Эмиля Дюркхейма, возможно, рядом с «469 килограммами» из библиотеки Вальтера Беньямина, захваченной на улице Домбаль, когда писатель устремился в бегство навстречу смерти. Актер Робер Манюэль, который также был «библиотекарем» в Аустерлице, видел, как пришла и исчезла его замечательная коллекция театральных брошюр XIX в., наряду с библиотеками Гюстава Коэна, Фернана Вормса (весь каталог Лемера) и Рене Блюма; ему приходилось сортировать до 15 999 книг за неделю: самые красивые свозились в большой гараж по адресу: улица Ришелье, 104; там свой отбор производил издательский дом Вердье-Дюфур, все прочее отправлялось на переработку. Узники также прибегали к актам систематического саботажа: одна женщина рассказывает, что она разбивала молотком деку, чтобы навсегда испортить звучание рояля или фортепьяно; Робер Манюэль уничтожал по тому в каждом полном собрании сочинений и вырывал страницы в отдельных ценных книгах. Марсель Лоб, в свою очередь, крадет и прячет все, что кажется ему интересным с библиофильской или научной точки зрения, например важные бумаги из коллекции Кра (издателя), заметки и карточки профессора Асколи. Однако свое свидетельство он завершает тем, что все исчезло в огне, который положил конец «этому оригинальному предприятию», хотя и «до пожара наши склады… были ограблены сначала нацистами, а потом жителями квартала».

Бедные, большей частью ни на что не пригодные богатства, которые собрала «Мебель-Акция», в 26984 вагонах, образовавших 674 состава, отправились на обустройство оккупированных районов на востоке Германии. Зато культурным наследием по приказу фюрера целиком и полностью занималась ERR. Известно, что 12 февраля 1943 г. в Бельгии двадцать ящиков с книгами прибыли из сортировочного центра в Антверпене на специальный склад на улице Ливурн в Брюсселе. Из еврейских библиотек Парижа четыреста сорок два ящика были отправлены в рейх 8 августа 1944 г., согласно самому последнему рапорту фон Бера. Но всех поездов мира оказалось бы недостаточно: сотни тысяч изданий остались на перроне.

Едва закончилась война, как временное правительство Франции принимает в качестве одного из приоритетов решение вопроса об украденных книгах. «Подкомиссия» книги в Комиссии по возврату художественных ценностей (SCL) создана в ноябре 1944 г.; указ от 11 апреля 1945 г. устанавливает правила возмещения: вернуть наследникам ограбленных людей идентифицированные книги, остальное передать библиотекам, пострадавшим от войны и оккупации, особенно издания «профессионального» назначения. Быстрейшее восстановление фондов по видимости является благородной целью, однако принятые чиновниками меры выглядят торопливыми и довольно циничными. Все прекрасно знают, что владельцы в подавляющем большинстве не имели экслибрисов и, главное, что они не вернутся. Поэтому Управление по конфискованному имуществу в Страсбурге, например, которому досталось от немцев около миллиона изданий, «чьих владельцев никогда не удастся установить», запрашивает на столь же неуклюжем, сколь подобострастном французском, «каковы практические правила распределения или продажи этих книг?». Случай объективен: в одной папке Национального архива находят затесавшиеся туда показания о консьержке с улицы Эскуф в Париже, которая, подобно сотням других, забирает себе мебель из спальни жильцов, недавно арестованных гестапо. Соседке, которая считает, что нельзя так спешить, она отвечает: «Их судьба решена» (какой-то чиновник сделал помету синим карандашом на полученном им рапорте: «Проверить, не она ли донесла на них»).