Читать онлайн «Великая северная экспедиция». Страница 7

О первом плавании Беринга на Камчатку нам уже известно. В 1730 году Беринг был произведен в капитан-командоры. С предложением его - организовать вторичное плавание на сибирские окраины - мы уже ознакомились. Во вторую свою экспедицию, в сопровождении двадцативосьмилетней жены и обоих сыновей, он отправился уже в почтенном возрасте: ему было 53 года.

Разноречивые характеристики Беринга, видимо, объясняются той огромной ролью, которую он играл во второй камчатской экспедиции, снискавшей ему, как обычно в то время водилось в подобных случаях, много врагов. Неопределенности мнений о Беринге способствовала также и та поистине "склочная"' атмосфера, которая водворилась в экспедиции едва ли не с самого начала. "В нравах офицеров этой экспедиции вообще, русских и иностранных, замечается некоторая грубость, - это отражение века; проявляются постыдные наклонности к вину, взяткам и тяжбам - явления, конечно, случайные; но особенно грустно и бедственно было недружелюбие почти всех членов экспедиции почти во все время ее продолжения. Не знаем, чему приписать его: нравам ли, местности ли, стечению ли обстоятельств, или слабости начальника? Но оно затемняло и унижало прекрасные подвиги мужества, терпения и труда, ослабляло силы и способствовало неудачам".*

Характеризуя Беринга как человека излишне мягкого, в противоположность его коллеге, зверски суровому Шпангбергу, Соколов замечает, что Беринг был человек знающий и ревностный, добрый, честный, но крайне осторожный и нерешительный, легко подпадавший под влияние подчиненных и потому мало способный начальствовать над экспедицией, особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была восточная Сибирь в начале XVIII века.

Несомненно, эта односторонняя, а потому и неверная характеристика Беринга совершенно искажает его образ. Необычайные твердость, настойчивость и мужество Беринга, о чем свидетельствуют многие обстоятельства его жизни, а также и подчиненные, никак не вяжутся с заявлением о его слабости и излишней уступчивости. Здесь налицо обычная, ошибка многих, смешивающих скромность и кроткий нрав со слабостью.

Близко наблюдавший Беринга Стеллер дал о нем такой отзыв: "Беринг не способен был к скорым и решительным мерам; но, может быть, пылкий начальник при таком множестве препятствий, которые он везде встречал, исполнил бы порученное ему гораздо хуже. Винить можно его только за неограниченное снисхождение к подчиненным и излишнюю доверенность к старшим офицерам. Знание их уважал он более, нежели бы следовало, и чрез то вперил им высокомерие, которое переводило их нередко за границы должного повиновения к начальнику. Нередко признавался он, что вторая камчатская экспедиция свыше сил его, и жалел, почему не поручили исполнение сего предприятия россиянину". Методы военной казармы никогда не были в ходу у Беринга, к тому же он, точно следуя инструкции, ничего не мог предпринять без предварительного совета с подчиненными. Это объясняет нам очень многое в его поведении и в отношениях его к сослуживцам.

Но вот и иная характеристика Беринга, данная ему известным натуралистом Карлом Бером, основательно изучившим Великую Северную экспедицию и правильно постигшим подлинную роль начальника в этом невиданном по масштабу и трудностям предприятии. "Нельзя не удивляться его мужеству и терпению, - замечает Бер, вспомнив, что он должен был преодолевать невероятные трудности, строить в одно время в разных местах суда, высылать огромные транспорты провианта и корабельных принадлежностей через пустынные дикие страны, как, например, разом 33 тысячи пудов тяжести из Якутска в Охотск, что постоянно, и в особенности при съемке северного берега, он встречал препятствий больше, нежели ожидал, и что при всем том он боролся с этими трудностями, не унывая".

Эта характеристика Бера показывает нам Беринга каким он был в действительности; несомненно, слабость и несамостоятельность не могли иметь места в деле, за которое взялся Беринг.

Преуменьшение заслуг Беринга и невыгодная его аттестация бывали не раз. Да будет позволено привести еще одну цитату, воздающую должное этому выдающемуся моряку. Более ста лет тому назад Василий Берх писал: "Ежели целый мир признал Колумба искусным и знаменитейшим мореплавателем, ежели Великобритания превознесла на верх славы великого Кука, то и Россия обязана не меньшею признательностью первому своему мореплавателю - Берингу. Достойный муж сей прослужил в Российском флоте 37 лет со славою и честью, достоин по всей справедливости отличного уважения и особенного внимания. Беринг, подобно Колумбу, открыл россиянам новую и соседственную часть света, которая доставила богатый и неисчерпаемый источник промышленности".

Весьма крупную роль в излагаемом плавании сыграл и ближайший помощник Беринга - капитан Чириков. Он внес существенные изменения в план путешествия к берегам Америки, облегчив таким образом все плавание. Он указал, между прочим, на неопределенность инструкции, где было сказано, что для достижения американского берега необходимо следовать до мексиканской провинции, следовательно на юго-восток от Камчатки, в другом же пункте рекомендовалось итти до 67° северной широты и выше, т.-е. на северо-восток.

Чириков предложил - границею исследования американского берега определить 50-60°, так как южнее "для одного уведомления об Америке" итти нет надобности, а северный берег должна обследовать та партия экспедиции, которой предназначено, следуя из устья Лены, обогнуть Чукотский нос. Им было также предложено - корабли для экспедиции строить не на Камчатке, как предполагалось, а в Охотске. Чириков разработал еще программу наиболее удобной перевозки грузов из сибирских центров в Охотск. Этот достойный мореплаватель снискал к себе глубокое уважение всех своих товарищей. "Весьма замечательно, говорит Соколов, - что в кляузных делах этой экспедиции, в которой все члены перессорились между собой и чернили друг друга в доносах, имя Чирикова остается почти неприкосновенным; мы не нашли на него ни одной жалобы".

В Сибирь с Чириковым отправились его жена и дочь. Разрушив в камчатской экспедиции вконец свое здоровье, Чириков уже не смог поправиться. По окончании ее он находился в Енисейске "в крайней слабости здоровья своего; к томуж и от цынготной болезни, которая постигла его в бытность в камчатской экспедиции, совершенно не освободился, понеже от оной и поныне некоторые зубы у него трясутся". Скончался Чириков в 1749 году в Петербурге от чахотки. Он оставил интереснейшие отчеты о Великой Северной экспедиции.

Третьей яркой фигурой экспедиции является соотечественник Беринга капитан Мартин Петрович Шлангберг. Самоотверженный, решительный и опытный мореплаватель, Шпангберг, однако, вследствие своего неукротимого нрава и грубости надолго оставил по себе в Сибири дурную славу. Его характеристика в изображении уже цитированного нами А. Соколова крайне нелестна. Соколов повествует о нем как о человеке без образования, жестоком до варварства и к тому же жадном до приобретений. "Молва о нем, - писал он, - разнеслась по всей Сибири и долго хранилась в народной памяти. Напуганные его самовольством и дерзостью, сибиряки видели в нем: некоторые - "генерала", другие - "беглого каторжника", всегда сопровождаемого огромной собакой, которою, говорили, при случае он травил оскорблявших его".

Но ничто не характеризует в такой степени крутых и жестоких нравов того времени и черствой неблагодарности правительства, как случай с самим Шпангбергом. Когда, по окончании экспедиции, сделавший так много для нее моряк, бывший несколько раз на краю гибели и отчаянно голодавший, не испросив разрешения, возвратился утомленным в Петербург, он был за, это судим и приговорен к смертной казни, от которой был освобожден лишь по ходатайству датского посланника. Скончался Шпангберг в 1761 году в чине капитана I ранга.

О прочих участниках экспедиции мы скажем в своем месте при подробном обзоре хода самой экспедиции.

Как известно, в экспедиции принимали участие также академики и ученые Российской Академии Наук: двадцативосьмилетний академик, немецкий профессор истории и этнографии Гергардт Фридрих Миллер (1705-1783), неутомимый и энергичный исследователь, по возвращении из экспедиции давший в "Sammulung russischer Geschichte" солидный историко-этнографический труд, которые впервые познакомил с прежней жизнью сибирских народов, с путешествиями русских на Восток, с завоеванием и колонизацией Сибири и со многим другим. Статьи Миллера и теперь являются исходным пунктом всякого исторического знакомства с северной Азией и в частности с Великой Северной экспедицией. Как Миллеру, так и другим академикам был открыт доступ во все русские архивы и библиотеки и дано право делать из отчетов, рукописей и книг нужные им выписки. Важным следствием этого явилось обнаружение Миллером в якутском архиве ценнейшего, совершенно забытого отчета о плавании Семена Дежнева, о чем мы упоминали выше. В экспедиции Беринга Миллеру было поручено заведывание всей научной частью.