Читать онлайн «История войн на море с древнейших времен до конца XIX века». Страница 42

Этих качеств нельзя было ожидать от новичка, они могли лишь выработаться у старого служаки с большой выучкой, а полностью развиться лишь у людей, закаленных в боях. Поэтому вообще был бы желателен продолжительный срок военной службы у всех воюющих народов. Для флота это имеет особенно важное значение по причине разнообразия условий службы. Продолжительность службы орудийной, башенной и т. п. прислуги, исполняющей очень важные функции на корабле, является необходимой, так как она обеспечивает хорошее выполнение этих функций.

Таков был личный состав у Формиона. С такими судами Формион мог действовать, как действует фигурами маэстро шахматной игры на доске. Он все время был уверен, что его командиры и команды сделают все, на что они только способны, даже в том случае, если бой примет непредвиденный оборот.

Но такое полное подчинение себе команды доступно лишь человеку с выдающимся характером и большим обаянием, – без последнего даже из самого гениального офицера никогда не выйдет хорошего полководца.

Неясным остается, почему Формион, выбирая место для боя, избегал узких мест, а стремился встречаться с неприятелем в открытом море. Это является как бы прямой противоположностью Фемистоклу при Саламине, хотя следует признать, что в данном случае условия были совсем иными.

Наиболее узкое место Риумского пролива было в одну морскую милю шириной (1852 м), что вполне достаточно, чтобы спартанцы могли при наступлении выстроить все 47 кораблей строем фронта или как-либо иначе. В Саламине же нападать могла сразу лишь часть персидских сил, против которых греки могли выставить относительное или абсолютное большинство. Этим обстоятельством руководствовался Фемистокл при выборе места для боя. Кроме того, при Саламине греческие гоплиты превосходили персов в абордажном бою, а здесь имело место обратное, и следовало избегать схваток.

Формион не отрицает тактики Фемистокла, он лишь временно применяет противоположную, и то лишь из желания использовать преимущества своих судов, заключавшееся в большой поворотливости и умении маневрировать, чем можно было вполне воспользоваться лишь в открытом море. Ему очень удачно удалось применить свою тактику в новых условиях, совсем отличных от саламинских.

Нападение в битве при Риуме всего лишь с 20 кораблями на эскадру в 47 кораблей и в открытом море, где невозможно использовать условия местности, то есть в совершенно одинаковом с противником положении, можно считать или безумной отвагой или необдуманным риском. Но не было безумием: действия Формиона основывались на упомянутом выше превосходстве афинских команд, а, следовательно, и кораблей над неприятельскими. Успех предприятия вполне подтверждает правильность его действий. И при Саламине, и в Коринфском заливе, Фемистокл и Формион одинаково стремились к применению все тех же принципов сосредоточения сил и взаимной поддержки, и к лишению противника возможности использовать эти принципы. Но средства, которыми они пользовались для достижения этой цели, и формы, в которые выливается использование этих средств, самые различные и зависят от обстановки. Для достижения этой цели Фемистокл использовал при Саламине элемент местности (узость позиции, близкий и удобный берег сзади для спасения людей с разбитых судов), а Формион при Риуме – элемент времени (в определенный час поднимающийся бриз). Чтобы заставить противника идти на эти выгодные условия, Фемистокл не остановился даже перед сношением с Ксерксом, дав ему, по-существу, не ложное, а верное известие о настроении греков, среди которых многие были склонны к отступлению. Этим путем он заставил и греков сражаться в выгодных для них местных условиях, дававших возможность применения принципа сосредоточения сил. Формион для этой же цели использовал страх противника перед тактическим искусством афинян в таранной атаке. Формы же получились совершенно различные: выжидательное расположение на месте – в узком проливе у Фемистокла; выход из узкого пролива и смелое нападение у Формиона; в первом случае – неподвижный строй фронта, в другом – движущийся, обволакивающий более многочисленного противника, строй кильватера.

Спартанцы и их союзники были не менее храбрыми и опытными войнами, но им недоставало опыта в морском деле и морских боях. Особенно страдал этим начальник эскадры. Имя его неизвестно, но, без сомнения, он был спартанцем, которому чужды были и море и морские войны. На судне он себя чувствовал не в своей обстановке, и поэтому его действия были неуверенны.

С самого начала он предположил, что афиняне не вступят в бой с настолько превосходящим их неприятелем – предположение само по себе очень правдоподобное, но свидетельствующее о неправильной оценке неприятеля – грубая для полководца ошибка. Он убедился в правильности своего предположения, пройдя Навпакт и Риум, не встретив противника, и подумал, что тот бежал. Поэтому внезапное наступление Формиона показалось ему еще неожиданнее. Его уверенность исчезла и, несмотря на превосходство своих сил, он отказался от нападения и ограничился пассивной защитой. К этому его, впрочем, побуждали и транспортные суда. Одним словом, он выстроил корабли, как сказано выше, по окружности, имея транспорты и пять быстрых трирем внутри круга.

Все выдает сухопутного офицера, не могущего защитить от подвижного врага свой обоз иначе, чем сделав укрепление из составляющих его возов. Для морского боя этот прием – грубейшая ошибка.

Этим приемом он предоставил слабому противнику выбор времени и места для нападения в любом порядке при использовании принципа внезапности и особых условий, как например, в данном случае, ветра.

При этом он лишил защищавшихся возможности передвижения, главнейшего жизненного условия тактики, особенно на море, где таран был решающим оружием, то есть заставил свои силы, стоя неподвижно, ожидать натиска противника. Он также лишил храбрости свою команду, показав этим маневром, что, несмотря на свою большую численность, он боится неприятеля.

Стоит обратить внимание на то, что быстроходные корабли были поставлены во втором ряду, но это не был резерв. Раз спартанцы решились на оборону – и в этом была их грубая ошибка – им было необходимо уменьшить длину своего фронта, и вместе с тем принять наилучшие меры для противодействия прорыву этого фронта. Эта задача и была возложена на быстроходные суда, которые должны были иметь возможность внутри круга быстро продвинуться к той его части, на которую нападет Формион, которому спартанцы ошибочно передали инициативу. Таким образом, спартанцы передали инициативу более слабому численно противнику, дав ему возможность применить принципы сосредоточения сил (на любую часть их фронта) и внезапности (в любое время). Но раз эта ошибка уже была совершена, единственной возможностью смягчить эту ошибку было обеспечить возможность быстрой поддержки атакованной части окружности изнутри круга. Это они и сделали, но искусный выбор Формионом времени для осуществления его внезапного и сосредоточенного нападения (бриз, который нарушил правильность сложного расположения спартанцев и сбил в кучу их корабли) лишил спартанцев и этого средства для осуществления взаимной поддержки.

Здесь мы наталкиваемся еще на одно различие между сухопутной и морской войной. В морском бою не следует оставлять неиспользованных сил. На море не случается, как на суше, что в линии, способной выдержать напор врага, одна часть ослабевает, так что требуется резерв для ее подкрепления, безразлично наступление это или оборона. На море все силы сразу находятся в действии, дабы как можно скорее повлиять на исход боя, находясь все время в движении.

Оставление одной части флота в качестве резерва только облегчает неприятелю успешное выполнение одной из важнейших задач всякой тактики: уничтожить одну часть боевых сил противника прежде, чем другая часть подоспеет на помощь.

Выше было описано, что Формион своевременно заметил неправильность построения спартанцев и сумел им воспользоваться с отчаянной, на первый взгляд, отвагой, пройдя почти перед самым носом противника, симулируя намерение его таранить и так далее, и, наконец, собрав свои силы и воспользовавшись ветром, то есть случайностью (возможно конечно, что и учтенной заранее), он нанес один сконцентрированный удар, являющийся наилучшим способом нападения при всех обстоятельствах.

Результатом была полная победа над более чем вдвое сильным неприятелем, который потерял при этом более четверти своих сил (28 %), тогда как у нападавших не было совсем потерь и даже сколько-нибудь значительных повреждений кораблей. Это почти единственный случай в истории войн.

Перед второй битвой спартанцы получили подкрепление, так что численно они почти вчетверо превосходили афинскую эскадру. Но гораздо важнее усиления флота на 43 корабля для них было назначение командиром Бразида.