Читать онлайн «Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.». Страница 87

Я, как атаман Всевеликого Войска Донского, горжусь славной работой моряков».

Как уже упоминалось, осенью 1917 года кадетские роты Морского корпуса распустили по домам, а роту старших гардемаринов перевели в Отдельные гардемаринские классы, к «черным» гардемаринам (в отличие от воспитанников Морского училища они носили не белые, а черные погоны; отсюда и пошло – «черные» гардемарины). Морское ведомство Временного правительства тогда полагало, что слияние «белых» и «черных» гардемаринов позволит политически оздоровить дворянских детей из Морского корпуса в среде разночинной молодежи Отдельных гардемаринских классов.

Положение на фронтах мировой войны вынудило администрацию морского учебного заведения Петрограда провести учебное плавание гардемаринов не на Балтике, а на Дальнем Востоке. Руководителем морской практики назначили капитана I ранга М.А. Китицина, офицера с героическим военным прошлым, награжденного за храбрость золотым оружием и Георгиевским крестом.

Учебный отряд судов, сформированный во Владивостоке, состоял из вспомогательного крейсера «Орел» (им тогда командовал выбранный матросами старший лейтенант М. Афанасьев) и двух миноносцев – «Бойкий» и «Грозный». В отряде существовал свой ревком, фактически командовавший походом. В учебное плавание из Владивостока вечером 12 ноября 1917 года ушли 280 гардемаринов, 20 офицеров и 300 матросов. Известие об Октябрьском перевороте в Петрограде руководитель учебной морской практики капитан I ранга Китицин получил в порту Гонконга. Среди матросов начались беспорядки и активная подготовка к захвату учебных судов. Офицеров практически отстранили от командования. Матросами исполнялись только приказы судового комитета, на чью сторону перешли «черные» гардемарины Петр Гуркало, Федор Дажин и Иван Кожанов. Под их влиянием команда стала с подозрением и недоверием относиться к большинству офицеров и «белых» гардемаринов. По мнению командира учебного судна «Орел», «эти гардемарины были присланы кем-то специально все портить!»

18 ноября несколько «белых» гардемаринов и офицеров собрались в японском ресторане «Москва», открыто провозглашали монархические тосты, а под занавес – даже спели царский гимн. На следующий же день решением судового комитета офицеров и гардемаринов, посетивших ресторан, матросы арестовали. Их решили под конвоем отправить во Владивосток в ревтрибунал. Однако ночью командир вызвал на крейсер японских жандармов, и они не только освободили арестованных, но и помогли им скрыться. Возмущенные члены судового комитета вынесли постановление об отдании под суд Владивостокского ревтрибунала командира крейсера «Орел» старшего лейтенанта Афанасьева и морских офицеров, виновных в пропуске на русский корабль вооруженных иностранцев, освободивших врагов Советской республики. Председатель судового в комитета в категоричной форме даже потребовал от командира изменить курс и вернуться во Владивосток. Вестовые донесли капитану I ранга Китицину, что при уходе из Гонконга в открытом море произойдет открытый матросский бунт. Планами судового комитета предусматривалось выбросить за борт часть офицеров и гардемаринов, а командира корабля Афанасьева и руководителя учебной морской практики Китицина матросы собирались передать во Владивостоке в ревтрибунал.

Узнав об этом, капитан I ранга Китицин срочно связался с русским послом в Лондоне через военно-морского агента в Японии контр-адмирала Б.П. Дудорова и получил разрешение первому нанести заговорщикам упреждающий удар при поддержке английских боевых кораблей, стоявших на якоре в бухте Гонконга.

Утром 25 января 1918 года корабли учебного отряда блокировали английские крейсера. На «Орел» прибыл русский консул В. Эйтинген. Посты у арсенала, складов и ружейных пирамид заняли 40 вооруженных гардемаринов. Команду построили на верхней палубе, и консул зачитал бумагу, по которой все революционные нововведения отменялись. Не желавшим подчиняться решению предложили вернуться во Владивосток на английском вспомогательном крейсере. Матросы бросились к хранилищу оружия, но их встретил вооруженный караул из гардемаринов и офицеров. Председатель судового комитета вынужден был сдать командиру «Орла» ключи от артпогребов и складских помещений с оружием.

К вечеру того же дня на трех кораблях Учебного отряда из личного состава нижних чинов остался только один матрос. Вместе с матросами, списанными с кораблей Учебного отряда, в Россию возвратился и «черный» гардемарин Иван Кожанов. Подозрения командира вспомогательного крейсера «Орел» о его неблагонадежности и причастности к работе большевистской организации на корабле оказались не напрасными. Гардемарин с 1917 года являлся активным членом РСДРП.

Головокружительна и трагична морская карьера этого человека. Ровно через год после неудачного военного переворота на крейсере «Орел» 22-летнего Ивана Кузьмича Кожанова назначили начальником военно-морских отрядов Волжско-Каспийской флотилии. Его усилиями и талантом, по существу, сформировали тогда первое в нашей истории регулярное соединение морской пехоты. Через 2 года, после разгрома Врангеля, в феврале 1921 года, 24-летнего моряка Реввоенсовет назначил командующим морскими силами Балтийского моря. И наконец, в 1938 году по ложному доносу арестован командующий Черноморским флотом, член Военного совета РККФ, флагман II ранга Иван Кузьмич Кожанов, ему предъявили стандартное для того времени обвинение в измене Родине и «в преступной связи» с одним из руководителей «военного заговора» – Тухачевским. 28 августа 1938 года его расстреляли. Позже в беседе с адмиралом Кузнецовым маршал Ворошилов спросил, знает ли он Кожанова, и, получив утвердительный ответ, довольно определенно сказал: «Я не думаю, чтобы он был врагом народа».

В том же роковом и тревожном 1918 году после удачно проведенной контроперации бунта нижних чинов на кораблях Учебного отряда и списания революционных моряков во Владивосток крейсер «Орел» и оба миноносца остались без матросов. Капитан I ранга Китицин распределил всех гардемаринов по основным корабельным службам и боевым частям – от сигнальщиков и комендоров до трюмных и кочегаров включительно.

Позже, в ноябре 1918 года, распоряжением прибывшего в Сибирь адмирала А.В. Колчака во Владивосток направили всех гардемаринов Морского корпуса, Морского инженерного училища и Отдельных гардемаринских классов. В городе, в помещении Шефнеровских казарм, в расположении школы морских специалистов, открыли Морское училище, его начальником назначили капитана I ранга М.А. Китицина.

В январе 1919 года директор Владивостокского Морского училища в своей докладной записке на имя адмирала Колчака писал, что «самая большая ценность нынешнего выпуска (бывшей 3–й роты Петроградского Морского училища), что он сохранит историческую непрерывность отечественного морского воспитания офицеров… Если влияние старшего выпуска распространится на новый, то это обеспечит ему традиционную преемственность…»

Распоряжением адмирала Колчака во Владивостоке сформировали специальный учебный отряд кораблей Морского училища. В его состав входили канонерская лодка «Манджур» (брейд-вымпел начальника Учебного отряда капитана I ранга Китицина), миноносец «Смелый», посыльное судно «Якут» и два ледокола – «Улисс» и «Диомид». В декабре того же года во Владивосток вернулись из-за границы миноносцы «Бойкий» и «Грозный», а также вспомогательный крейсер «Орел», которые сразу же были включены в состав судов Учебного отряда Морского училища Владивостока. На них летом проводились регулярные практические занятия и учебные плавания гардемаринов.

Однако к середине января 1920 года революционная обстановка в городе значительно осложнилась. Ввиду создавшегося критического положения командование приняло оперативное решение – эвакуировать весь личный состав и воспитанников Морского училища из Владивостока на кораблях Учебного отряда. Командующий морскими силами контр-адмирал М.А. Беренс приказал начальнику учебного заведения капитану I ранга Китицину сформировать также отряд судов особого назначения из всех способных двигаться кораблей Сибирской флотилии.

Но таковых к этому времени оказалось немного. «Магнит» стоял на рейде с разобранной машиной, на «Улиссе» вдруг «неожиданно» взорвался цилиндр высокого давления, а на «Свири» все цистерны с пресной водой буквально перед выходом кто-то просверлил во многих местах. М.А. Китицину удалось взять под личный контроль и сохранить в неприкосновенности лишь три судна: вспомогательный крейсер «Орел», посыльное судно «Якут» и ледокол «Богатырь». На исправных кораблях организовали круглосуточную вооруженную охрану из гардемаринов и офицеров. Решили эвакуировать личный состав Владивостокского Морского училища на этих судах. Офицеры и гардемарины погрузились на корабли. Дополнительно на уходивших из города судах Учебного отряда разместили также около 500 морских офицеров Сибирской флотилии и членов их семей.