Читать онлайн «Лед и пламень». Страница 104

Обнаружилось много недостатков в ее научной и хозяйственной деятельности, и перед Президиумом Академии наук возникла альтернатива: либо передать станцию областным организациям и превратить ее в сельскохозяйственную станцию для обслуживания местных нужд, либо кардинально перестроить ее работу, исходя из задач Академии наук СССР.

- Биостанция существует несколько лет,- продолжал Георгий Васильевич,- академия тратит на нее много денег, а научной отдачи никакой. Президиум академии решил послать сюда комиссию, чтобы мы разобрались на месте в положении дел и высказали свои предложения...

Борок находится в 16 километрах - по прямой - от маленькой железнодорожной станции Шестихино на линии Москва - Рыбинск.

Всем, кто хотел попасть на биостанцию, надо было около четырех часов ехать на лошадях по проселочной дороге. Осенью и весной грязища была непролазная.

Биостанция помещалась в бывшем помещичьем имении. Здесь, пожалуй, не было ни одного добротного дома, все строения пришли в ветхость. Но окрестности пленили нас удивительной красотой. Усадьба стояла на холме, окруженном лесом. Лишь с одной стороны к ней примыкал большой парк, в котором светились золотом высоченные старые березы. Парк был запущен и на редкость красив. С северо-восточной стороны холм постепенно переходил в широкий луг, который простирался до самой Волги, блестевшей в двух километрах. Безмятежным покоем веяло от этих мест.

Интересна история Борка. Усадьбу построили еще во времена крепостного права. После смерти первого владельца Борок достался в наследство его внебрачному сыну, рожденному от крепостной крестьянки. Этим сыном был мужественный и непримиримый борец с царским самодержавием Николай Александрович Морозов, известный народоволец. Морозов 28 лет провел в одиночном заключении в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях. Человек необычайно одаренный, обладающий большой силой воли и несгибаемым характером, Морозов покинул царскую тюрьму образованнейшим человеком, подлинным энциклопедистом: все эти 28 лет он усиленно учился.

В. И. Ленин высоко ценил революционные заслуги Морозова и вел с ним переписку.

После выхода из тюремного заключения Морозов стал заниматься научной деятельностью. В 1923 году Совет Народных Комиссаров РСФСР по инициативе В. И. Ленина передал И. А. Морозову Борок в пожизненное пользование. Николай Александрович высказал пожелание, чтобы в имении было организовано научное учреждение, и сам стал в нем первым, тогда единственным, ученым. В 1931 году через имение проезжали две научные экспедиции, и, посоветовавшись с их участниками, Морозов передал Борок Академии наук СССР.

Когда в предвоенные годы Советское правительство утвердило план создания "Большой Волги", Президиум АН СССР решил учредить в Борке Верхневолжскую базу, преобразованную затем в биологическую станцию "Борок". Было это весной 1939 года. Таким образом, перед коллективом "Борка" в первый период была поставлена задача изучения влияния водохранилища на окружающий ландшафт. В ту пору велись главным образом ботанические исследования. Станции было присвоено имя Н. А. Морозова, который скончался в Борке 30 июля 1946 года.

Дом, где жил Н. А. Морозов, превращен в музей. В нем хранятся собрание научных трудов и литературных произведений, многочисленные рукописи, коллекции, письма Николая Александровича. Среди них письма Н. А. Морозова В. И. Ленину, Н. К. Крупской, Ф. Э. Дзержинскому, М. Горькому и другим выдающимся государственным и партийным деятелям и ученым.

Комиссия наша взялась за работу и убедилась вскоре, что научная продуктивность станции крайне мала. В то время биостанцию возглавлял крупный ботаник, очень авторитетный ученый по луговым растениям, член-корреспондент АН СССР А. П. Шен-1ШКОВ. Но Шенников жил в Ленинграде, работал в Ботаническом институте, нес большую преподавательскую нагрузку в университете. В "Борке" бывал редко и приезжал ненадолго. В штате станции числилось восемь научных сотрудников, только один из них был коммунистом.

Вообще же кадры станции оставляли желать много лучшего. Здесь нашли ириют разные, в том числе и очень далекие от науки, люди. Где уж тут было говорить о продуктивной научной работе! Та работа, которая велась, относилась в основном к луговому хозяйству. А Рыбинское море? Нам показали более двух тысяч проб планктона, собранных в течение трех лет в водохранилище, но так и не обработанных и, конечно, пропавших. Сотрудники станции упустили благоприятный момент и не начали изучать режим и биологическую жизнь в Рыбинском водохранилище с момента его заполнения. Да и дальнейшая их работа не была направлена на изучение хозяйственного использования водоема.

Когда члены комиссии после обследования разговорились, мнения разошлись. Щербаков и Незговоров считали, что Академия наук должна отказаться от биостанции:

- Пусть принимают "Борок" местные организации и превращают в зональную сельскохозяйственную станцию... Мы с Никольским были другого мнения.

- Это же настоящая жемчужина,- доказывал Георгий Васильевич.- Какую работу здесь можно развернуть! Надо только руки приложить.

В конце концов, после долгих споров мы пришли к выводу, что "Борок" следует сохранить, но провести перестройку научной деятельности и коренную реконструкцию материальной базы...

Так мы и доложили Отделению биологических наук АН СССР, когда вернулись в Москву, а затем и на заседании Президиума АН СССР. Это заседание состоялось 4 января 1952 года, и мне пришлось выступить как докладчику от имени комиссии. Я рассказал о плачевном состоянии станции, о нуждах и перспективах ее развития. Высказал мнение комиссии, что недостатки в работе станции могут быть устранены только тогда, когда коллектив возглавит опытный директор, при условии, если ему будет помогать дружная и сплоченная партийная организация. В заключение сказал:

- Перед нами два выхода: либо закрыть станцию, признать, что мы бессильны навести порядок, либо помочь "Борку" людьми и средствами, пересмотреть тематику работ так, чтобы здесь была создана образцовая база для разработки проблем, связанных с насущными нуждами народного хозяйства. Комиссия считает, что станция должна быть сохранена.

Когда обсуждение подходило уже к концу, выступил А. В. Топчиев:

- Все предложения комиссии я предлагаю принять и записать в постановление Президиума академии. Но надо решить вопрос о директоре станции. Шенников давно уже просил освободить его от должности директора станции, и, видимо, надо пойти ему навстречу...

Члены Президиума согласились с ним. Топчиев продолжал:

- Найти для "Борка" директора не так-то просто, это потребует времени. Я предлагаю попросить Ивана Дмитриевича принять на себя временно обязанности директора биостанции, энергично развернуть там все мероприятия, которые наметила возглавляемая им комиссия, а тем временем мы подберем директора. Само собой разумеется, ОМЭР остается за Папаниным.

Я поблагодарил и сказал, что на короткий срок согласен возглавить станцию и постараюсь привести ее в должный вид, но для этого нужны особые полномочия, выше, чем права директора станции, в то время весьма ограниченные.

- Мы назначим вас одновременно уполномоченным Президиума академии по вопросам реконструкции и строительства станции "Борок",- сказал президент.

Вот так состоялось мое "крещение" на новую должность. Я думал, что буду заниматься "Борком" год, от силы два, построю за это время несколько домов, приобрету для станции исследовательские суда, приглашу хороших научных работников и с чистой совестью передам станцию другому директору. Но два года превратились в двадцать лет. Я отдал "Борку" так много времени, здоровья и сил, он настолько прочно вошел в мою жизнь, что все пятидесятые и шестидесятые годы я не представлял своей жизни без "Борка". Обязанности директора я выполнял безвозмездно. Зато хлопот и нахлобучек было с излишком.

Чтобы успешно вести исследовательские работы на Рыбинском водохранилище и по Волге, нужны были хорошие научные работники. Но им в Борке негде было жить. Недаром же А. П. Шенников писал в Президиум АН СССР, что "весьма существенным препятствием к приисканию квалифицированных сотрудников является полное отсутствие в Борке свободной жилплощади".

О том, как нелегко было с жильем, свидетельствует сохранившееся у меня письмо, которое я 17 февраля 1953 года посылал прорабу Н. И. Лапину и копию А. А. Остроумову, исполнявшему тогда обязанности заместителя директора биологической станции.

"...Снимите в ближайших деревнях несколько комнат, оплатите их, организуйте в каждой общежитие на 4-6 челрвек. ,

Кроме того, находящуюся рядом с вами, где вы живете, комнату приспособьте под общежитие для временно приезжающих в "Борок" научных работников, поставьте туда 6 коек и оборудуйте соответствующим образом, чтобы получилось хорошее общежитие".