Читать онлайн «Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2)». Страница 31

- Я вынужден спасать дело мира... Его величество не без влияния государыни, вероятно, прилагает все усилия, чтобы заставить Германию отказаться от мысли о войне. Он готов передать дело в Гаагский международный трибунал, он намерен побудить Сербию принять как можно больше статей австрийского ультиматума, чтобы решить дело миром...

- Ни в коем случае! - взорвался посол. - Если бы мы имели дело только с Австрией! Тогда бы у меня оставались еще надежды... Главное - это Германия! Она обещала своей союзнице большой триумф; она убеждена, что мы не осмелимся до конца противиться ей, что Тройственное согласие уступит, как оно уступало всегда. Но на этот раз мы не можем более уступать...

Сазонов провел рукой с платком перед глазами, словно отгонял какое-то страшное видение.

- Мой дорогой посол! Ужасно думать о том, что готовится!..

Спокойно и неторопливо работала в эти дни только военная машина Российской империи. Пожалуй, даже слишком спокойно.

После первого порыва, вызванного месяц назад убийством эрцгерцога Франца-Фердинанда, когда разведка перешла на усиленный режим и уже смогла доставить кое-какие сведения о секретной мобилизации, проводимой Срединными империями, основные колеса механизма Генерального штаба вернулись к старому ритму вращения. Многие офицеры находились в летнем отпуску и не догадывались о серьезности положения. Только несколько генералов и полковников, умудренных опытом прошлых войн, примчались в свои части с иностранных курортов. По дороге через Германию они наблюдали приступы антирусской и антифранцузской истерии, сотрясавшие немецкую нацию. В Берлине толпа побила нескольких русских, рискнувших говорить между собой на родном языке, сыпала проклятия и угрозы в адрес российского посольства.

В главном штабе занятия шли как обычно. Допоздна горели только окна отдела генерал-квартирмейстера, ведавшего иностранные армии, да канцелярии мобилизационного комитета.

Дело закипело здесь только в день объявления Австрией войны Сербии. Было получено высочайшее повеление начинать частичную мобилизацию. Государь предписал также собраться на совещание об этом акте Сазонову, Сухомлинову и Янушкевичу, а мнение глав ведомств иностранных дел, военного и Генерального штаба доложить ему по телефону в Петергоф.

Когда Сазонов пересекал площадь, чтобы войти в кабинет Янушкевича, где имело быть совещание, толпа манифестантов с пением церковного гимна "Спаси, господи, люди твоя!" и с антигерманскими выкриками вваливалась на Дворцовую площадь через арку Генерального штаба.

Манифестация напомнила Сазонову 9 января и последовавшую за этим рабочую революцию.

"Слава богу, тогда отделались манифестом 17 октября! - пришло на ум министру. - К чему приведет грядущее событие? Точно ли победоносная война укрепит монархию и успокоит чернь?.."

Сазонов отогнал от себя мрачные предчувствия и повернулся к своему спутнику, Николаю Александровичу Базили, вице-директору канцелярии министерства.

- Как трогательно видеть волеизъявление народа, не правда ли, Николай Александрович?

- Ваше высокопревосходительство, вся Россия сейчас бурлит! - ответил подобострастно заведомую неправду опытный чиновник.

Через угловой - Царский - подъезд прошли в кабинет генерал-лейтенанта Янушкевича. Военный министр Сухомлинов был уже там и восседал во главе длинного стола, на этот раз не закрытого картами. Он был красен от возбуждения и еле дождался, когда министр и его чиновник усядутся, чтобы начать речь.

- Разве мы можем, хотя и временно, ограничиться частичной мобилизацией?! - поднял он руку с зажатым в ней царским приказом. - Надо доложить его величеству, что при нынешних обстоятельствах мы не имеем выбора между частичной и общей мобилизацией.

- Сергей Дмитриевич, - обратился Сухомлинов к Сазонову, - извольте взять на себя доклад государю о том, что частичная мобилизация не будет технически исполнимой иначе, как при непременном условии расшатывания всего механизма общей мобилизации... Мы уже были сегодня в Петергофе у его величества с начальником Генерального штаба, - кивнул он на Янушкевича, - но ничего не добились...

Военный министр тяжело вздохнул и продолжал аргументировать свое предложение о всеобщей мобилизации.

- Если мы сегодня ограничимся мобилизацией тринадцати корпусов, назначенных действовать против Австро-Венгрии, то окажемся бессильными перед угрозой со стороны Германии, реши она оказать поддержку Австрии в Польше и Восточной Пруссии. Ведь по сведениям нашей разведки немцы уже несколько дней открыто проводят мобилизацию и готовят военные коммуникации. Германская армия пришла в движение. Если мы не примем самые неотложные меры, то можем сразу же потерять Польшу...

- Мне ясно положение, - выразил свою точку зрения Сазонов. Распорядитесь, Владимир Александрович, связать меня с Александрийским дворцом в Петергофе.

...Государь подошел к телефону в отличном настроении. Он только что искупался в заливе и ощущал приятную прохладу и свежесть. Сазонов по голосу чувствовал это настроение и был к тому же весьма убедителен. Он доложил о единодушии всех участников совещания в полной нецелесообразности частичной мобилизации. В заключение доклада он испрашивал согласия на общую.

- Соизволяю! - ответил царь.

Когда Сазонов передал это Сухомлинову и Янушкевичу, те едва не разразились криком "ура!".

В Главном штабе закипела деятельность. Через несколько часов мобилизационные документы, нужные для рассылки по телеграфу во все уголки империи, были изготовлены.

Еще было светло, когда открытый мотор, в котором сидели Генерального штаба полковник Добророльский, главный делопроизводитель мобилизационного комитета и его младшие чины, промчался мимо Александровского сада, пересек Исаакиевскую площадь и затормозил на Почтамтской улице.

Городовой, стоявший возле главной телеграфной станции, взял под козырек. Полковник Добророльский, важно прижимая к себе черный сафьяновый портфель, в сопровождении двух офицеров проследовал через весь огромный зал в кабинет управляющего. Тот, вызванный заблаговременно с дачи, догадывался о важности задания, которое предстояло выполнить сегодня его телеграфистам.

Полковник Добророльский открыл портфель и вынул из него предписание управляющему, подписанное согласно законам империи министрами военным, морским и внутренних дел.

Управляющий твердой рукой принял этот важный документ.

- Сухомлинов, Григорович, Маклаков... - прочитал обер-телеграфист и двинулся было из-за стола. Но резко зазвонил телефон. Хозяин кабинета снял трубку.

- У аппарата начальник Генерального штаба Янушкевич! - раздался в наушнике громкий озабоченный голос. - Немедленно передайте господину полковнику Добророльскому, что государь повелел приостановить общую мобилизацию!

Сазонов впал в тихое бешенство, когда узнал от Янушкевича, что царь отменил общую мобилизацию российской армии. Министр всю ночь ходил большими шагами по своей огромной казенной квартире и никак не мог составить убедительную речь, с которой надлежит завтра же поутру обратиться к монарху. Ведь не скажешь ему всю истинную правду о том, что Палеолог и слышать не хочет о возможности замирения, что он, министр, слишком заангажирован французами и не может сопротивляться их нажиму, даже если бы это и угрожало самому существованию империи.

С рассветом Сергей Дмитриевич бросился в постель, но даже приятная прохлада накрахмаленных тончайшего голландского полотна простынь не умерила его волнения.

"Что будет, если Вильгельм и Николай сумеют договориться? - с ужасом думал министр. - Россия потеряет союзников, а он - могущественных друзей!.. Тогда ему не удержаться в министерском кресле, да и вообще на поверхности..."

Много тяжелых дум передумал за эту ночь Сазонов. Он так и не сомкнул глаз. Только утро принесло ему уверенность, что все задуманное осуществится: чиновник доложил сообщения телеграфных агентов о том, что австрийцы начали бомбардировку Белграда.

Спокойствие сразу же возвратилось к министру. После ванны, бритья и легкого завтрака он почувствовал себя значительно лучше. Раздался звонок. Это был Янушкевич. Он просил министра прийти к нему.

Своей обычной походкой вприпрыжку, только еще более торопливо, Сазонов, как и накануне, пересек Дворцовую площадь. Перед Зимним дворцом собирались в небольшие группки манифестанты, выкрикивая лозунги "Да здравствует Сербия!", "Да здравствует Франция!". Некоторые господа распаляли себя пением "Боже, царя храни!". Они почему-то думали, что царь сейчас в Зимнем дворце и готовится к войне, надеялись на его появление в окнах или на балконе.

Сазонов не вошел, а вбежал в кабинет Янушкевича. Там уже находился, словно и не выходил, военный министр. Лысина Сухомлинова пылала от возбуждения. Оба генерала уже пытались с утра пораньше связаться с государем и уговорить его на всеобщую мобилизацию. Но рассерженный Николай не желал ничего слышать.