Читать онлайн «Полный курс русской истории: в одной книге». Страница 28

«В старых областях Киевской Руси, – поясняет Ключевский в „Боярской Думе“, – при княжеских дворах XII и XIII в. встречаем довольно значительный штат сановников. То были: тысяцкий с сотскими, обыкновенно командовавший полком стольного города, дворский или дворецкий, печатник, стольник, меченоша, мечники, конюший, седельничий, покладник или постелничий, ловчий, ключники и тиуны разных родов, осменик и мытники, биричи, подвойские. Некоторые из этих должностных лиц были очевидно дворцовые слуги невысокого ранга; другие, напротив, входили в состав того, что можно назвать высшим центральным правительством в княжестве того времени. Тысяцкий и дворский принадлежали к „великим боярам “ и в рассказе летописцев иногда являются самыми видными и влиятельными сановниками. Волынский летописец XIII в. причисляет к боярам вместе с дворским и стольника, который даже является у него потом в должности дворского, а при князе Андрее Боголюбском в числе бояр, причем в статусе важного дипломатического агента встречаем мечника. Печатник и меченоша командовали полками, а первый, кроме того, является в одной провинции Галицкой земли с поручением от князей устроить местные дела и успокоит общество. Тиуны у князей, как и у бояр, служили по домашнему хозяйству в городе при дворце и в княжих селах; принадлежа к штату простых дворовых слуг, они отличались от „мужей“ родом службы, не входили в состав ратной дружины, хотя по личным правам Русская Правда ставит некоторых из них, например тиуна конюшего, даже наравне с членами старшей дружины. Но были еще правительственные тиуны, которым князь поручал суд и расправу в городах своего княжества, даже в столице. Эти городовые судные тиуны были важные сановники с большою властью: киевляне в 1146 г. жаловались на тиунов, поставленных великим князем Всеволодом в Киеве и Вышгороде, говоря, что они неправдами своими „погубили “ оба города; идя в Киев на великокняжеский стол, князь посылал туда наперед своего тиуна. Если Татищев в своем повествовании о полоцких событиях 1217 г. и о княгине Святохне точно передал административную терминологию исчезнувшей летописи, из которой заимствован этот любопытный рассказ, то в г. Полоцке, как и в Новгороде, кроме тысяцкого был еще посадник. Мало того: рядом с этими сановниками там в числе знатнейших вельмож и „главных советников князя“ является ключник, называвшийся иначе казначеем».

Все остальные, кроме холопов или челяди, считались лично свободными людьми, но были при этом слугами князя, рядовыми людьми. Причем исполняемые человеком обязанности не гарантировали ему личной свободы: в княжеском хозяйстве имелись как лично свободные конюхи, повара, дворцовые слуги, так и рабы, делавшие точно такую же работу. Эти рабы и назывались холопами или челядью. Холопы не имели никаких прав. Люди же составляли то самое податное население, городское или сельское, с которого в пользу князей взимались налоги. Люди были организованы сначала в родовые общины, затем в общины, сложившиеся по месту проживания. Такие общины именовались вервью. Если происходило какое-то преступление на земле верви, то за это злодеяние плата взималась с верви, даже если было известно имя преступника:

«Которая ли вервь начнеть платити дикую веру, колико летъ заплатить ту виру, зане же безъ головника имъ платити. Будеть ли головникъ ихъ въ верви, то зань к нимъ прикладываеть, того же деля имъ помагати головнику, любо си дикую веру; но оплати имъ во обчи 40 гривенъ, а головничьство самому головнику; а въ 40 гривенъ ему заплатите ис дружины свою часть. Но оже будеть убилъ или въ сваде или в пиру явлено, то тако ему платити по верви ныне, иже ся прикладывають вирою».

Если перевести это на современный язык, то в случае, когда убийца не найден, вервь все равно платит за факт убийства, хотя и с рассрочкой на несколько лет. Если убийца известен, то преступник платит часть положенного, а остальную сумму вкладывает вервь, но в том случае, если убийство произошло прилюдно во время ссоры или на пиру. Промежуточным состоянием между свободным человеком и рабом были так называемые закупы. В закупы шли по нужде, продавая за плату князю личную свободу на оговоренный промежуток времени. Между закупом и холопом была весьма зыбкая граница. Хотя делалось одно исключение: если человек продал себя в закупы в голодный год, то он все же имел право выкупа (3 гривны) и не становился холопом о дерноватым, то есть полным, но господин ничего ему за работу был не должен, «служил даром», подводит итог закон. Но по сути все зависело от воли и моральных качеств господина.

«Состояние закупов, – пишет Ключевский в „Боярской Думе“, – помогает объяснить значение класса смердов, очень неясно обозначенного в Правде. Этому термину Правда, по-видимому, придает двоякое значение: свободного простолюдина вообще и свободного крестьянина в частности. Правда указывает на ближайшее отношение смерда к князю: князь наследовал имущество смерда, не оставившего после себя сыновей. Позднее в новгородской и псковской областях XIII и XIV вв. смердом назывался вольный хлебопашец, пользовавшийся казенной землей, т. е. государственный крестьянин. По-видимому, такое же значение имел этот термин и во времена Русской Правды: так назывался вольный хлебопашец, живший на княжеской земле. Когда княжеская власть укрепилась, в состояние смердов попали все свободные сельские обыватели, жившие на землях, не принадлежавших частным владельцам, потому что все такие земли были признаны княжескими, государственными. Этим и отличались смерды от закупов».

В Русской Правде указано, что «Аже закупъ бежить от господы, то обель; и деть ли искать кунъ, а явлено ходить, или ко князю или к судиям бежить обиды деля своего господина, то про то не робять его, но дати ему правду», то есть если закуп убежит от своего господина, то автоматически становится полным (обельным) холопом. Причем если с разрешения господина он отправится искать денег на выкуп личной свободы или же из-за нестерпимых обид от хозяина отправится к князю искать правду, то ему следует дать эту правду, что подразумевало в древности – дать ему суд, который чаще всего решал дело закупа в пользу его господина, так закуп из свободного состояния легко переходил в рабское. Причем рабом мог стать даже не какой-то простой крестьянин закуп, а именитый купец, если, по несчастью, он вдруг терял доход и становился банкротом. С этим делом в древности все было просто. Переход закупа в холопство тоже был очень прост. Стоило закупу совершить правонарушение – украсть что-то или взять на время, испортить имущество хозяина, тот имел право превратить его в холопа или продать другому хозяину, после чего закуп терял право на внесение выкупа.

О холопах Русская Правда говорит так:

«Холопьство обелное трое: оже кто хотя купить до полу гривны, а послухи поставить, а ногату дасть перед самемъ холопомъ.

А второе холопьство: поиметь робу без ряду, поиметь ли с рядомь, то како ся будеть рядилъ, на том же стоить.

А се третьее холопьство: тивуньство без ряду или привяжеть ключь к собе без раду, с рядомь ли, то како ся будеть рядилъ, на том же стоить.

А въ даче не холопъ, ни по хлебе роботять, ни по првдатьце, но оже не доходять года, то ворочати ему милость; отходить ли, то не виноватъ есть».

Суть этих статей Русской Правды в путях перехода свободного человека в холопы. Существовало три пути, как стать обельным холопом или рабом: «если кто купит (поступающего в холопы) до полгривны в присутствии свидетелей (сделки) и ногату (княжескому судье) заплатит перед самим холопом, если кто женится на рабе без договора (с ее владельцем), а если с договором (рядом), то как договорились, так и будет, если кто поступит в тиуны или в ключники (господина) без договора с ним, если же с договором, на том и стоять, а за ссуду хлебом с любым придатком человек не становится холопом, но если он не отработает долга (в течение условленного срока), то обязан возвратить полученное; если же отработает, то ничем больше не обязан, если не отработает и долга не отдаст – путь в холопы открыт». Боярские тиуны и ключники считались высшими холопами, но были лично несвободными, только заключение договора с господином давало возможность не попасть в рабскую зависимость. В холопы приходилось продавать себя и смердам, и горожанам, если они были разорены и лишены средств к существованию, сделка проводилась при свидетелях, но сути это не меняет. Такая же рабская судьба ожидала и тех, кто брал в жены рабыню. Только чуть позже в законе появилось дополнение, гарантировавшее личную свободу рабыне после смерти ее хозяина, да и то в том случае, если она прижила с ним детей. Правда, дети от хозяина и рабыни не считались рабами, хотя женщина продолжала оставаться в рабстве. Дети от таких союзов носили название рабичичей. Именно так называет наша летопись князя Владимира, рожденного от брака Святослава с рабыней Малушей. На самом деле переход в холопство, причем полное, мог происходить не только по трем названным выше причинам —