Читать онлайн «Древний Рим. Взлет и падение империи». Страница 16

По мере того как выгоды от управления огромными территориями стремительно возрастали, усиливалось и противостояние элиты в борьбе за посты и влиятельность. Чем больше их занимало преследование собственных интересов, тем равнодушнее они становились к обнищанию народных масс Рима. Разрыв между богатыми и бедными все увеличивался на фоне неравномерного распределения доходов империи. Стали звучать голоса, что алчность и эгоизм элиты будут только усугубляться и что чернь устроит мятеж, будучи не в силах вынести собственных лишений и из ненависти к богатым с их непомерными запросами. Другими словами, великая и благородная «вольная» республика стояла на краю обрыва. Она готова была разодрать себя изнутри. Но как могла сложиться такая ситуация?

Пожалуй, основным раздражающим и разделяющим общество фактором стало распределение земель. Во II в. до н. э. римская армия, в отличие от современных армий, не была профессиональной и не состояла на содержании у государства. Она представляла собой временное ополчение, составленное из римских граждан и жителей союзных италийских общин со всего Апеннинского полуострова. Участие в формировании армии являлось обязанностью римского гражданина, а когда Рим покорил Италию, эта обязанность была перенесена и на тех граждан, которые жили вне метрополии. Для службы в армии было необходимо соответствовать минимальным имущественным требованиям. Эти требования диктовались тем соображением, что обладание собственностью наделяет свободного гражданина определенными правами в общественной жизни республики и потому он должен защищать ее, служа в армии. В результате большинство в ней составляли мелкопоместные крестьяне.

Пока Рим проводил кратковременные военные кампании внутри Италии, такая система работала успешно, поскольку она позволяла солдатам возвращаться к хозяйственным делам через регулярные промежутки времени. Однако при завоевании Средиземноморья выяснилось, что римляне должны теперь подолгу находиться вдалеке от дома: в Испании, Африке или на Востоке. Ситуацию усугубляли военачальники, склонные набирать в армию наиболее опытных воинов. В результате такие солдаты проводили в армии год за годом. Хотя некоторые из них в конце концов возвращались домой, большинству сделать это было уже несуждено. Естественно, от этого страдали их хозяйства, которые приходили в запустение, а следовательно, и семьи, которые были вынуждены влезать в долги и жить впроголодь. Чтобы как-то смягчить свое положение, мелкие землевладельцы и их семьи вынуждены были продавать или покидать свои участки.

На убытках мелких землевладельцев наживалась аристократия. Самым надежным вложением капитала в республике была покупка земли. Знать, богатевшая на военных завоеваниях и связанных с развитием империи коммерческих предприятиях (таких как государственные подряды на строительство дорог, канализации, зданий и акведуков, производство оружия, поставки провианта армии и флоту, эксплуатация копей и карьеров), вовсю пользовалась отчаянным положением мелкопоместных крестьян, лишая их земли. «…Небольшие участки бедняков богатые отчасти скупали с их согласия, отчасти отнимали силою. Таким образом богатые стали возделывать обширные пространства земли на равнинах вместо участков, входивших в состав их поместий».[18] Усугубляло проблему еще одно обстоятельство, сопутствовавшее росту империи: с финансовой точки зрения элите выгоднее стало использовать рабов, сгонявшихся со всего Средиземноморья, для выгона скота и полевых работ. В итоге мелкие крестьяне не могли даже устроиться батраками к крупным собственникам.

Часть крестьян, вырванных из привычного образа жизни, лишившихся своих владений, вынуждена была ютиться на жалких клочках земли, еле-еле выживая за счет того, что им удавалось с нее собрать, а также за счет найма на сезонные работы, например при сборе урожая. Другие, привлеченные перспективами устроиться на оружейное производство или на судостроительные верфи, отправлялись туда, где, по их представлениям, улицы были вымощены золотом, то есть в Рим. Их ждало разочарование. Рабочих мест на производстве было явно недостаточно, чтобы вместить всех новоприбывших; заняты были и другие места возможного заработка: сложным гончарным, текстильным и прочим ремесленным производством с куда большим успехом занимались рабы, пригнанные в Рим из развитых восточных стран и за бесценок обеспечивавшие римский рынок потребления нужными и превосходно сделанными товарами. В результате Рим наводнила армия безработных. Справиться с нарастающим кризисом, как вскоре стало ясно Тиберию, мешал раскол внутри аристократической элиты по вопросу путей его разрешения.

Взять, к примеру, Публия Корнелия Сципиона Насику — двоюродного брата Эмилиана и Тиберия. Этот язвительный, высокомерный и насквозь циничный политик в свои пятьдесят с лишним лет являлся одним из самых влиятельных сенаторов того времени. Будучи одним из крупнейших землевладельцев Рима, он был заинтересован в сохранении статус-кво. Его точка зрения звучала предельно ясно. Элита может делиться материальными благами с нижними слоями общества, но по той же схеме, что и всегда: исключительно из великодушия, по своей собственной доброй воле. Традиционная система работает превосходно и не требует изменений. Заботящаяся о черни аристократия, вещал он, обеспечивает ее деньгами на строительство общественных зданий, на закупки продовольствия и организацию увеселений, таких как гладиаторские бои и скачки на колесницах. Так чего же им нужно еще?

Другие придерживались противоположной точки зрения. По их словам, стремление консервативной части Сената оставить все как есть не вело к решению проблемы. Требовались срочные реформы и введение новых законов. Одним из ярых приверженцев такого взгляда был сенатор Аппий Клавдий Пульхер. Это был пожилой государственный муж, в меру философичный, но пылкий и честолюбивый, к тому же представлявший одну из древнейших патрицианских фамилий Рима. Он говорил, что республиканский строй покоится на согласии между разными слоями общества, между Сенатом и народом. Кризис, охвативший страну, нарушает это согласие, и необходимо что-то срочно предпринимать. В 140 г. до н. э. между двумя группировками произошел открытый конфликт. Сенатор Гай Лелий, назначенный в тот год консулом, воспользовался своими полномочиями и внес предложение о проведении земельной реформы, направленной на облегчение участи безземельных крестьян, чье количество все возрастало. Стоило ему, однако, озвучить этот законопроект перед Сенатом, как последовал такой взрыв негодования со стороны большинства сенаторов, чьи интересы ставились под угрозу, что Лелий снял свое предложение. За это решение он получил прозвище Мудрый.

К 138 г. до н. э. стало ясно, что консервативной партии во главе с Насикой удалось заморозить реформы Пульхера, и кризис в республике не только не пошел на спад, но продолжал усугублялся дальше. На Сицилии вспыхнуло восстание 200 000 рабов, и, поскольку римская армия в это время вела широкомасштабные действия в других местах, вскоре Рима коснулась проблема нехватки зерна. В том же году наблюдалось массовое дезертирство римских солдат из Испании, не согласных на то, чтобы длительное время находиться на военной службе вдали от собственных хозяйств. Насика лично участвовал в поимке и наказании многих из них: сначала их публично выпороли, а затем продали в рабство всего за один сестерций каждого. Тем временем в события оказался вовлечен Тиберий, которому предстояло лично убедиться в том, насколько сложная складывалась ситуация.

Хотя 138 г. до н. э. ознаменовался политическими катаклизмами, для Тиберия он стал началом продвижения по должностной лестнице. Летом его избрали на первый в его жизни пост — квестора, чьи обязанности в основном касались финансовых вопросов. Исполнение этих обязанностей заставило его снова покинуть метрополию и отправиться на войну, на сей раз в Испанию. На северо-востоке римской провинции Иберии в течение нескольких лет шла война с непокорными кельтиберийскими племенами из Нуманции. В бою испанские воины проявляли поразительную силу и отвагу, а также суровую решимость биться до конца. Местность, в которой развернулись военные действия, также была не подарок: драться приходилось в теснинах, опасных ущельях, на коварных горных перевалах. Вот почему ни одному из целой вереницы римских военачальников никак не удавалось закончить эту мучительную, затянувшуюся войну. Но от консула 137 г. до н. э. Гая Гостилия Манцина, возглавившего новую кампанию, требовалось подавить мятеж раз и навсегда. С ним, в качестве заведующего финансами, отправился и двадцатипятилетний Тиберий.

Держа в руках финансовые документы и твердо стоя обеими ногами на лестнице политической карьеры, Тиберий живо напоминал собственного отца, прошедшего славный жизненный путь. Однако по пути на войну Тиберий увидел нечто такое, что привело к подлинному рождению его как политика. Да и сама его личность преобразилась под воздействием увиденного. По мере следования через Этрурию Тиберий повсюду находил свидетельства того, насколько негативно отразилось на стране расширение государства. Вместо преуспевающих отдельных хозяйств римских граждан перед ним предстали крупные поместья с угодьями, обрабатываемыми толпами чужеземных рабов. Вполне возможно, что по пути встретились ему и некоторые крестьянские семьи, выжитые со своих земель после смерти кормильцев либо запустившие хозяйство, лишившись государственного попечения и поддержки. Древние источники определенно указывают на то, что именно путешествие по Этрурии определило тот драматический путь, который Тиберий избрал для себя по возвращении в Рим. Но все же непосредственным поводом к этому послужили события в Испании.