Читать онлайн «История Бирмы: краткий очерк». Страница 27

Еще не завершились траурные церемонии в Шуэбо, как ко двору сына и наследника Алаунпаи Наундоджи прибыл посол англичан капитан Алвс, получивший задание потребовать у бирманцев возвращения захваченных в плен англичан и имущества Компании. Конечно, англичане предпочли бы жестоко наказать бирманцев, но такой возможности у них не было. В то время, когда до Мадраса дошли сведения о конце гарнизона острова Негрэ, англичане были настолько заняты войной в Индии, что не могло быть и речи о выделении карательной экспедиции против бирманцев. Кроме того, даже если бы такие средства и нашлись, вряд ли мадрасские власти рискнули начать военные действия против одной из крупнейших армий в Азии, закаленной в боях против монов и манипурцев и отлично по тем временам вооруженной. Поэтому капитан Алвс имел указания ни в коем случае не обострять отношений с бирманским правительством.

Когда Алвс получил аудиенцию у Наундоджи, занятого установлением спокойствия в стране, охваченной, как всегда в периоды смены царя, восстаниями и бунтами, тот встретил его достаточно любезно. Для этого были основания: один из претендентов на трон, близкий друг и крупнейший военачальник Алаунпаи, представитель династии Таунгу, захватил Аву и удерживал ее. Наундоджи вернул пленных англичан и имущество Компании и согласился на установление торговых отношений с англичанами при условии, что те будут поставлять ему боеприпасы.

Обещав довести решение бирманского царя до правления Компании, Алвс отбыл в Индию. Его доклад был недоброжелательным по отношению к Бирме и пессими-стическим в части торговых прогнозов. Возражений против выводов Алвса в Мадрасе не последовало: до тех пор, пока Бирма была разъединена и слаба, Компания предпринимала попытки вмешаться в ее внутренние дела, однако теперь она была едина, и англичане перенесли все внимание на Индию, где речь шла не о торговых соглашениях, а о территориальных захватах.

С тех пор в течение нескольких десятилетий англичане почти не имели контактов с Бирмой.

Сыну Алаунпаи Наундоджи (1760–1763) при вступлении на престол пришлось выдержать жестокую борьбу за власть. Ему противостояли полководцы отца, считавшие себя более достойными продолжить политику Алаунпаи. Короткое правление Наундоджи не было отмечено знаменательными событиями — царь умер раньше, чем смог выработать самостоятельную политику. К этим годам относится только завершающий эпизод бирмано-монской войны.

Бывший командующий монской армией Талабан, который в 1752 г. взял Аву и впоследствии потерпел поражение от Алаунпаи, в течение нескольких лет скрывался в пещерах неподалеку от города Татона. Он вел удачную партизанскую войну против бирманских гарнизонов, потому что пользовался поддержкой монского населения края. Бирманцам удалось найти и увезти в Шуэбо семью Талабана. Опасаясь за судьбу детей, Талабан сдался и предложил свою жизнь в обмен на жизнь родных. Узнав об этом, бирманский царь даровал Талабану жизнь и принял его на службу.

Не только в правление Наундоджи, но и в начале правления наследовавшего ему его брата Синбьюшина (1763–1776) бирманским царям приходилось подавлять вспышки восстаний, в первую очередь в собственно Бирме. В отличие от восстаний предыдущих веков они не были направлены на раздел страны: борьба шла только за то, кому будет принадлежать престол в объединенной Бирме, и сводилась чаще всего к дворцовым заговорам. Авторитет центральной власти настолько поднялся, что твердо занявший престол царь мог не опасаться за свою жизнь и власть.

Укреплению царской власти способствовало и то, что остатки могучих родов, некогда владевших Бирмой, погибли в ходе войн с монами и в момент крушения дина-стии Таунгу. Алаунпая и его сподвижники были средними и мелкими феодалами, губернаторами небольших городов, служилым офицерством. Опасаясь сепаратистских наклонностей знати, Алаунпая и его сыновья раздавали земли своим офицерам и чиновникам, однако не в наследственное владение, а во временное кормление. Наместники такого рода, называвшиеся «мьоза», получали только часть доходов с отданной им области и жили чаще всего в столице, при царском дворе. Для того чтобы мьоза не слишком укоренялись в определенных провинциях, цари периодически тасовали их.

Алаунпая и следовавшие за ним цари династии Конбаунов значительно расширили государственные земли, включив в их число не только бирманскую долину Чаус-хе, но и обширные участки на монском юге. Укреплению центральной власти способствовало и широкое применение введенной еще Талуном политики, предусматри-вавшей поселение военнопленных на государственных землях. Становясь государственными крепостными, бывшие военнопленные выполняли работы по поддержанию ирригационных сооружений и снабжению царских складов рисом (в этих случаях их называли ламайинами) или несли службу в армии (этих крепостных называли ахмуданами).

Стремление бирманских царей заселить обезлюдевшие после тяжелых войн монские земли и северные районы Бирмы приводило к усиленной охоте за военнопленными. Походы XVIII в. скорее напоминают широкого масштаба экспедиции за людьми, нежели попытки приведения соседней страны к вассальной зависимости, как это было при Байиннауне и Нандабайине. Алаунпая, покорив Манипур, вывез оттуда несколько тысяч человек и поселил их в окрестностях Авы в качестве ахмуданов; впоследствии они составляли лучшие полки бирманской кавалерии. Покорение Аракана в 1785 г. сопровождалось вывозом 20 тыс. пленных, ставших ламайинами на госу-дарственных землях в Бирме. Пленные были одной из целей ряда походов на Сиам — как того, что закончился смертью Алаунпаи, так и проведенного в 1764–1767 гг. Синбьюшином.

Взятие Аютии в 1767 г. сопровождалось уничтожением города и угоном в плен многих тысяч сиамцев. Такая политика бирманцев дала повод историку Сиама Вуду присоединиться к мнению сиамских хронистов в безоговорочном осуждении бирманцев: «Не лишено справедливости, — говорит Вуд, — высказывание сиамского автора, который писал, что „царь Хантавади вел войну как монарх, царь Авы — как грабитель". Это означает, что вторжение царя Байиннауна в Сиам имело целью превратить Сиам в своего вассала, тогда как вторжение царя Меггры (Синбьюшина. — Авт.) было предпринято без действительной причины и имело целью только разрушить Сиам и захватить добычу и рабов».

Подобное деление бирманских царей на хороших и плохих и толкование мотивов их завоевательных походов как благородных или неблагородных весьма далеки от действительности. Массовый угон населения покоренной страны в Бирму при Алаунпае и его преемниках вызывался государственными соображениями и в тех условиях был рассчитан на то, чтобы быстрее поднять экономику страны и укрепить центральную власть. Для Сиама же одинаково опустошительными были и завоевания Байиннауна и походы Синбьюшина; и те и другие вели к борьбе сиамцев за свою независимость, за освобождение от захватчиков.

К концу XVIII в. политика создания ахмуданских и ламайинских поселений в Бирме принесла плоды. В ахмуданский округ была превращена область Шуэбо — столицы Алаунпаи (Синбьюшин перенес столицу обратно в Аву, ближе к Чаусхе). Ахмуданскими стали район Мейктилы и другие центральные области страны. Губер-наторы этих областей, «вуны», являлись одновременно и начальниками ахмуданских воинских формирований, созываемых с подвластных им земель.

Расширение государственного земельного фонда проводилось в основном за счет конфискованных владений мятежных шанских собв и монастырских земель. При Конбаунах была вновь проведена ревизия монастырского землевладения; сомнительные земли были изъяты государством, окрепшим настолько, что оно могло уже не утруждать себя тяжбами с монастырями.

Сложившаяся еще в XVII в. социальная структура бирманского общества во времена Конбаунов получила свое завершение. Проведение переписей (в 1783–1784 и 1802–1803 гг.) и составление кадастров позволяло бирманским царям контролировать поступление налогов. Была создана довольно стройная государственная система во главе с абсолютным монархом, власть которого не была ограничена, как в паганские времена, обычным правом и существованием родовой аристократии.

Уничтожив крупнейших феодалов (или лишив их основных прав), Конбауны сделали своей главной опорой зависящих от них чиновников — как крупных (мьоза), так и нижестоящих (хотя термин «чиновник» и не характеризует полностью это социальное явление) — мьотуджи. И если мьоза — правители областей — часто сменялись, поскольку их укоренение в той или иной провинции могло угрожать целостности государства, то мьотуджи, одним из которых в свое время был Алаунпая, стали действительной опорой центральной власти, подобно русскому дворянству XVIII в.