Читать онлайн «Россия и русские. Книга 1». Страница 38

В течение последних лет правления Бориса хаос, царивший в государстве, приводил к неповиновению крестьян, а иногда и землевладельцев, все более игнорировавших официальные предписания или просто действовавших по своей воле. Горожане нередко совершали то же самое, так как их обязанности также росли, а свобода всячески ограничивалась. Широкие открытые равнинные территории и непроходимые леса упрощали возможности побега. Казну заполнили прошения от землевладельцев и городских общин о поиске и поимке беглых, без которых не выплачивались в нужном объеме налоги и не выполнялась служба. Поскольку земельная перепись производилась в разных местностях, их жителям все труднее становилось исчезнуть, а задача по их поимке несколько упрощалась.

Из-за возросшего количества прошений Годунов в 1597 г. издал указ, устанавливавший пятилетний срок для произведения сыска беглых людей. Это помогало не перегружать работой военных и суды. В 1607 г. срок был увеличен до пятнадцати лет. Позже, в XVII в., срок давности отменят вовсе. Таким образом, давление долгов, фискальные нужды государства и экономические потребности землевладельцев привели к потере крестьянами относительной свободы и закрепостили их, фактически сделав рабами10.

Мощь государства была спасена, но не благодаря институтам, которые пытался создать Иван IV и которые, отражая надежды и потенциал местных общин, могли обеспечивать обратную связь, а посредством узаконивания личного деспотизма. Личная прихоть, а не закон и социальные институты, становилась основой политической власти. Сам термин «государство» содержал в себе оттенок слова «владение»11.

Для того чтобы бремя подобного правления воспринималось как законное, правитель сам должен был обладать неоспоримой властью. Борис таковой не обладал. Более того, он реагировал на слухи, сплетни и тайные разговоры созданием специальной службы, занимавшейся доносами, арестами, высылкой и заключением в тюрьму главных противников царя. Его самый очевидный соперник — боярин Федор Никитич, глава семьи Романовых, был принужден к постригу и принял в схиме имя Филарет. Сын Федора Михаил и другие члены семьи были сосланы, а некоторые из них умерли при неясных обстоятельствах, вызывавших подозрение о возможности убийства.

Царь являлся «помазанником Божиим», и государство было тесно связано с личностью правителя. Этот укоренившийся в сознании населения принцип, а также отсутствие промежуточных институтов власти и корпоративных организаций приводили к тому, что оппозиция могла утвердиться лишь за счет дискредитации личности монарха. Вот почему она подчеркивала, что на троне царь «незаконный», «ненастоящий» и его должен заменить восстановленный в правах «истинный царь»12. Борис в данной ситуации находился в особенно невыгодном и крайне уязвимом положении.

В 1603 г. в Польше появился молодой человек, объявивший себя царевичем Дмитрием, чудом избежавшим смерти. На самом же деле это был Григорий Отрепьев, некогда младший боярин, монах, возможно, поддержанный Романовыми ради реализации их планов, направленных на свержение Годунова. Однако, выбрав Польшу своей базой, Григорий стал инструментом различных сил. Польская церковь только что создала Униатскую церковь и желала ее распространения на территории всей Руси. Поляки также были заинтересованы в создании общеевропейской коалиции, включавшей и Москву, в целях противостояния татарам и туркам, несшим постоянную угрозу с южных границ. Московский царь, субсидируемый католиками, мог прекрасно осуществить обе функции. В этом случае становилось возможным объединение двух корон, как это раньше произошло с Литвой.

При поддержке польских магнатов, иезуитов и самой польской короны Лжедмитрий пересек московскую границу, где привлек на свою сторону различные силы: настроенных против Годунова родовитых бояр; ущемленных служилых дворян с южной границы; казаков, вновь заявлявших о своей воле; крестьян, столкнувшихся с новыми повинностями, и всех несчастных и голодных. Некоторые из них воспринимали Лжедмитрия как личность, подобную Христу, воскресшего столь же чудесным образом. По сути, Дмитрий спровоцировал мятеж на юге Московии, бунт людей, живших в Диком поле, и тех, кто нес бремя экономического кризиса и обороны. В центре же и на севере дела обстояли несколько лучше. Однако против государственных войск Григорий оказался бессилен. Только внезапная смерть Бориса в апреле 1605 г. открыла для него ворота столицы.

«Царь Дмитрий» был провозглашен народом, коронован в Успенском соборе и, казалось, с успехом мог добиться целей, реализации которых ожидали от него «спонсоры». Но набожные москвичи вскоре заметили, что православный царь имел в советниках иезуитов, не соблюдал во всей строгости постов и не настоял на том, чтобы приехавшая из Польши невеста Марина Мнишек приняла перед свадьбой православие. К тому же он не мог согласовывать порой противоречивые требования своих сторонников. В мае 1606 г. он грубо оскорбил православных, женившись на Марине и устроив пышное празднество по поводу свадьбы в пятницу, день поста. Бояре, не получившие выгоды от восхождения Григория на трон, остались крайне недовольны, а городское население устроило погром польских гостей. «Дмитрия» убили, а Марину арестовали.

Василий Иванович Шуйский, глава знатного боярского рода, был провозглашен царем без всякой соборности (то есть без созыва какого бы то ни было собора). Он претендовал на законность власти, так как являлся представителем старшей линии династии Рюриковичей. Однако в деле объединения населения он преуспел не больше своего предшественника. Некоторые бояре противостояли ему по соображениям родового соперничества. Главную же опасность представляли казаки, отказавшиеся подчиняться власти Шуйского, который в их глазах не был «истинным царем». Оппозиция в их лице стала мощной нотой социального протеста, выразившегося в восстаниях. Особенно активное противостояние Шуйскому шло с юга и востока страны. Беглый холоп Иван Болотников возглавил армию и выпустил прокламацию, не сохранившуюся до наших дней, но явно призывавшую бедных и угнетенных убивать бояр и купцов и захватывать их собственность. Казаки, беглые холопы и крепостные, а также Недовольное служилое мелкопоместное дворянство примкнули к его знамени. Иван стал продвигаться в северном направлении и даже подошел к самой Москве. Однако многие служилые дворяне, обеспокоенные крестьянскими требованиями свободы, бросили Болотникова. Шуйскому удалось собрать достаточно сильную армию, способную не только противостоять отрядам Ивана, но и нанести им поражение. Затем Шуйский установил в государстве полицейский режим, еще более жесткий и строгий, чем при Годунове. Этот режим вернул хозяевам многих беглых крестьян. А еще Василий начал регистрацию крепостных и наказывал землевладельцев, укрывавших беглецов.

«Самозванчество» в стране стало принимать формы хронической болезни: появился новый Лжедмитрий, дважды уже «спасшийся» от убийства. Он был хорошо известен как презренный вор. Подобно своему предшественнику самозванец заручился поддержкой польской знати. Но, так и не взяв столицу, он встал военным лагерем около Москвы, в Тушине (позже на этом месте будет построен первый московский аэродром). Там к нему присоединились последователи прежнего Лжедмитрия, включая даже Марину, его вдову, признавшую самозванца. Лжедмитрий II создал свой собственный двор и стал готовиться к осаде столицы. Шуйский, отчаявшись освободить Москву, обратился за помощью к северным и восточным городам. Он также расширил арену конфликта, заключив соглашение со Швецией, по которому в обмен на военное сотрудничество та получала территорию у Финского залива. Для шведов это была великолепная возможность: они надеялись расширить свои карельские владения в восточном и южном направлениях и в конечном итоге присвоить наследие Новгорода, чтобы обогатить свою скудно обеспеченную родину. С другой стороны, поляки были обеспокоены тем, что действия Шуйского ставили под угрозу их имперские планы. В мае 1609 г. польский сейм проголосовал за вмешательство короля Сигизмунда III в шведско-русские отношения. Пока шведы помогали Шуйскому одержать победу в Тушине, польские войска осадили Смоленск.

Военная кампания Шуйского провалилась, а сам он в июле 1610 г. оказался свергнут в ходе городского восстания. Тогда же бояре заключили сделку с поляками, согласно которой сын Сигизмунда III Владислав становился царем, что вело к личной унии с Польшей. В то время это казалось лучшим путем сохранения боярского правления. Условия, выдвинутые боярами, представляют особый интерес, так как они отражали стремление к определенной корпорации и защите их прав, что могло привести к становлению на Руси подлинной аристократии. Они были готовы на коронацию Владислава, если бы тот согласился поддерживать Православную церковь (по более поздней версии, он должен был сам принять православие) и гарантировал права держателям частных поместий на честный суд и невозможность лишения их статуса без веской причины. Верховная власть делилась бы между Боярской думой и Земским собором, образовывавшими один институт (дума бояр и всея земли). Именно к этому институту власти переходило бы право устанавливать налоги и уровень оплаты служилым людям, а также решение вопроса о предоставлении вотчин и поместий. Принятие подобного документа могло бы заложить базу для конституционной монархии в России и ее личной унии с Польшей13.