Читать онлайн «Информационная война. Органы спецпропаганды Красной армии». Страница 30

14 февраля 1939 года японские военнослужащие нарушили государственную границу СССР на участке Ханкайского пограничного отряда в Приморье. В результате боевого столкновения был убит японский унтер-офицер Эситами Кимамура.

23 февраля нарядом 53-го (Даурского — в Читинской области) пограничного отряда был ранен при нарушении советской границы на острове № 268 на реке Аргунь и взят в плен унтер-офицер Томигава.

26 февраля в боевом столкновении на советской территории японскими военнослужащими был захвачен раненым пограничник красноармеец Моков, захвачен также труп красноармейца Гузеватого. С этими «трофеями» нарушители смогли беспрепятственно уйти на свою сторону, в Маньчжурию.

5 марта японцы вновь нарушили советскую государственную границу в Приморском крае на участке Гродековского погранотряда. В ходе боевого столкновения были убиты капитан Такисабура Хосисукэ, ефрейтор Оцуба и солдат-маньчжур Ли Люнцзин…

Советская сторона никак не могла быть заинтересована в новом обострении ситуации на своей дальневосточной границе. Показателен факт, что уже после начала военного конфликта на реке Халхин-Гол в ответ на запрос японских дипломатов Л. П. Берия сообщил им, что подлежащие обмену лица и трупы могут быть доставлены в любой пункт сухопутной границы между СССР и Маньчжоу-Го к 20 мая 1939 года или другому сроку, который устраивает противную сторону. Ставилось лишь одно условие — японские власти должны были предупредить советскую сторону о месте и дате такого обмена за 5 суток.

События на берегах реки Халхин-Гол стали как бы более широкомасштабной копией событий на озере Хасан. Причиной маленькой необъявленной войны, в которой с одной стороны участвовали советские войска и армия Монгольской Народной Республики, с другой — войска японской Квантунской армии, стал пограничный конфликт. Связан он был с необоснованными требованиями японских и, естественно, маньчжурских властей об односторонней демаркации государственной границы между двумя странами.

Вопреки официальным картам, на которых ранее была зафиксирована государственная граница (Внешней) Монголии и Китайской империи (МНР и Маньчжоу-Го) восточнее реки Халхин-Гол на 20–25 километров, японские власти стали настаивать на демаркации границы — на признании реки Халхин-Гол пограничной чертой между Монголией и Маньчжоу-Го. Многочисленные документы на сей счет, которые имелись в монгольской столице Улан-Баторе, японо-маньчжурской стороной во внимание не принимались.

Более того, линия государственной границы в районе реки Халхин-Гол на японских картах начиная с 1935 года стала переноситься в глубь Монголии на расстояние до 20 километров. На картах же до 1934 года такого не было вовсе.

На границе начались военные столкновения. 24 января 1935 года японо-маньчжурские войска совершили нападение на монгольскую пограничную заставу в Халхин-Сумэ и затем захватили близлежащую к ней территорию. Это было только началом агрессивных действий Японии, ее Квантунской армии, против МНР.

31 января японо-маньчжурская пехота на 41 грузовике и кавалерийский отряд в 50 сабель совершили новое вторжение на монгольскую территорию. Нападавшие сперва заняли пограничную заставу в Халхин-Сумэ, потом погранзаставу «Монголрыба». Монгольские пограничники, выполняя инструкцию военного министра МНР, главнокомандующего Монгольской Народно-революционной армией Гэлэгдорижайна Дэмида, не ввязываясь в перестрелку с противником, отошли на 6 километров и остановились в районе Нарийн-Нур (Узкое озеро). В Улан-Баторе считали, что из политических соображений это было сделано правильно.

Переговоры о демаркации государственной границы между Монголией и Маньчжоу-Го (по сути дела, для предотвращения назревавшего пограничного конфликта) начали вестись уже в начале июня 1935 года на железнодорожной станции «Маньчжурия». Однако позиции сторон сразу же разошлись. Делегат Японии Каики в своем заявлении от имени правительства Маньчжоу-Го поставил перед монгольской делегацией следующие требования:

«Маньчжоу-Го откомандирует в соответствующие пункты на территории МНР (в том числе и в Улан-Батор) для постоянного проживания своих уполномоченных, которые будут держать связь со своим государством, отправлять нужные донесения и будут пользоваться правом свободного передвижения. Если с этими требованиями не согласятся, наше правительство… потребует отвода всех войск МНР, находящихся к востоку от Тамцак-Сумэ (то есть Темцик-Булака)…»[37]

Требования Каики дополнил японский военный атташе в Маньчжурии Какура, который предъявил к монгольской делегации новые требования, но уже от имени штаба Квантунской армии. Он настаивал на допущении своего представителя в назначенный им пункт монгольской территории и на проведении телеграфной линии для связи с ним.

На эти требования правительство Монгольской Народной Республики 13 июля 1935 года дало ответ, в котором подчеркивалось, что «требования правительства Маньчжоу-Го о командировании уполномоченных в подходящие для них пункты для постоянного проживания и установки телеграфных линий для связи с ними правительство МНР отвергает как прямое покушение на суверенитет и независимость МНР»[38].

Переговоры были сорваны в ноябре 1935 года. Правительство Маньчжоу-Го, по указанию Токио и штаба Квантунской армии, заявило: «…в дальнейшем все вопросы мы собираемся решать по своему усмотрению». Такое правительственное заявление одной из сторон за столом переговоров было не чем иным, как прямой угрозой применения силы для «исправления картографической ошибки».

Таким образом, создавались дипломатические предпосылки для халхингольской «картографической» агрессии Императорской армии Японии против бесспорно слабейшего противника, но имеющего военного и политического союзника в лице Советского Союза.

Необъявленная война, начавшаяся первоначально на дипломатическом поприще, уже вскоре обернулась боевыми столкновениями на монгольско-маньчжурской границе. Только в первом квартале 1936 года японо-маньчжурские войска совершили более 10 вооруженных налетов на сопредельную сторону. Это свидетельствовало о том, что в штабе Квантунской армии к такого рода враждебным действиям на границе с Монголией были уже готовы. В марте 1936 года начальник этого штаба генерал Итагаки заявил, что Монголия занимает важное место в японо-маньчжурской внешней политике. Или, говоря иначе, в планах командования Квантунской армии.

Так, 24 марта 1936 года в 15 часов отряд японских и маньчжурских военнослужащих напал на монгольскую пограничную заставу Монгол-Дзагас у озера Буир-Нур. Завязалась перестрелка. К нападавшим прибыло на 4 грузовиках подкрепление, однако монгольские пограничники отбили нападение. На следующий день под вечер японо-маньчжурский отряд численностью около 200 человек повторил нападение. Поскольку силы были неравные, то монгольским пограничникам пришлось отойти на 7 километров в глубь своей территории.

На рассвете 26 марта нарушители границы, обнаружив отход монгольских пограничников, переправились через реку Халхин-Гол и заняли помещение заставы. Однако появление над заставой военных самолетов с монгольскими опознавательными знаками заставило японо-маньчжурский отряд переправиться обратно через реку и уйти на свою территорию.

После двухдневного затишья 29 марта в 12 часов дня большой японо-маньчжурский отряд напал на монгольскую пограничную заставу Адык-Долон, которая находилась в 45 километрах от границы. Объяснялось это тем, что впереди нее тянулся совершенно пустынный незаселенный район. Одновременно нападение было совершено на другую монгольскую пограничную заставу — Булан-Дерсу, расположенную на 50 километров севернее и в 8 километрах от линии государственной границы. Получив подкрепление, монгольские пограничники отразили нападение и заставили противника укрыться на сопредельной территории.

Наиболее сильное нападение состоялось в 9 часов утра 31 марта 1936 года. Японо-маньчжурские войска на 72 грузовиках при поддержке 12 танков, бронемашин и 4 самолетов вновь напали на пограничную заставу Адык-Долон. Монгольским пограничникам пришлось отступить, и противник дошел до высоты 652 и дороги, связывавшей Баин-Тумен и город Тамцак-Булак. На сей раз в бой пришлось вступить регулярным частям армии Монголии, и агрессор был вынужден отступить за Адык-Долон.

В ходе боев 29 и 31 марта на монгольской границе были захвачены пленные. О результатах их допроса и положении на восточной границе МНР начальник Разведывательного управления РККА С. Урицкий сообщал наркому обороны:

«На границе спокойно.

Результаты опроса пленных.

1. Захваченный в бою 29.3 подполковник Ивамото, японец, 46 л., дворянин, инструктор артиллерии и вооружения бригады. Имеет пулевые ранения в левую ногу и бок. Ивамото прибыл в Маньчжурию из города Хух-Хото из 5-го артполка в августе 1935 г. и служил в Мукдене, в Хайлар прибыл 25.3 и 27.3 уехал на границу с целью инспекции. На допросе держит себя спокойно, ничего существенного не говорит… Утверждает, что ехал на охоту (на волков) и не знал, что попал на территорию МНР…