Читать онлайн «Великие химики. В 2-х т. Т. 2». Страница 50

— Дик, что это? Ты словно собрал навоз из конюшен всего герцогства! — Кёнигс[273] зажал нос, спасаясь от зловония.

— Получилось! — закричал Фишер, не обращая внимания на брезгливые гримасы коллег.

Но никто уже не слушал выражений его восторга. Практиканты погасили свои горелки, остановили опыты и один за другим выбежали из лаборатории — запах в комнате был невыносимым. А Эмиль, словно ничего не замечая, продолжал работать.

Так пришел первый успех, и он был связан именно с фенилгидразином. Эмиль верил, что с помощью этого соединения ему удастся сделать новые открытия. Запах скатола пропитал его одежду, волосы, кожу, но Эмиль не обращал на это внимания, он продолжал опыты: нужно было перекристаллизовать полученное вещество, чтобы определить температуру его плавления, провести элементарный анализ. Практиканты постепенно свыклись с неприятным запахом и даже перестали его замечать, хотя он следовал за ними повсюду — на улицах, в ресторанах, в театре.

Эмиль был страстным поклонником музыки и не пропускал ни одного концерта, ни одной оперы в городе. Вот тут-то опыты со скатолом и сыграли с ним злую шутку. Однажды он отправился в оперу, но, как только вошел в партер, соседи начали хвататься за носовые платки и шушукаться, дамы демонстративно вытащили флакончики духов.

— Кто пустил этого конюха в оперу? — послышался чей-то возглас.

Эмиль покраснел и поспешил покинуть зал. Он мылся самым тщательным образом, менял одежду, но кошмарный запах исходил от его кожи, неотступно следовал за ним.

Не обращайте внимания, — успокаивал его профессор Байер. — Наука требует жертв, и это еще не самая ужасная жертва. Ведь вы сделали открытие. — Профессор помолчал и неожиданно сменил тему разговора:

— Господин Фишер, необходимо в кратчайший срок обобщить исследования, связанные с гидразиновыми соединениями, и подготовить материалы к печати. Здание нового института почти закончено. Теперь у нас будут места и для приват-доцентов. Кстати, уже явился один претендент — доктор Аронштейн. Хотелось бы и вас видеть приват-доцентом.

В 1878 году Эмилю Фишеру было присвоено ученое звание доцента. Согласно установленным правилам, кроме публикации результатов научных исследований, кандидат должен был сдать экзамен, а после этого выступить с лекцией на тему, предложенную комиссией.

Самой трудной для Эмиля оказалась лекция. Он не привык выступать перед аудиторией, а коллеги советовали ему не пользоваться ни «шпаргалками», ни конспектом. Пришлось заранее написать лекцию и выучить ее. Превосходная память Фишера сослужила здесь ему верную службу, единственной помехой оказался довольно ощутимый рейнский диалект оратора, на что ему было указано. Фишер серьезно занялся произношением, стремясь к тому, чтобы его лекции в будущем читались правильным литературным языком.

На следующий год профессор Фольгард, который заведовал аналитическим отделением, получил приглашение работать в университете города Эрлангена. Его место, по предложению профессора Байера, занял Эмиль Фишер. Друзья и родные встретили эту новость с восторгом. Отец прислал Эмилю длинное поздравительное письмо, в котором сообщал, что они с матерью отпраздновали успех единственного сына — распили бутылку шампанского. Друзья устроили пирушку, где главными героями, помимо Эмиля, были также Куртиус и Кёнигс. Последний также работал в лаборатории профессора Байера в качестве приват-доцента. Невзрачный, неряшливо одетый, он казался очень непривлекательным, но стоило заговорить с ним, как все это невольно забывалось и собеседник попадал под обаяние человека необычайно живого и остроумного. У Вильгельма был неиссякаемый запас веселых анекдотов, иронических стишков, которые он экспромтом сочинял по любому поводу. А так как Куртиус не уступал ему в остроумии, в этот вечер они устроили настоящее состязание — к величайшему удовольствию присутствующих.

Кёнигс и Фишер были друзьями. Они жили в одном доме, их комнаты даже находились на одном этаже. Обычно по вечерам они возвращались домой вместе, заходили к Эмилю в обсуждали планы дальнейших экспериментов. Их интересовали главным образом состав и структура различных красителей — ведь в лаборатории профессора Байера в основном занимались красителями.

Братья Фишер работали над розанилином. Давно было известно, что если смесь анилина и пара- и орто-толуидинов окислить мышьяковой кислотой, образуются темно-зеленые кристаллы с металлическим блеском, которые окрашивают шерсть в красивый красный цвет. Поэтому краситель был назван розанилином. Позднее это соединение получило название фуксина. Но структура молекулы этого красителя оставалась невыясненной. Приступая к этой проблеме, Фишеры попытались превратить розанилин в уже известное соединение, которое можно было бы легко идентифицировать. Исследования братьев продолжались несколько лет, но успеха не имели.

— Попробуем разрушить аминогруппы в молекуле красителя, чтобы упростить ее, — предложил однажды Эмиль. — Этого легко добиться, если провести диазотирование, а потом нагреванием разложить соль диазония.

— Интересная мысль, — согласился Отто. — Начнем немедленно. Как раз и лед есть для охлаждения.

Через несколько дней у них уже были данные анализов нового продукта, но вопреки ожиданиям он по-прежнему содержал азот.

Видимо, атомы азота в молекуле связаны различным способом. Может быть, сначала попробовать восстановление, чтобы все атомы азота вошли в состав аминогрупп?

Мысль оказалась правильной, и на этот раз опыты дали долгожданный результат. Из пара-розанилина при восстановлении получился триаминотрифенилметан, который после диазотирования и нагревания со спиртом превратился в трифенилметан. Таким же образом была доказана структура розанилина[274].

Успех братьев Фишер стал предметом обсуждения как на заседаниях Химического общества в Мюнхене, так и на приемах, которые время от времени устраивала супруга профессора Байера. Известная своей деликатностью, тактом и изящными манерами, госпожа Байер пользовалась всеобщей любовью и уважением. Кроме молодых практикантов ее мужа, госпожа Байер обычно приглашала и маститых ученых, писателей, художников, музыкантов. Эмиль любил бывать на этих приемах, которые были настоящими маленькими праздниками науки и искусства.

В то время в Мюнхене было немало известных певцов и в Королевской опере, и в театре «Одеон». Художники частенько устраивали карнавалы — их проводили в самых больших залах города при участии представителей искусств разных поколений. Однажды молодым ученым посчастливилось участвовать в грандиозном карнавале.

Искусно выполненные декорации превратили зал в волшебные чертоги. Гости были одеты в пышные красочные костюмы. Фишер и Кёнигс, оставаясь незамеченными в своих скромных костюмах, могли спокойно наблюдать за всем происходящим в зале.

— Ты слышал, в каком костюме прибудет Пильгхейм? — спросил Кёнигс Фишера.

— В костюме принца.

Пильгхейм был один из известнейших мюнхенских художников.

…И вот пестрая толпа заволновалась и расступилась. В зал вошел Пильгхейм, окруженный свитой. Его костюм из бархата и шелка ослеплял яркостью цветов. Карнавальный принц шествовал гордо и время от времени поднимал руку в знак приветствия, присутствующие же склонялись в низких поклонах. Процессия не успела дойти до другого конца зала, когда из двери напротив показался еще один принц, тоже окруженный свитой.

— Посмотри, — Фишер толкнул Кёнигса локтем. — Это же настоящий принц, Вильгельм Баварский.

Процессии встретились. Оба принца, остановившись друг против друга, галантно раскланялись. Затем принц Вильгельм подал руку Пильгхейму, и они направились рассматривать достопримечательности карнавала. Посетители толпились перед группой эскимосов. Одетые в костюмы из козьей шерсти и пакли, они танцевали какой-то причудливый танец возле своего чума, сделанного из рогожи. Из тех же легко воспламеняющихся материалов были выполнены и остальные декорации.

— Здесь все курят, и я не удивлюсь, если что-нибудь вдруг загорится, — заметил Фишер. Уж он-то хорошо знал свойства органических веществ и не мог не заметить опасности, которая могла омрачить веселый праздник.

— Не волнуйся ты понапрасну, — успокоил его Кёнигс. — Пойдем-ка лучше в буфет, выпьем пива, а потом опять вернемся сюда.

Не успели они допить свои кружки, как из зала послышался отчаянный крик: «Пожар»! Огонь вспыхнул в углу и мгновенно перебросился на костюмы эскимосов, которые метались по залу словно живые факелы, зажигая все вокруг. Обезумевшие от страха гости бросились к узким выходам, возникла давка. Десятки погибших в огне! Сотни раненых и изувеченных!