Читать онлайн «История боевого фехтования». Страница 30

В самом деле, каким еще способом можно было эффективно использовать бердыш в XIV веке? Позднее стрельцы применяли его как подставку под пищаль. Но стоило ли создавать столь сложную конструкцию, если можно воспользоваться, по примеру европейских мушкетеров, сошкой? Бердышом можно было рубить! Да, действительно, им можно было наносить эффективные рубящие удары. Но вооружать таким оружием всех в строю было нецелесообразно, потому что воспользоваться бердышами могла лишь незначительная часть воинов.

К. В. Асмолов в статье "Соперник меча" ("Боевое искусство планеты" N 8-10, 1993 г.) предполагает, что действия бердышом могли выглядеть следующим образом:

"Российский бердыш — оружие гораздо более многофункциональное. Его достаточно длинный выем, образуемый у топленным в древко нижним концом лезвия, полностью защищает руку, которой очень удобно держать древко в этом месте, особенно, когда нужно сменить дистанцию боя. В отличие от других видов топора, бердышом удобно работать обратным хватом, действуя им подобно косе — так и поступали вооруженные им воины, двигающиеся в первых рядах пехотинцев и подрубающие ноги врагу. Общая длина бердыша с древком колебалась от 145 до 170 см, а длина его лезвия — от 0,5 м до 80 см".

Автор статьи не учел, что "двигающиеся в первых рядах" воины, снабженные таким оружием, будут мгновенно расстреляны из луков или переколоты более длинными копьями противника. Ведь длина бердышей намного меньше длины копий, а воины, работающие ими двумя руками, не смогли бы воспользоваться щитами. Скорее всего, такие бойцы составляли вторую шеренгу, находясь под прикрытием щитоносцев. Оттуда им было бы удобно наносить рубящие удары через плечи воинов первой шеренги. Намного эффективнее могло быть использование бердышей в рассыпном бою, но реалии сражений XIV века не позволяли сделать такую тактику массовой. Едва ли пехотинцы рискнули бы атаковать строй лучников или конницу противника с холодным оружием врассыпную. Это стало возможным лишь в XVI–XVII веках, когда в связи с развитием огнестрельного оружия доспехи стали постепенно выходить из употребления, а тактика начала меняться.

Версия А. Левина несомненно достойна внимания, новее же до конца не продумана. Неубедительна и сложна крепежная конструкция. Постройка такого сооружения потребовала бы слишком много времени. Если бердыши и использовались в качестве заграждения, то устанавливались они способом более быстрым и надежным. Например, шнурки не привязывались отдельно к каждому колышку, а крепились к двум большим кольям, вбитым позади соседних бердышей. Можно предположить также, что через отверстия или кольца в лезвиях "перукарнийских ножей" продевалась проволока, которую воины протягивали от одного к другому через десять-двадцать бердышей, посекционно. Таким образом, пространство между отдельными ножами было полностью перекрыто для прохода. Для большей жесткости конструкции каждый бердыш снизу мог подпираться сошкой.

Правда, такая преграда была непроходимой только для конницы, пехота же могла повалить бердыши и двигаться дальше. Не по этой ли причине Мамай приказал воинам своих центральных полков спешиться перед Куликовской битвой?

Вести бой пешими на открытом пространстве нехарактерно для степняков. Этот случай — чуть ли не единственный в истории. Генуэзские пехотинцы, если и сражались в рядах войска Мамая, то число их было ничтожно. Этот факт вполне убедительно обосновал М. Горелик в статье "Куликовская битва 1380 г. Русский и золотоордынский воины". ("Цейхгауз" N 1):

"…а что касается "фрязей" — итальянцев, то столь излюбленная авторами "черная генуэзская пехота", идущая густой фалангой, является плодом, по меньшей мере, недоразумения. С генуэзцами Крыма у Мамая в момент войны с московской коалицией была вражда — оставались лишь венецианцы Таны-Азака (Азова). Но там их было — с женами и детьми — лишь несколько сотен, так что эти купцы могли лишь дать деньги на наем воинов. А если учесть, что наемники в Европе стоили очень дорого и любая из Крымских колоний могла содержать лишь несколько десятков итальянских или вообще европейских воинов (обычно охрану несли за плату местные кочевники), число "фрязей" на Куликовом поле, если они туда и добрались, далеко не доставало и до тысячи".

Следовательно, Мамаю оставалось рассчитывать только на собственные силы.

Русские могли поставить "перекарнийские ножи" в центре и на своем правом фланге. Левый же край оставили открытым, как бы предоставляя возможность монголам атаковать в конном строю. Туда степняки и направили свой основной удар, и там-то их ждала засада.

В центре пешие воины Мамая прошли преграду и завязали рукопашную. А на своем левом фланге монгольские конники не смогли преодолеть заграждение. Здесь дело даже не дошло до серьезных столкновений. Те небольшие отряды степняков, которым удавалось просочиться через ряды бердышей, русские без труда уничтожали. Когда же настал нужный момент, московские пешие стрелки по приказу повалили заграждения, давая возможность беспрепятственно пройти собственным конным дружинам.

С усовершенствованием огнестрельного оружия менялось вооружение русской армии; так, бездоспешные воины стали удобной мишенью для татарских лучников. Кочевники могли издали расстреливать слабозащищенных русичей, даже не пытаясь преодолеть бердышовые заграждения. Нужда заставила русских придумать новый способ борьбы с татарской конницей — "Гуляй-город".

Но "Гуляй-город", в свою очередь, был неудобен чрезмерной громоздкостью, не на всякой местности его можно было поставить. В дальнем походе такое сооружение отягощало армию. Позже ему на смену был изобретен заслон из "рогаток", очень удобный, компактный, легкий в сборке, а главное, создающий серьезную преграду не только для конницы, но и для пехоты.

В бою монголы использовали ту же тактику, которую за несколько тысячелетий до них применяли кимерийцы и скифы, а позже — сарматы, аланы, гунны, авары… Собственно, весь кочевой мир использовал одни и те же боевые методы: сочетание легковооруженных всадников-лучников с тяжеловооруженными.

Трудная и опасная жизнь кочевника на открытых пространствах, где паслись тысячные стада скота, нуждающиеся в охране от хищников и врагов, сама по себе сделала главным оружием степняка лук. Гораздо проще отгонять хищников и воров стрелами, поражая их на расстоянии, чем бессмысленно гоняться за ними верхом, стараясь достать ручным оружием,

Основная масса войск степных народов состояла из таких лучников. При этом им необязательно было иметь надежные доспехи, и не нужно было серьезно учиться законам рукопашного боя. Их задачей было поражать врагов из лука, а для рукопашной использовали специальные отряды тяжелой и средней конницы. Эти воины составляли постоянные дружины родов. У монголов такие бойцы назывались нукерами; они состояли на службе у нойонов. Нукеры, как и русские дружинники, обучались всем видам боя. Они могли атаковать противника врассыпную, используя луки, или сомкнутым строем, с копьями и мечами. В строю ни монгольские нукеры, ни русские дружинники не могли задействовать в рукопашной одновременно две первые шеренги, потому что не обладали такими средствами нападения, как македонские сарисофоры или византийские контосеры. Бой вели только тяжеловооруженные всадники первого ряда, остальные оказывали им поддержку в случае необходимости.

Монголы умели сражаться пешими, осаждая укрепления и как показывает ход Куликовской битвы, в полевом бою.

Массовое использование стрелкового оружия, единство племен, собранных под властью хана, мудрая веротерпимая политика правителей приносили монголам новые и новые победы.

Вероятнее всего, в набеге на Русь (1237 г.) (по другому это нападение не назовешь, так как монголы не стремились захватить русские земли и не оставляли никаких гарнизонов) участвовало не более 30–40 тысяч воинов. Но для русских княжеств такая армия была огромной, поскольку противопоставить ей они могли лишь небольшие отряды дружинников из нескольких сот профессиональных воинов и несколько тысяч ополченцев, не умеющих пользоваться луками и не обладающих надежной защитой от монгольских стрел.

В подавляющем большинстве случаев монгольские воины сражались верхом[13]. Монгольская армия подразделялась на три рода войск: тяжелую, среднюю и легкую конницу.

Тяжеловооруженный конник был оснащен шлемом, панцирем, изготовленным из металла или твердой кожи, с оплечьями, наручами и поножами, а также щитом. Для поражения неприятеля на дальних дистанциях он применял лук со стрелами, а для ближнего боя — копье или "пальму", меч, палаш или саблю, а также боевой топор и булаву. Разумеется, весь этот набор оружия всадник с собою в бой не брал, а пользовался только тем, что считал для себя удобным. Тело его коня было защищено броней.