Читать онлайн «БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ». Страница 53

Тихая жизнь в Крыму продолжалась недолго. В начале января власть в Крыму захватила местная Красная гвардия. 11 января П. Н. Врангель был арестован.

Причину он видел в том, что выгнал из имения помощника садовника, а за то, что этот человек в ответ на замечание осмелился грубить жене П. Н. Врангеля, барон вытянул его тростью. Теперь обиженный привел красногвардейцев и выдал им «контрреволюционера и врага народа».

Арестованных в Ялте держали на борту миноносца. Врангеля поместили туда же. Спасло его то, что его жена пошла добровольно вместе с ним, и они вместе убедили революционный трибунал в истинной причине ареста.

Врангеля выпустили, хотя в ночь, что он провел в плавучей тюрьме, в Ялте было расстреляно более ста человек. От греха подальше он уехал из Ялты в сельскую местность и там дождался падения большевистской власти и прихода немцев.

«Я испытывал странное, какое-то смешанное чувство, — вспоминал Врангель о приходе немцев в Крым. — Радость освобождения от унизительной власти хама и большое чувство обиды национальной гордости».

На Украине при содействии немцев произошел правительственный переворот, на смену Центральной Раде, украинским социалистам, которые, собственно, и пригласили немецкие войска, пришел гетман. Украинская Народная Республика переименовывалась в Украинскую Державу. Сама персона гетмана вызвала недоумение Врангеля. Гетманом Украины стал его бывший полковой командир времен мировой войны генерал Скоропадский. Со Скоропадским Врангеля связывали долгие годы совместной службы в одной бригаде, в одном полку (войну Скоропадский начал командиром лейб-гвардии Конного полка), у Врангеля составилось устойчивое мнение о качествах этого человека: «Он прекрасно служил, отличался большой исполнительностью, редкой добросовестностью и большим трудолюбием... Впоследствии в роли начальника он проявил те же основные черты своего характера: большую добросовестность, работоспособность и настойчивость в достижении намеченной цели.

Порыв, размах и быстрота решений были ему чужды».

Проездом в Киеве Врангель навестил Скоропадского, и тот приглашал его стать начальником штаба при гетмане. Врангель взял время на обдумывание этого предложения. Он в принципе допускал возможность «немецкой ориентации, так как считал, что немцам объективно выгодно иметь в качестве союзника сильную дружественную Россию, особенно когда их дела на Западном фронте в связи с вступлением в войну США были далеко не блестящи. В таком случае немцы должны были пересмотреть условия грабительского Брестского мира и позволить русским самим сбросить большевистскую власть. Что касается верности «союзникам», Англии и Франции, то Врангель считал, что Россия уже свободна от каких-либо союзнических обязательств, поскольку и Англия и Франция способствовали «Великой и бескровной» февральской революции, с которой и начались все беды России, в том числе и проигрыш войны.

Единственное, в чем хотел убедиться Врангель, что Скоропадский имеет конечной целью восстановление России. «Веришь ли ты сам в возможность создать самостоятельную Украину, или мыслишь ты Украину,, лишь как первый слог слова «Россия»?» — спросил барон гетмана. Скоропадский ответил, что ставит своей жизненной задачей образование самостоятельной и независимой Украины в результате объединения славянских земель Австрии (Галиции) и бывшей российской Малороссии. Уразумев ситуацию, Врангель отказался сотрудничать с гетманом.

В Киеве он встречался с представителем нового донского атамана Краснова генералом Свечиным. Свечин хвалил плодотворную работу Краснова по созданию армии и наведению порядка на Дону, но предупредил, что движение на Дону носит шовинистический характер. О Добровольческой армии Свечин отзывался с пренебрежением, считал, что после смерти Корнилова армия обречена на скорый конец. Под впечатлением сообщения генерала Свечина Врангель еще долго находился в стороне от участия в борьбе с большевиками.

Он побывал в Белоруссии, где располагались имения его жены. В Белоруссии тоже хозяйничали немцы, но уже начинался развал среди их хорошо дисциплинированных войск — чувствовалось приближение революции. В самом Минске стоял польский корпус, и произвол поляков, по мнению Врангеля, был хуже немецкого.

В июле и августе пришли известия с Кубани и Кавказа, что там возобновилась борьба с большевиками, кубанцы восстали и готовы поднять весь Кавказ.

Во время своего очередного визита в Киев Врангель встретился с генералом Драгомировым, который по приглашению генерала Алексеева выезжал на Кубань. Встреча эта решила судьбу барона. Он вместе с семьей выехал вслед за Драгомировым в Екатеринодар.

В Екатеринодаре Врангель встретил многих знакомых офицеров. Знакомые были и среди высшего командного состава Добровольческой армии. С одними он вместе служил до войны, с другими учился в Академии, с третьими вместе воевал.

На другой день после приезда Врангель явился к командующему армией генералу Деникину. Вот впечатление Врангеля о Деникине: «Среднего роста, плотный, несколько расположенный к полноте, с небольшой бородкой и длинными, черными, со значительной проседью усами, грубоватым низким голосом, генерал Деникин производил впечатление вдумчивого, твердого, кряжистого русского человека. Он имел репутацию честного солдата, храброго, способного и обладавшего большой военной эрудицией начальника». До Екатеринодара они виделись, но мельком. Впрочем, Корнилов несколько раз говорил с Деникиным о Врангеле как о талантливом кавалерийском начальнике и пытался разыскать барона еще до «Ледового похода».

— Ну, как же мы вас используем? Не знаю, что вам и предложить, войск ведь у нас не много... — сказал Врангелю Деникин.

Зная о сложившейся системе производства в Добровольческой армии, где все преимущества имели «первопоходники», участники «Ледового похода», Врангель ответил:

— Как вам известно, ваше превосходительство, я в 1917 году командовал кавалерийским корпусом, но еще в 1914 году я был эскадронным командиром и с той поры не настолько устарел, чтобы вновь не стать во главе эскадрона.

Однако в коннице Добровольческой армии ситуация сложилась несколько иная. Подавляющее большинство ее состояло из казаков, и Деникин, сомневаясь в полководческих талантах казачьих начальников, продвигал вверх «русских» генералов.

— Ну, уж и эскадрона... Бригадиром согласны?

— Слушаю, ваше превосходительство. Впрочем, Врангель получил в командование даже не

бригаду, а сразу же целую дивизию, 1-ю конную. Начальник ее, генерал Эрдели, отправился с особой командировкой в Грузию. 29 августа 1918 года П. Н. Врангель отправился в станицу Темиргоевскую, в штаб своей дивизии.

Добровольческая армия в тот период имела около 38 тысяч штыков и сабель и делилась на три пехотные дивизии, три конные дивизии, отдельную конную и отдельную пластунскую бригады. Противостоящая ей Северо-Кавказская Красная Армия насчитывала около 80 тысяч штыков и сабель, была снабжена за счет складов бывшего Кавказского фронта, но по уровню дисциплины и подготовке командного состава значительно уступала «добровольцам» и кубанцам.

1-я конная дивизия действовала на Майкопском направлении, в ее состав входили 1-й Уманский, 1-й Запорожский, 1-й Екатеринодарскии и 1-й Линейный казачьи полки из казаков Ейского, Екатеринодарского и Лабинского отделов, Корниловский конный полк, состоявший из казаков, участвовавших еще в 1-м Кубанском походе Корнилова, 2-й Черкесский полк из черкесов Лабинского отдела, пластунский батальон и три батареи. В дивизии почти отсутствовали средства связи и санитарные средства, патроны и снаряды по большей части добывались у противника, изредка поступали с Дона от атамана Краснова.

«Казаки каждый в отдельности дрались хорошо, но общее обучение и руководство хромали».

Против дивизии стояли 12—15 тысяч красных, главным образом пехоты, при 20—30 орудиях. У большевиков было в избытке патронов и снарядов, имелись даже бронеавтомобили. Врангель сразу же оценил, что противник дерется упорно, но общее управление из рук вон плохо. Позиция противника тянулась вдоль линии железной дороги и была хорошо укреплена. Три недели Врангель пытался сбить красных и угрозой обхода и фронтальным внезапным ударом в конном строю. Все было тщетно. Наконец, 17 сентября на помощь Врангелю подошла пехотная дивизия Дроздовского. Дроздовцы сменили части 1-й конной дивизии и начали наступление с фронта, а Врангель собрал всю свою конницу в кулак и обошел позиции красных с востока.

Но красные отбили наступление дроздовцев и зажали оказавшегося у них в тылу Врангеля. Пришлось отойти. Сам барон пытался увлечь казаков вперед в атаку, но немногие последовали за ним. «Редко мне за мою продолжительную службу пришлось бывать под таким огнем, — вспоминал Врангель. — Части за мной не пошли. Значит, они не были еще в руках, отсутствовала еще и та необходимая духовная спайка между начальником и подчиненными, без которой не может быть успеха...» — констатировал он.